"Москва Норд-Ост" - читать интересную книгу автора (Зауха Анджей)

Глава 1

Николай Любимов до сегодняшнего дня не знает, что за птица была вестником смерти - он ее даже как следует не разглядел. Не успел его помощник Сергей Бортник показать ему крылатое создание, как птичка упорхнула, успев только стукнуть клювом в окно. Знак не был явным, однозначным, хотя - как позже оказалось - предвещал смерть и трагедию сотен людей.

Птичка, наверное, просто искала, где бы спрятаться, укрыться от пронизывающего северного ветра. В Москве уже стояла поздняя осень, всего несколько градусов выше нуля, дождь, временами вперемежку с мокрым снегом. В такую погоду семидесятидвухлетнему Любимову и сорокатрехлетнему Бортнику особенно по душе была их работа охранников в Доме культуры шарикоподшипникового завода на Дубровке. Работа спокойная, неутомительная, состоявшая в основном из выдачи ключей от разных помещений Дома культуры и обхода здания в поисках хулиганов. Конечно, как у каждой работы, у нее были свои минусы - дежурство начиналось в восемь утра и длилось сутки, зато потом полагалось три выходных. Николай Алексеевич был, однако, стариком активным, считал, что, пока, человек в состоянии двигаться, он должен работать, а потому на такую организацию труда не жаловался. Да и не было у него особого выбора: его пенсии - 1800 рублей - не хватало даже на лекарства. Приходилось подрабатывать.

Любимов, человек по характеру спокойный, сдержанный, любящий порядок, однако непрошенный гость на парапете окна даже его вывел из себя. Как большинство русских, ночной сторож был жутко суеверным, верил в предсказания, сглазы и их толкования.

- Ой, Сережа, ничего хорошего это не сулит, - взволнованно сказал он, глядя в окно на довольно пустынную улочку Мельникова, название которой скоро станет повторяться в репортажах всех телекомпаний мира. На противоположной стороне виден был госпиталь ветеранов войны, где разместится вскоре оперативный штаб операции по освобождению заложников.

- Что вы такое говорите, Николай Алексеевич! - хитро усмехнулся Сергей Бортник, всегда раздражавший Любимова своей беззаботностью и безалаберностью. - Примет толковать не умеете. Она известие принесла!

- Ой, не знаю, - вздохнул Любимов. - Два месяца назад мне птичка такие вести о сыне принесла, до сих пор в себя не могу прийти.

Случилось это в начале сентября: Любимов с женой и внуками проводил отпуск на даче под Москвой. С самого утра какая-то приблудившаяся птаха стучит клювом в окно и нахально начинает чистить перышки на подоконнике. Внучок обрадовано кричит: «Бабуля, смотри, к нам птичка прилетела». А бабушка впадает в панику: «Плохой это знак, беда на нас свалится». День проходит в тревожном ожидании. Вечером, когда внуки уже спят, старики сидят на кухне, но разговор как-то не клеится. Неожиданно приезжает дочь с известием, что Андрей - сын Любимова, - умер! В страшную полуденную жару присел на скамейке во дворе своего дома и уже не встал - сердце не выдержало.

Бортник перестал шутить, а Любимов решил, что ничего не скажет жене - что ее волновать понапрасну.

Трубач Федор Храмцов в то утро проснулся необычно рано. Театральный музыкант раньше полуночи спать не ложится и не вскакивает ни свет ни заря, но в тот день у него были дела не только в театре. Репетиция в «Новой опере», правда, назначена только на два часа дня, а в оркестре мюзикла «Норд-Ост» в Доме культуры на Дубровке он играл вечером, но он хотел еще перед репетицией успеть в банк, чтобы заплатить взнос за двухкомнатную квартиру, которую Храмцовы покупали сыну. В их четырехкомнатной квартире в Южном Бутово, на окраине Москвы, стало тесно. Жили там сам Федор с женой Валентиной, их сын Александр с женой и двумя детьми - пятилетним Мишей и двухлетней Машей, а также их дочь Ирина, студентка Академии туризма, бабушка - мама Валентины, плюс кошка и две собаки. Одна из них, белая, кудлатая дворняжка Элька была любимицей хозяина дома. Нередко случалось, что Храмцов, если удавалось вырвать пару свободных часов между репетициями, ехал из центра Москвы домой (а это по меньшей мере час езды на машине) только затем, чтобы выгулять собаку. Так продолжалось уже десять лет. Элька с Федором обожали друг друга, хотя, как это нередко бывает, поначалу хозяин дома и слышать не хотел ни о каких животных в квартире. Пару дней он даже не приближался к принесенному женой щенку. Но уже вскоре собачонка устраивалась спать на груди Храмцова, как только тот ложился с газетой на диван. Это, несомненно, была любовь с первого взгляда.

В тот день Федор Храмцов понимал, что не успеет приехать домой, чтобы вывести любимицу на прогулку. Торопливо направляясь к своей вишневой «семерке», он вспоминал, что еще он должен привести в порядок. На работе все складывалось прекрасно. Он не только играл в нескольких театрах, но в прошлом году еще организовал с коллегами джазовый квинтет и записал кассету с джазовыми шлягерами. Квинтет появился потому, что Храмцов не любил сидеть без дела. Группу уже стали приглашать на выступления в клубах. Дома тоже полное счастье - взрослые дети, которыми он имел право гордиться, любящая жена, не ворчавшая, когда он звонил и сообщал, что вечером придет с коллегами-оркестрантами. А случалось это нередко, такой уж он был компанейский. Тогда все семейство срывалось на ноги и бросалось готовить что-нибудь для гостей. К счастью, семья к этому привыкла, никому не мешали полуночные сборища.

Федор, несомненно, был счастливчиком, судьба не посылала ему никаких знаков, а он тем не менее чувствовал, что должен поторопиться кое с какими делами. Именно поэтому месяц назад он занялся покупкой квартиры для сына. И ни с того ни с сего стал приводить в порядок свои фотографии. Не только родные, он и сам был удивлен этим решением. Обзвонил всех друзей, собрал свои фотографии и сделал огромный альбом. Позже Валентина с Ириной много раз перепрятывали этот альбом, но бабушка все равно его находила и обливалась над ним слезами. А еще Элька целыми днями лежала под дверью, напрасно ожидая возвращения хозяина.

- Прекрасно! - воскликнула сорокадвухлетняя учительница Виктория Кругликова, услышав, что не пойдет сегодня вечером в театр. Ее тридцатисемилетняя сестра Ирина Фадеева никак не могла понять ее радости. Ведь они с детьми - девятнадцатилетней Настей, дочкой Виктории, и пятнадцатилетним Ярославом, сыном Ирины, - давно планировали именно сегодня пойти все вместе на спектакль. Они обожали такие походы, а в последнее время все никак не удавалось выбраться.

Настя сразу после каникул поступила на французскую филологию в Университет Марии Терезы, а Ярослав, который недавно окончил музыкальную школу, начал играть в теннис и вечерами был занят. Играл, правда, совсем недавно, но теннис ему очень нравился, прогресс был заметным. Видно было, что парень талантлив и до молодежной сборной рукой подать.

- Мы с сестрой всегда были очень близки, - вспоминает Виктория Кругликова. - У нее сын, у меня дочь, но мы их никогда не делили, считали, что это наши общие дети, что у нас их двое. И вдвое радовались каждому их успеху. И очень любили проводить время все вместе.

Осень была удачной не только для Ярослава. Как говорит Кругликова, им удавалось все, что они все вместе запланировали, взять хотя бы субботние и воскресные походы в музеи и книжные магазины. Так было и в эти выходные. Тогда, всего за несколько дней до фатального похода в театр, они накупили кучу книг в большом книжном магазине на Новом Арбате, в том числе томик стихов Марины Цветаевой.

Все шло идеально до среды 23 октября, когда Виктория после обеда вернулась с работы, позвонила Ирина и сообщила грустную новость, что купленные месяц назад билеты пропали. Они собирались на спектакль известного российского актера Валентина Гафта. Ирина покупала билеты на 23 октября, но не проверила напечатанную на билетах дату. Оказалось, что спектакль состоялся накануне, 22 октября, во вторник. Ужасно!

- Но как-то так вышло, что все этому только обрадовались, -рассказывает Кругликова.

Ничего удивительного - темнело рано, было пасмурно и холодно, временами дождь превращался в настоящий ливень. Но не только погода не вдохновляла на прогулки: муж Виктории должен был вернуться из командировки на следующий день. Вот Кругликова и подумала, что воспользуется свободным вечером: уберет квартиру, приготовит к его приезду чистые рубашки и что-нибудь вкусненькое на завтрак. В свою очередь Настя в тот день крупно поссорилась с Данилой, своим женихом, и пребывала в ужасном настроении. «Не хочу никуда идти», - буркнула она и заперлась в своей комнате. А Ярослав сказал Ирине, что собирается делать уроки и в театр его тоже не тянет.

- Но мы же договаривались, не могу же я вам испортить вечер, - упиралась Ирина. - На какой-нибудь хороший спектакль билеты уже купить не успеем, пойдем на «Норд-Ост», это недалеко. Я виновата, что пропали билеты на Гафта, куплю всем входные.

Виктория отправилась уговаривать дочь, но, поскольку у той настроение не изменилось, почти силой вытащила ее из комнаты. «Семья есть семья», - заявила она дочери. Фадеева таким же образом убедила Ярослава.

- Предчувствовали мы что-то недоброе, - говорит Кругли-кова. - Даже моя мама перед выходом сказала: «Не ходили бы вы на этот спектакль!» А нам и правда не очень хотелось. Побыть вчетвером хотелось, но не обязательно в театр идти. Я бы охотнее пошла куда-нибудь в кафе, пирожных поесть. Праздник живота устроить. Мы с Ярославом это всегда любили. Но Ирина - человек строгий и принципиальный, а дочка вечно на диете, так что я даже не стала предлагать кафе.

Актер Марк Подлесный прекрасно знал: 18. 00 - последний предел, когда можно проскользнуть в театр, избежав скандала. Удалось. Успел в последнюю минуту. Вообще-то он должен быть в театре уже в пять вечера, тогда можно спокойно разогреться, что было просто необходимо, потому что в спектакле много танцев, успокоиться, сконцентрироваться. Но в исключительных случаях можно было чуток опоздать. Как сегодня.

Двадцатилетний Марк с утра возился со своим маленьким ребенком, пока его жена, учительница, давала частные уроки. Потом покормил дочку и после обеда вышел из дому, но несколько часов потратил на поиски подарка ко дню рождения жены. И только потом побежал в свою районную поликлинику. Он уже несколько дней чихал и покашливал. Марк, старавшийся всегда быть в форме, несколько раз в неделю занимался на тренажерах. Поэтому забеспокоился и решил проверить, что с ним такое. В поликлинику пришел почти в пять, то есть тогда, когда он должен был уже входить в театр. У кабинета врача очередь.

«Ладно, подожду», - подумал Марк. До театра на такси можно за пятнадцать минут доехать, если не торчать в пробках. Очередь, однако, двигалась медленно, а знакомый врач как назло не появлялся. Только без двадцати шесть, когда Марк уже собирался уходить, врач случайно выглянул из кабинета, весело поприветствовал его и тут же выписал направление к специалисту.

Через служебный вход с тыльной стороны Дома культуры Марк вбежал в театр, где за кулисами царила обычная перед началом спектакля суета. На ходу поздоровался с коллегами и стал готовиться к спектаклю. Сегодня приходилось делать все в головокружительном темпе. Марк переодевался и одновременно проверял костюмы, которые менял несколько раз в течение спектакля. Потом надел специальный пояс с карманом, в котором был спрятан радиомикрофон.

- Я потом три дня так и просидел в этом поясе с передатчиком и даже не заметил этого, - улыбается Марк. - Тут дело даже не в нервах, просто это деталь костюма, к которой так привыкаешь, что уже ее не замечаешь. И раньше случалось, что я в этом поясе домой шел. После спектакля переоденусь, а пояс снять забуду. А потом обнаружу его дома.

Проводок от передатчика проложил вдоль корпуса, конец с крошечным микрофоном прилепил пластырем к щеке. Еще несколькими кусочками пластыря прикрепил проводок к телу и побежал на сцену, проверить работу микрофона. Голос каждый день звучит по-разному, в зависимости от настроения и даже от того, что съел на обед. Чтобы зрители могли понять текст, нужно было каждый день настраивать аппаратуру. Этим занимались звукорежиссер и его помощники. Их огромный пульт с массой рычажков и регуляторов находился, если смотреть со сцены, высоко наверху за балконом.

Установка уровней звучания заняла пару минут. Марк что-то пропел басом, произнес несколько фраз и побежал обратно в гримерку. Еще несколько упражнений, чтоб разогреть мышцы, - и он был готов к началу спектакля.

Когда они подошли к театру, Виктория Кругликова подумала, что, может, им все-таки повезет и они не попадут на спектакль. Перед входом молодой мужчина спрашивал лишний билетик. Его вид заметно раздражал некоторых зрителей - явный выходец с Кавказа, смуглый, с характерным гортанным акцентом. «Наверняка, в кассе билетов нет», - решила обрадованная учительница. Они все-таки вошли в вестибюль, где слева от главного входа находились кассы. Там оказалось, что билеты есть, причем чуть ли не на выбор, входные были по любой цене и на любое место. Фадеева, это она платила за билеты, взяла четыре места в одиннадцатом ряду, с правой стороны, ближе к боковому проходу, чем к центру. Виктория предложила дочери позвонить жениху и пригласить его на спектакль, но оказалось, что его мобильный отключен. Четверка театралов еще долго подшучивала над дурнем, который перед входом в театр, на холоде, под дождем пытается купить лишний билет.

Кругликова ничего не заметила, но наверняка в это время в дальнем углу стоянки для машин перед театром уже стояли три микроавтобуса, которыми приехали террористы Мовсара Бараева: «Фольксваген Каравелла», «Форд Транзит» и старый «Додж Рам 250», с тонированными стеклами. Наверное, один из чеченцев - в конце концов, некоторым не было еще и двадцати лет - решил, насмотревшись фильмов, поспрашивать лишний билетик перед входом. Впрочем, он прекрасно знал, что через два часа он и его приятели будут уже внутри и это они будут режиссерами продолжения спектакля. И ему явно доставляло удовольствие поддразнивать своим видом вечно задирающих нос жителей столицы, которые вообще не любили приезжих, а «черных» особенно. Наверное, его радовало, что скоро они все будут в его власти.

Теперь Виктория думает, что, возможно, он пересчитывал людей, входящих в здание театра. Во всяком случае, через несколько часов она узнала его на сцене в камуфляжной куртке и с автоматом Калашникова в руках.