"Нэн Райан. Твоя, только твоя " - читать интересную книгу автора

А различие это было весьма существенным. Маленькая Мэри Элен была
единственным и обожаемым ребенком Джона Томаса Пребла, одного из самых
богатых и влиятельных людей штата Теннесси. И было это в эпоху, когда миром
правил хлопок, а Мемфис был мировой столицей хлопка. На редкость
сообразительный и предприимчивый Джон Томас Пребл стал миллионером именно
благодаря хлопку, причем стал им тогда, когда ему еще не было и тридцати
лет.
Строительство солидной усадьбы на скале, откуда открывался великолепный
вид на мутные воды Миссисипи, он начал еще за год до того, как на летнем
балу в Чарлстоне познакомился с ослепительно красивой юной леди из Южной
Каролины. Она была местной аристократкой, и звали ее Жюли Каролина Данвуди.
С первой же минуты их встречи Джон Томас решил, что стройная белокурая
красавица станет его женой. После восхитительного медового месяца на
континенте состоятельный молодой муж подвел сияющую молодостью и красотой
жену к мраморному порогу ее нового дома.
Жюли Данвуди Пребл искренне восхитило великолепие Лонгвуда.
Похожую на дворец усадьбу назвали Лонгвудом в честь старого дома, где
Джон Томас Пребл жил в детстве. Молодой миллионер не жалел денег на
строительство и отделку имения. Фасад дома украшали величественные
коринфские колонны. Из Европы были выписаны самые лучшие декоративные и
отделочные материалы. Из Англии доставили серебряные дверные ручки и петли.
Камины покрывались белым каррарским мрамором. Зеркала были привезены из
Франции, сверкающие люстры - из Вены.
Огромное здание отделывали очень тщательно, продумывая все до
мельчайших деталей. Мебельный гарнитур розового дерева из двадцати пяти
предметов был сделан специально для Лонгвуда. Белую с золотом музыкальную
комнату украшали позолоченная арфа и пианино. На занавески и на обивочную
ткань для мебели был использован дорогой дамаст. Серебро было от Рида и
Бартона, фарфор из Севра. А наверху, в личных покоях хозяев, стояла
величественная кровать красного дерева, под балдахином на четырех столбиках.
Кровать была шириной в семь с половиной футов и отражалась во множестве
огромных зеркал с рамами в виде золоченых листьев. Два талантливых садовника
поддерживали в безукоризненном порядке сады и лужайки вокруг дома. В разгар
сезона клумбы, возделанные по всем правилам агротехники, пестрели яркими
цветами. Гардении, гортензии, азалии и розы радовали глаз и наполняли
ароматом влажный летний воздух.
Зеленая лужайка террасами спускалась вниз. В северной ее части были
солнечные часы. В центре их стоял сверкающий медный гном, на застывшем лице
которого было написано: "Я признаю только солнечный свет".
В нескольких ярдах от солнечных часов, в тени могучего грецкого ореха
стояла шестиугольная решетчатая беседка, укрытая жимолостью и плющом. Позади
беседки был просторный каретный сарай, где стояли кабриолет, двухместный
экипаж и четырехместная черная карета, украшенная сверху золоченым
гребешком. Рядом с каретным сараем была конюшня с дюжиной породистых
лошадей.
И все это принадлежало Джону Томасу Преблу.
Его уважали. Он имел влияние в обществе. У него была прелестная жена с
поразительно красивыми глазами, сиявшими как звезды. Была солидная усадьба
на утесе над Миссисипи, дюжина слуг в доме и целый легион рабов, которые
трудились на него на огромных плантациях, расположенных вдали от города.