"Кристофер Раули. Черный корабль (fb2)" - читать интересную книгу автора (Раули Кристофер)

Глава 4

Фаза ускорения, начавшаяся в тот момент, когда корабль выпустил газ из баллонов, оказалась не столь уж тяжким испытанием. Но когда шаттл покинул атмосферный слой, полет стал невыносим своим спокойным однообразием. Сначала Чоузен, не отрываясь, смотрел на медленно уменьшающийся сине-зеленый диск Фенрилля. Затем переключил внимание на маленькую Красную Луну, показавшуюся на главном экране. Но созерцание красноватого овала, усеянного квадратами окон, тоже быстро ему наскучило. Было что-то невыносимо рутинное в этом мертвом камне, в котором человеческие существа прорыли свои бесчисленные ходы. Чоузен отвернулся от окна и еще больше затосковал о доме.

Время, казалось, застыло на месте. Постепенно скука окончательно вытеснила напряжение, нервы успокоились, и впервые за последние дни он провалился в глубокий сон. Снился ему все тот же страшный разговор с отцом, только в замедленном темпе. Вот кабинет Лавина — переполненная людьми комната в оружейном ярусе Треснувшей Скалы. Снаружи искрятся на солнце далекие Митилиокские леса. Еще дальше громоздятся горы, покрытые рассыпчатым снегом. Чоузен попросит разрешения остаться и пройти курс обучения в хитиновом классе. Но Лавин снова и снова произносит те страшные цифры. На вступительном экзамене он набрал всего 77 процентов. А нужно — не меньше 90. Сбор плотоядных насекомых — слишком опасное занятие.

Этот сон сменился следующим. Утро. Чоузен скачет верхом по Глеатарской тропе, над Битарафом. Его кобыла Сильвера ступает уверенно, без труда поспевая за проводником. Горные кручи покрыты сочными молодыми побегами. Внизу весело журчит прозрачная река, ветви деревьев сгибаются под тяжестью хитина. Охотники упорно идут по следу гзанской самки, дряхлой старухи, жить которой осталось считанные дни. Прикончив, они лишь избавят ее от ненужных страданий. Наверняка старуха еле видит, а зубы ее сточились до самых корешков.

Гани Рва трусит впереди всех. По его знаку охотники прячутся в густые заросли, в стороне от тропинки.

— Смотрите, вот здесь она прошла. А сейчас наверняка спускается к воде потайной тропкой.

От такого охотника ни одному гзану не уйти — даже такой хитроумной старухе, старательно заметающей за собой следы. Они спешились зарядили арбалеты и, держа их на изготовку, припустились за гзанкой по извилистой, усеянной камнями тропинке. Идти было тяжело. Виноградные лозы с шипами хлестали их по плечам, обвивались вокруг ног. А когда они, задыхающиеся, уже спустились по склону, какой-то шум заставил их обернуться.

По тропинке, тянущейся по самому верху, осторожно ступала самка гзан. Взгляды их встретились, и из груди старуха вырвался сиплый возглас, что-то вроде «ваунк». Она все-таки провела их, сумела где-то повернуть назад. Охотники молча уставились друг на друга, а потом Гани разразился громким смехом и к нему тут же присоединились остальные.

Чоузен продолжал спать, когда шаттл уже садился на Красную Луну, а в салоне начали прокручивать первую видеозапись, отснятую на Земле. Фильм рассказывал о некой весьма эмоциональной женской особи с нарушенной генетической структурой. Эта особь пыталась добыть гены для трансплантации у своего партнера.

Робот-стюард разъезжал между кресел. Проснувшись, Чоузен заказал не слишком крепкий коктейль и со стаканом в руке стал наблюдать, как разрастается на экране Красная Луна, пока не проступили крупным планом окна центральной станции — огромные выпуклые восьмиугольники, напоминающие глаза диковинных насекомых.

Вокруг луны летали сельскохозяйственные станции, пятидесятикилометровый тоннель соединял ее с ядерным реактором. Кроме того, искусственные спутники несли на себе солнечные батареи, подававшие на поверхность микроволновую энергию. Маленькая луна стала щитом, заслонявшим от радиации пятьдесят тысяч ее состоятельных обитателей.

Чоузен снова помрачнел. Прикончив выпивку, он теперь меланхолически наблюдал за посадкой. Вот шаттл опустился в док, и теперь лишь его выступающая цилиндрическая часть высовывалась наружу, словно клюв огромной птицы.

Сошедшие с корабля люди остались в вестибюле. Чоузену, как и большинству пассажиров шаттла, предстояло в течение двух часов пересесть на другой корабль и отправиться навстречу «Ганди».

С нарастающим нетерпением расхаживал он по обзорной площадке. Док располагался возле самого острия конусообразной станции. Узкие спиралевидные дорожки уводили в парк, где миллионы окон сверкали, словно алмазная пыль на зеленом бархате. Чтобы убить время, он посмотрел видеозапись для туристов, вполне заменяющую поездку по станции. Жизнь в этих крохотных, сверхдорогих камерах с кондиционерами казалась Чоузену пресной и вялой. Больше всего его удивили статистические данные, по которым выходило, что добрая треть поселившихся здесь богатых снобов — выходцы из горных кланов.

Покидать зону низкой гравитации, расположенную в сердцевине конуса, туристам не рекомендовалось. Те, кто платил астрономические суммы за жизнь на Красной Луне, больше всего ценили покой и уединение.

Посещать районы, традиционно облюбованные туристами, Чоузену не хотелось — все эти экзотические салуны, публичные дома и казино понастроили с одной-единственной целью — вытянуть побольше денег из чужаков. Расположившись в баре космического порта, Чоузен со стаканом в руке наблюдал за стайкой бодрых юнцов в сержантской форме, тоже следующих на «Ганди». Большинству из них затем предстояло полетать на «Аустерлице» и спустя год войти в состав бригад, сооружающих станции в квадратах Л-4 и Л-5 лунной системы Фенро-Пейл. В течение полувека планировалось переселить всех обитателей Фенрилля на огромные орбитальные станции, каждая из которых могла принять миллион человек, а то и больше.

Сквозь напускную браваду проглядывало волнение. Большинство из этих молодых людей бежало от рутины размеренной городской жизни. Впереди их ждали карьера, жалованье, а также агунол и оптимол — весьма популярные эликсиры долголетия.

Они с шумом открывали одну банку пива за другой и, уже слегка захмелев, поднимали друг за друга дружеские тосты. Все это были недавние выпускники школ с побережья.

Вскоре прибыл их шаттл. Чоузен поднялся на борт в компании новобранцев строительного батальона. Их веселье оставило Чоузена безучастным — слишком уж все было по-детски.

Шаттл взмыл над доком, выбрал нужное направление и, включив стартовые двигатели, стал разгоняться на трех g — принятый в военном флоте режим. Очень скоро веселые возгласы сменилось стонами, и ускорение вдавило всех в кресла. Наконец фаза ускорения завершилась, корабль начал вращаться, создавая искусственную гравитацию, и они плавно поплыли навстречу судьбе.

На экране сбоку от игрового поля промелькнуло оранжевое пятнышко. Хрупкая китаянка переключилась на вспомогательный монитор, настроенный на местные новости. Остановив игру, она смотрела, как «Ганди» принимает на свой борт небольшой шаттл.

«Наконец-то…» — молнией пронеслось у нее в голове. Долгое и опасное путешествие подходит к концу. Новая планета совсем близко.

Теперь отец до нее не дотянется.

Она снова вернулась к игре и проиграла записанные ходы. Разыгранный в пятом квадрате гамбит дал ей ощутимый перевес — компьютер ушел в глухую оборону. Что бы он теперь ни делал, ее позиция оставалась неприступной — электронный разум не мог разжать ее железную хватку.

Китаянка поднялась и, встав перед зеркалом, начала переодеваться, время от времени останавливаясь, чтобы придирчиво осмотреть свое изящное тело. Сияние фарамола расходилось, оно было ясно видно на вене под левым коленом. Но до лица оно еще не скоро доберется.

Она мысленно повторила заповеди тао — учения о культе тела: «Люби тело, тело — любовь; управляй телом, тело — любовь, жизнь — в хорошем теле, тело — любовь…»

Китаянка надела алое платье из японского шелка с прозрачными чулками и подобранными в тон туфлями.

Предстоящая встреча — самая важная в ее жизни, это первый контакт с правителями Нового Мира. С теми, кого она должна обхаживать, веселить и в конечном счете незаметно подчинить своей воле. Сегодня нужно пустить в ход все свое искусство дипломатии, все свое обаяние. И не дай Бог ей сделать неверный шаг!

Несколько минут спустя она вышла из собственных апартаментов и, окруженная свитой из шести клонированных китайцев, по скоростной трубе направилась в кают-компанию.

Фенрилльцев, только что высадившихся с шаттла, уже обступили высшие чины с «Ганди». Чи Линь Вей оглянулась по сторонам, стараясь отыскать глазами представителя горного клана. Она ожидала увидеть какого-нибудь почтенного, седовласого вождя в экзотическом наряде — увешанного с головы до ног драгоценностями, ножами и пистолетами — вроде тех, что часто показывали по видео. А вместо этого перед ней предстал юноша с нежным пушком на подбородке. С трудом протиснувшись сквозь толпу, он протянул ей руку, обнажив в улыбке белоснежные зубы.

— Привет! Вы, должно быть, Чи Линь Вей, — заявило это явление после энергичного рукопожатия. — Меня зовут Фандан, Чоузен Фандан.

Поскольку она не подала никакого знака, телохранители оставили его в живых, но тут же вскочили на ноги, готовые к любой неожиданности. На какое-то мгновение все смолкли. Замешательство Чи Линь Вей было настолько явным, что юноша подошел чуть ближе и прошептал:

— Простите, что так получилось. Поверьте, это была не моя идея.

— Не сомневаюсь, — пробормотала она, окончательно сбитая с толку.

Мысли роем носились, у нее в голове. Кто этот юноша, такой непосредственный и решительный? Что предвещает его появление? Кому понадобилось это представление? Возможно, это первый ход в какой-то сложной игре…

Он так молод, что Кажется, больше подходит для заклания на алтаре Маза, чем на роль представителя горных кланов. Она едва сдержала нервный смешок.

Спустя некоторое время Чи Линь Вей догадалась по сержантской униформе, что этого княжеского отпрыска приписали на службу в космический флот.

Но тогда его поступок можно расценить как оскорбление. Или какой-то слишком тонкий намек, который она не может понять? Конечно, мальчик не знает ничего, что ее могло бы заинтересовать. Так что же, ее изощренному уму противостоит сама невинность и ни один из ее испытанных методов здесь не подойдет?

А к ней уже подходили гости постарше. Прежде чем они успели взять бокалы с шампанским, один из телохранителей бросил в них какие-то маленькие, плавающие на поверхности устройства и, дружелюбно улыбнувшись Чоузену, сказал грудным голосом:

— Очень хорошо, все в порядке.

Чоузен удивленно вскинул бровь, но, поскольку никаких комментариев не последовало, поднял свой бокал вместе со всеми и пригубил вино. Вкус и в самом деле был приятный. Он взял еще один бокал и произнес тост в честь Чи Линь Вей, довольно неуклюжий: длинный и излишне напыщенный. Закончив, он смущенно признался:

— Опыта у меня в таких делах маловато. И вообще это была мамина идея. Она настояла, чтобы я отравился сюда, поскольку других охотников просто не нашлось. Мама сказала, что здесь я кое-чему научусь, не сомневаюсь, чтобы такие знания пригодились мне в жизни. Там, откуда я прилетел, было совсем неплохо. — Тут он смутился еще больше, осознав неуместность собственных слов.

Чи Линь Вей терпеливо выслушала эту бессвязную болтовню и то ли ничего не поняла, то ли просто не придала ей значения. Неожиданно перед ним выросли две внушительные фигуры в белой униформе, с красными эмблемами на фуражках. Чоузен машинально отдал им честь, сознавая, насколько смешно он выглядит со стороны, и на несколько секунд оба офицера задержали на нем цепкие взгляды. В этих худощавых лицах и неестественно светлых глазах сквозило какое-то пытливое, целенаправленное любопытство.

— Капитан Космических Сил Моход, — представился один из них, с более смуглой кожей.

— Капитан Ядес, — отрапортовал второй.

— Добро пожаловать на борт «Ганди», мессир Фандан. — Моход протянул ему большую ладонь, обтянутую жесткой, сухой кожей, и Чоузен почувствовал в его руке огромную силу.

— Насколько я понимаю, вы следуете на старый «Аустерлиц» для прохождения службы? Я когда-то служил на его братце — старине «Гранике», этой ржавой двухскоростной лохани.

Светло-голубые глаза Ядеса были посажены слишком далеко друг от друга, мускулы искусственного лица сокращались в каком-то нечеловеческом ритме. Заметив замешательство Чоузена, он пояснил ухмыляясь:

— Две скорости — это «полный вперед!» и «стоп машина!».

Капитаны дружно расхохотались. Они прекрасно знали, как мучителен процесс набирания скорости на военных кораблях. Чоузен вяло улыбнулся.

Капитан Моход тут же принялся обольщать леди Вей — чем он усердно занимался с самой их первой встречи, — правда, совершенно безрезультатно. Чи Линь Вей панически боялась всех этих генетических монстров, выведенных в военных лабораториях Земли.

Тем не менее, поскольку Моход был тесно связан с высшим командованием, она жадно ловила каждое его слово, и лишь плотно сжатые губы выдавали ее напряженность, когда капитан излагал очередное нелепое и откровенно непристойное предложение. На сей раз ему вздумалось полюбоваться пейзажами новой планеты в обществе Чи Линь Вей.

Конечно, в метрополии он ничего подобного бы себе не позволил, но здесь, в системе Бени, Моход мог оскорблять ее совершенно безнаказанно.

Выпуклые глаза Мохода заметно выступали из массивного, квадратного черепа. От его вида Ч и Линь Вей буквально передергивало. Китайцы-телохранители метали в него гневные взгляды — их хозяйке нанесли чудовищное оскорбление. Но единственное, что она позволила себе, — это недоуменный взгляд. Подумать только: это насекомое считает, что она способна испытывать к нему сексуальное влечение! Уже одно это казалось ей отвратительным. Чи Линь Вей сделала несколько глубоких вдохов, повторяя про себя заповеди тао:

ЛЮБИ ТЕЛО, УСПОКОЙ ТЕЛО. Даже тени раздражения не промелькнуло на ее лице, хотя Чоузен чувствовал образовавшееся вокруг нее поле напряженности.

Ч и Линь Вей была слишком мудра, чтобы проявить несдержанность, на которую ее старательно провоцировал Ядес. Она знала, что этот наглец служит в военной разведке Плутония — Ю Чжао в первый же день их пребывания на «Ганди» выяснили, что «жучки», установленные в ее комнате, настроены на приемник в кабинете Ядеса. И что все их встречи Ядес снимает на пленку двумя миниатюрными камерами, спрятанными в складках костюма и наводящимися с помощью фиброоптики. Ч и Линь Вей прекрасно понимала — в новой Солнечной системе она поначалу будет совершенно бессильна, и единственное, что способно уберечь ее от смерти, — это собственный ум и преданные ей Ю Чжао. Ю Чжао так долго служили ей из поколения в поколение, что практически сплавились с ней в одно целое.

— Благодарю за приглашение, капитан. Это очень любезно с вашей стороны, но прежде чем отправиться в столь дальнее путешествие, я хочу как следует отдохнуть в моем новом доме.

Ядес повернулся к Чоузену:

— Вообще-то экзотические города южного побережья интересуют меня гораздо меньше, чем рыбная ловля. Мне кое-что рассказывали о гигантских пермиадах — кажется, рыба эта занятная во всех отношениях.

— Да неужто, приятель, ты предпочтешь какую-то рыбу чувственным удовольствиям самой греховной планеты людского царства? — с сальной улыбочкой поинтересовался Моход.

— Наслаждайся своей греховной планетой сколько тебе влезет, Абел Моход, а с меня довольно крепкой лодки и лески потолще. А еще я бы с удовольствием поохотился.

— Боюсь, когда разговор заходит о таких вещах, мой друг капитан Ядес представляется вам каким-то атавизмом, — сказал Моход с извиняющейся улыбкой.

— Охота — это-часть первичного опыта, приобретенного людьми. Тебе, Моход, тоже не помешало бы выбраться из сенсорной кабины и сменить обстановку.

Ч и Линь Вей, едва сдержав улыбку, холодно произнесла:

— Я кое-что слышала о сенсорных кабинках на побережье. Уверена, что капитан Моход найдет развлечения на свой вкус.

От этих слов Моход несколько смутился. «Кажется, действо достигло своей кульминации», — подумала Чи Линь Вей.

— Мадам Вей, поверьте, я вовсе не собираюсь проводить все свое время в сенсорных кабинках. Мой друг приписывает мне подвиги, которых я никогда не совершал. На самом деле я просто хочу полюбоваться природой. Здесь все радует глаз: горы, которые выше земных, великие реки, коралловые атоллы.

Чи Линь Вей едва заметно улыбнулась. Ободренный этой улыбкой, Моход продолжал:

— Многие местные красоты созданы руками человека. Горные кланы возвели замки, не знающие себе равных в царстве людей ни по размерам, ни по утонченной архитектуре. Поскольку военные действия закончились, в некоторые из замков сейчас пускают за плату. Есть еще гигантский зеленый крест, сооруженный ранними колонистами, высотой в два километра, полностью покрытый листвой. Есть города на скалах, прекрасные каменные башни, ну и, конечно же, Великая стена на побережье, длиной в два километра и в триста метров высотой. Я уже заказал тур по всем этим достопримечательностям.

— Подумать только! Капитан Моход, а вы не боитесь, что созерцание всех этих чудес утомит вас и вы быстро пресытитесь Новым Миром? Может быть, лучше приберечь что-нибудь на потом? Растянуть удовольствие? Лично я назначила себе длительный отдых в теплой, солнечной среде, желательно где-нибудь возле моря. Последний перелет был очень длинный и тяжелый.

— Ну что же, мадам, если вы останетесь на побережье, то, возможно, очень скоро и так увидите стену. Говорят, это одно из чудес света, созданных людьми. Многие столетия ушли на то, чтобы ее построить.

Китаянка повернулась к Чоузену:

— Расскажите мне про эту стену. Я как-то раз видела ее на фотографии.

— Эта стена отделяет полуостров Элсфелас от остального материка и сдерживает натиск вудвосов.

— Ах вот оно что! — сразу оживилась Ч и Линь Вей. — Так, значит здесь до сих пор водятся вудвосские монстры?

— Конечно, — кивнул Чоузен.

— Просто поразительно. Первые человеческие поселения появились здесь пять столетий назад, и вот до сих пор совсем рядом с нами бродят эти чудовища, — восхищенно сказал Моход. Но Чоузен, похоже, не разделял его восторга.

— Скажите, молодой человек, — тут же заинтересовался капитан Ядес, — а охота на этих монстров до сих пор ведется? Если так, то я разделаюсь с пермиадами, а потом тут же займусь вудвосами. — Ядес плотоядно улыбнулся. — И между прочим, для такой прогулки нам наверняка понадобится проводник. Так не согласитесь ли вы…

— Нет-нет, — поспешно сказал Чоузен. — На вудвосов уже пятьдесят лет как не охотятся. Все это было довольно… — он мучительно подбирал подходящее слово, — ..довольно глупо.

Моход удивленно приподнял бровь, а Ядес лающим голосом переспросил:

— Глупо? Почему вы так считаете? Ведь если эта тварь опасна для человека — а именно так говорят о вудвосе, — значит, наоборот, нужно охотиться на нее как можно чаще, чтобы сокращать поголовье. К тому же именно риск делает охоту захватывающей, не так ли? — Он чуть наклонился к Чоузену, ожидая ответа.

— Я сказал «глупо», сэр, потому что это животное слишком опасно. Его найти трудно, а вот оно вас найдет тут же — это ведь древесный рот… — Чоузен старался объяснять как можно понятнее, но чувствовал, что для собеседников его слова — пустой звук. — Понимаете, это биологический цикл, о котором мы почти ничего не знаем. Заниматься его изучением непросто. Многие из тех, кто охотился на вудвосов, в конечном счете прошли через их кишки. Вудвосы не животные в общепринятом смысле этого слова.

— Ну, подстрелить можно все, что движется, а если выстрелить точно, то и убить, с этим вы согласны? — сказал с улыбочкой Ядес. — Так что я не представляю, чем так уж страшны эти звери.

— Сэр, прежде чем вы отправитесь отстреливать этих тварей, настоятельно советую вам как следует изучить их повадки. В горах вудвосы не водятся — там воздух слишком разреженный, хотя люди и фейны там живут. Лишь благодаря этому наша колония сохранилась.

Моход энергично пожал плечами.

— Как бы там ни было, эта стена — потрясающая штука. Не только потому что она огромная. Ее ведь строили колонисты, несколько веков подряд. На следующей неделе мы рассчитываем побывать на побережье.

— А почему стена такая высокая? — спросила Чи Линь Вей.

— И вправду, почему? — поддержал ее Моход. — Насколько я понимаю, это самое крупное инженерное сооружение в земной сфере влияния. Говорят, стена настолько высокая, что заслоняет солнце от жителей окраинных трущоб.

Чи Линь Вей заметила, что Чоузен озабоченно наморщил лоб. В этом энергичном молодом человеке словно сидела туго скрученная пружина. Интересно, что будет, когда она распрямится?

— Боюсь, сейчас вам трудно до конца осознать, насколько опасны вудвосы. Для этого их нужно увидеть собственными глазами. Вы, наверное, знаете, что стена электрифицирована. Иногда по ней пропускают до пятидесяти тысяч вольт, чтобы сжечь какого-нибудь упрямца.

— Но объясните нам — откуда у этих тварей такой фанатизм?

Чоузен пожал плечами.

— Такова их природа. Они руководствуются инстинктом. Люди представляются им особой разновидностью древесных вредителей. А вудвосы для того и существуют, чтобы этих вредителей поедать.

— Но я считала, что все необходимые меры уже приняты. Никто больше не пытается вторгнуться в их экологическую систему. Монстры защищают свои священные деревья. Но если мы не угрожаем деревьям, зачем нас убивать? — недоуменно спросила Чи Линь Вей.

— Эта отрасль науки сейчас не очень-то популярна, — улыбнулся Чоузен. — Особого прогресса в ней не наблюдается. Большинство людей предпочитает заниматься химией долголетия, а не добиваться каких-то ответов от вудвосов.

— Но вудвосы такие уродливые. Я в жизни не встречала более отталкивающих существ, — сказала Чи Линь Вей со смехом, и вслед за ней хором рассмеялись шестеро китайцев. Чоузен же лишь мрачно усмехнулся:

— Уродливы вудвосы или нет, но они до сих пор относятся к людям как к древесным вредителям. К тому же эти твари дьявольски умны, так что их не стоит недооценивать.

— Какой ужас! — Чи Линь Вей брезгливо сморщила нос — Конечно, печальной участи вполне можно избежать. Нужно всего-навсего держаться подальше от великого леса. Это — лучшее средство от Аризелей и древесных стражей — вудвосов. Вторжение чужаков — вот что делает их особенно свирепыми.

— Потрясающе, — сказал Моход фыркнув. — Скажите, а все горцы — такие, как вы?

Чи Линь Вей загадочно улыбнулась Чоузену.

— И все-таки я не понимаю, почему столь опасных хищников до сих пор не уничтожили. Или по крайней мере не поставили в жесткие рамки, — сказала она неожиданно твердо.

Чоузен снова постарался объяснить, но видел — гости не в состоянии понять этот совершенно новый для них мир. Для этого нужно выйти из закрытого помещения с кондиционерами под палящее летнее солнце. Или прикоснуться к влажному тропическому дыханию гигантского континента, почувствовать этот странный, гнилостный запах, идущий от болот. А они видели лес только по видео и не представляют себе истинного величия окружавшей их стихии.

Ядес снова громко рассмеялся:

— Ну, в конце концов наплевать, что там за чудища бродят по суше. С меня довольно будет поплавать в лодке по океану, с леской и наживкой на крючке. Большие пермиады — действительно интересные рыбы?

Чоузен кивнул:

— Да, сэр, они вполне заслужили такую репутацию.

— Некоторые из них тянут на тысячу кило, не гак ли? — спросил Ядес с таким беспокойством, как будто в противном случае ему вообще не стоило покидать Землю.

— Уверен, что в океанских глубинах встречаются еще и покрупнее. Рыба эта довольно ушлая, она адаптировалась к пресной воде и теперь водится во всех крупных реках.

Тут Ядес жестом стал показывать, как все это будет: сжимая обеими руками удилище, он сосредоточенно смотрит на океанское чудище, которое вот-вот выскочит на поверхность.

Чоузен через силу улыбнулся. Чуть позже, когда Моход с Ядесом отошли от них, он сказал Чи Лиць Вей еле слышно:

— Надеюсь, я не выставил себя дураком. Я не очень-то искушен в светском этикете. — Заметив, что она хмурится, Чоузен торопливо добавил:

— Вся беда в том, что у моей мамы сейчас слишком напряженный график работы, а остальные лететь отказались. А мне это было по пути, вот и приходится теперь за всех отдуваться.

«И как прикажете отвечать на подобную неучтивость, молодой человек?» — подумала про себя Чи Линь Вей и все-таки ответила ему ослепительной улыбкой.

— Сказать по правде, все это довольно неожиданно. Я ожидала увидеть какого-нибудь пятисотлетнего Метуселаха. С другой стороны, я восхищена и очарована. До чего умно поступила ваша матушка, прислав вас сюда! Именно вы своей непосредственностью оживили эту скучнейшую официальную церемонию. В этом есть нечто символическое — вы, по всем великолепии юности, представляя молодую человеческую колонию, а я, такая старая, — древнюю метрополию и миллиарды ее жителей.

Чоузен попробовал отыскать во внешности Линь Вей хоть малейший намек на преклонный возраст, но безуспешно. Эта женщина прекрасно сохранилась. А ведь ей по меньшей мере двести лет, и наверняка она носит парик, и искусственные ногти.

К ним то и дело подходили представиться люди из экипажа «Ганди». Имена вихрем проносились в голове у Чоузена, не оставляя никакого следа. На протяжении всего приема он чувствовал, что Чи Линь Вей — где-то совсем рядом, и несколько раз поймал на себе ее оценивающий взгляд. Или ему это показалось? Во всяком случае, ему стало немного не по себе.

Наконец церемония знакомства закончилась, и все разошлись по своим апартаментам, чтобы привести себя в порядок перед торжественным банкетом.

Подчиняясь инструкциям электронного устройства, Чоузен пошел по бесконечным коридорам нейтрального серо-голубого цвета, с холодным воздухом, лишенным всякого запаха, с доносящимся откуда-то издалека невнятным гулом. Наконец электронное устройство коротко пикнуло, и дверь открылась. Внутри его ожидала труба диаметром в три метра и длиной в пять. Почувствовав подступающий приступ клаустрофобии, он бросился к сенсорному модулю. Одного нажатия кнопки оказалось достаточно, чтобы перед глазами у него возник вид, просматривающийся через навигационные телескопы корабля, — бесконечная череда светящихся созвездий. Такой четкости изображения не давала ни одна из знакомых ему фенрилдьских сенсорных систем. Перепробовав несколько комбинаций, он в конце концов остановился на земном пейзаже с лесом. Такой непривычный, пейзаж этот тем не менее чем-то смутно напоминал родные места. Только зелень была светлее, а вместо бирюзового фенрилльского неба сверху раскинулось земное, бледно-голубое. Через некоторое время он принял ультразвуковой душ и достал смену чистого белья. На официальную церемонию, подобно этой, надлежит являться в парадной униформе, еще более нелепой и неудобной, чем летный костюм. Казалось, коротко подстриженный молодой сержант в наутюженном бело-голубом мундире, глядящий на него из зеркала, не имеет ничего общего с Чоузеном из рода Фанданов.

Вскоре раздался звонок, созывающий всех в Большой овальный зал. Там собралась большая часть двухтысячного экипажа «Ганди», представители космических пехотинцев и фенрилльской знати. Чоузену пришлось пережить волнующий момент — его представили адмиралу космоса Урску. Потом юношу усадили за высокий стол между огромным полковником космической пехоты и одним из искусственных охранников Чи Линь Вей. Сама мадам Вей села почти напротив.

Перед Чоузеном поставили стакан белого вина, который он тут же осушил. Напряжение быстро улеглось, и он с готовностью взял еще один бокал у стюарда в сержантской униформе, дежурившего у бара.

Обслуга выглядела довольно странно. Все члены экипажа «Ганди», видимо, сделали себе пластические операции, удалив красные шишковидные наросты. Но представители Фенрилльского флота, которые вылетели из земной системы столетием раньше на борту «Гагарина», сохранили свой первозданный вид: белую крабью кожу, красные пупырышки вокруг глаз и на плоских щеках.

Стремясь как можно больше походить на естественных людей, вновь прибывшие военные поголовно пользовались косметикой, а на офицеров с «Гагарина» поглядывали сверху вниз, чем вызывали у них немалое раздражение.

На первое подали бульон. Поскольку людям с «Ганди» еще предстояло акклиматизироваться в фенрилльских лесах — а этот процесс затягивался обычно лет на десять, — их потчевали совершенно безвкусными, но зато легко усваиваемыми синтетическими препаратами.

К тому моменту, когда принесли главное блюдо — что-то тяжелое и хрустящее, приправленное грибным соусом, Чоузену нестерпимо захотелось бифштекса из гзана, натертого целебными травами и зажаренного на вертеле. Он выпил еще вина и сидел теперь, не поднимая глаз.

Разговор в основном крутился вокруг последних новостей с Земли, из метрополии. Несмотря огромные преимущества новой системы связи, при которой сверхсветовой луч пропускали через черную дыру А0441, огромное расстояние между звездами по-прежнему создавало у жителей Фенрилля ощущение, что они живут в дальней человеческой провинции. Что, впрочем, было недалеко от истины — десятки световых лет отделяли их от всех прочих человеческих поселений. Новости из метрополии поступали регулярно, но, просеиваемые сквозь цензурное сито, теряли наиболее колоритные подробности и становились такими же пресными, как синтетический суррогат пищи.

Банкир Куермвер, тучный и потный, уселся рядом с Чи Линь Вей и, когда завязалась беседа, тут же повернулся к ней.

— Прошу прощения, госпожа Вей, не окажете ли вы нам такую любезность — рассказать, что на самом деле произошло на внеочередном заседании Внутреннего Бюро, которое ваш отец созвал незадолго до вашего отбытия? Мы слышали, что заседание стало чрезвычайным во всех смыслах, но подробностей никто не знает и потому нам трудно ориентироваться в ситуации. Не могли бы вы просветить нас?

«Нет, ну каков кретин, — пронеслось в голове у Чи Линь Вей. — Спрашивать о таких вещах на людях! Это ведь уму непостижимо!»

Стараясь передать взглядом гнев и презрение, Чи Линь Вей холодно ответила:

— Я полагаю, все и так знают, что там произошло. Председатель Вей решил опробовать новую модель командной экономики. В последнее время парниковый эффект усилился, урожайность стала падать. Внутреннее Бюро с таким энтузиазмом восприняло новый политический курс председателя, что тут же на месте преобразовало себя в комитет но сельскохозяйственному планированию.

Кусрмиер отхлебнул вина и продолжил, позволив себе мельком улыбнуться:

— А еще я слышал, что Рууд Урм, глава партии белой расы, исчез при таинственных обстоятельствах во время пленума, а в Новом Багдаде на неопределенный срок ввели комендантский час. Говорят, что с тех пор оттуда еще никого не выпустили.

Чи Линь Вей удивленно вскинула брови. Этот болван хочет нажить в ней врага? Ну что же, пусть так. Из всех ее прежних врагов в живых остался только один — ее отец.

— Думаю, это не вполне разумно — муссировать разного рода подстрекательские слухи, которые рождаются на съездах партии белой расы. — Она вздохнула и повернулась к Чоузену. — Все это пережитки эпохи доминирования белого человека. Партия белой расы постоянно выказывает нелояльность к центру. Они недовольны теми ограничениями, что мы на них наложили, исходя из потребностей всей планеты в целом, включая ее отсталые регионы. Знаете ли вы, мессир, что до сих пор миллиарды людей живут в ужасающей нищете? И что земная промышленность десятилетиями пребывала в упадке из-за того, что мы бросили все силы на сельское хозяйство?

В Новом Багдаде действительно ввели комендантский час, аполитическое руководство переехало в новую столицу — Шанхай. Преступные элементы, подстрекаемые кланами белых, снова учинили беспорядки. Естественно, председатель был вынужден принять решительные меры.

Куермвер звучно хмыкнул и снова плеснул вина в свою ненасытную глотку.

— Так, значит, эти черти сформировали комитет по сельскому хозяйству, да? — Он поддел локтем майора Бракта и заговорщицки подмигнул Чоузену. — Я бы мог им дать отличную идею, чем заняться. А что касается Нового Багдада, то его наверняка сровняли с землей, вместе с Денвером и еще парой американских городов. Но председатель по-прежнему контролирует ситуацию — хоть это ясно.

Он снова рассмеялся, чем поставил в неловкое положение Бракта и окончательно вывел из себя Чи Линь Вей.

Лишь звон бокалов, возвещающий о начале торжественных речей, несколько разрядил обстановку. Вначале капитан Моход произнес краткую приветственную речь. За ним — адмирал Урск, в деталях рассказавший о новом проекте, уже запущенном в системе Фенрилль. Потом зачитали приказ о зачислении «Ганди» в фенрилльский флот, выпили за верную службу новой планете, и каждый из представителей кланов сказал несколько вежливых слов в адрес Чи Линь Вей.

Гул в зале все нарастал. Чоузен снова выпил вина и постарался прислушаться к беседе, но обнаружил, что внимание его рассеивается.

Тут он и попался на глаза Чи Линь Вей. Вскоре один из ее охранников передал ему салфетку, исписанную красивым мелким почерком.

«Все это смертельно скучно. Если хотите, я покажу вам земных животных, которых мы взяли с собой для разведения на новых станциях. Среди них есть очень редкие экземпляры, особенно рыбы».

Чоузен уже привстал было со стула, когда в нем заговорила осторожность. Не зарывается ли он? Только любопытство пересилило. После секундного колебания он наполнил свой стакан и выскользнул из зала вслед за Чи Линь Вей, которая даже не особенно старалась скрыть, что они уходят вместе. Не скрывая злорадства, у него за спиной по-волчьи оскалились китайцы. Попался теленок — теперь его точно сожрут.

Мгновенно протрезвев от такого развития событий, Куермвер презрительно фыркнул.. Он хоть и подначивал дочь великого председателя Вея, но хорошо сознавал ее могущество и рассчитывал при первой же возможности пойти на мировую. Сейчас он не мог избавиться от чувства, что Флер Фандан совершила ужасную ошибку.

Банкет продолжался, но толстяку-банкиру было не до десерта. Лицо этой женщины — тщательно сконструированное оружие, над которым поработали лучшие земные хирурги. Прекраснее ее Куермвер не встречал женщин — по крайней мере так ему сейчас казалось. А этот мальчик — вполне здоровый молодой самец. Последствия могут быть совершенно непредсказуемые. Куермвер заметил, как нахмурился адмирал Урск.

— Глупейший ход, если вас интересует мое мнение, адмирал, — заговорщицки подмигнув, сказал банкир.

Мрачное, почти нечеловеческое лицо Урока стянулось, словно упакованное в толстую пластиковую пленку.

— Да, согласен, все это очень некстати. Не знаю, о чем они там думали, когда поручили такую ответственную миссию мальчишке.

Но вопреки умозаключениям Куермвера, Чоузен был в этот момент в полной безопасности.

Попав в апартаменты Чи Линь Вей, он принялся восхищенно рассматривать стайку пресноводных форелей, резво гоняющихся друг за другом по большому прямоугольному аквариуму, а в следующем аквариуме он нашел африканскую тилапию, самую плодовитую из всех съедобных рыб.

Вскоре Чи Линь Вей поняла, что имеет дело с настоящим фанатиком, для которого биология — всепоглощающая страсть. Пока он взволнованно метался между аквариумами, она едва успевала следить за ходом его мысли и отвечать на сыпавшиеся градом вопросы.

А помимо рыб, были еще клетки и террариумы с животными, предназначенными для будущего зоопарка — его планировали построить на одной из станций.

— Конечно, мы захватили с собой сперму и яйцеклетки многих видов, но этих животных решили доставить сюда живьем.

Одна диковинная вещь особенно притягивала к себе внимание Чоузена — термитник, помещенный между стеклами. Позабыв про все на свете, он с полчаса наблюдал, как длинноносые солдаты кучками собираются возле входа в термитник.

— Вот это да… Насколько я понимаю, это насутитермес кемпэ. Солдаты совершенно слепы. Они выплевывают во врага клейкие капли, а потом разгрызают его на части. — Он склонился к стеклу и рассмотрел длинный тоннель, уводящий в палаты королевы и ниши с яйцами.

Конечно, этот термитник — микроскопическое сооружение по сравнению даже с едва зародившимся хитиновым гнездом, но ведь и сами термиты намного мельче хитинов. У хитинов выработалась самая совершенная в мире насекомых дыхательная система с крошечными клапанами. Поэтому они более приспособлены к жизни и вырастают до таких крупных размеров.

— Конечно, биосистема на Фенрилле не вполне натурального происхождения, — произнес он задумчиво. — Мы подозреваем, что многие из видов возникли за пределами Фенрилля. О хитинах мы это знаем точно. Предстоит проделать огромную работу хотя бы для того, чтобы выяснить, какие виды привнесены извне.

Он повернулся к термитнику.

— Насекомые с примитивным общественным устройством — что может быть интереснее? Здесь все определяет функция размножения.

Чи Линь Вей изобразила на своем лице интерес.

— А разве это не относится ко всем насекомым, живущим в коллективе?

— Хитинам это присуще в меньшей степени, потому что по завершении ранней стадии развития визировая масса берет на себя руководство гнездом. Принято считать, что визири развились из класса стерильных трутней, но никто не берется утверждать этого наверняка.

— Значит, хитины смотрели бы на термитов сверху вниз?

— Возможно, — рассмеялся он. — Либо они воспринимают их так же, как мы — людей первобытного общества, живущего охотой и собирательством. Нет, все-таки уместнее сравнить их с феями и эльфами из мифического прошлого, как они представляются потомкам некогда цветущей, а теперь безнадежно выродившейся цивилизации.

Она удивленно вскинула брови. Интересно, а как Чоузен воспринимает свое маленькое и экзотическое горное племя, ведущее свое происхождение от ранних говорящих хитинов? До сих пор он распространялся лишь о рыбах и насекомых.

Стюард принес бренди. Чоузен выпил его залпом, и приятное тепло распространилось по всему телу. Почувствовав прилив сил, он, неуклюже вставляя слайды в проектор, продолжил вдохновенный рассказ о многообразии земной флоры и фауны. Чи Линь Вей уселась рядом, еще больше распаляя его красноречие мягким, мелодичным голосом и ласковым взглядом. После бренди молодой лектор стал особенно экспансивен.

Как много еще предстоит сделать! Даже на работу с микроскопом уйдет как минимум десятилетие! Но он не остановится на полпути, он обязательно вернется и начнет исследования с того места, на котором их так неожиданно прервали. Воинская служба — досадная, но все-таки временная помеха.

В какой-то момент Чоузен вдруг понял, что с бренди покончено, да и сам он тоже готов. Он едва стоял на ногах. Неестественное, маниакальное возбуждение прошло, и он погрузился в угрюмое состояние перепившего человека.

— Мммм.., мне бы где-то примоститься… С этими словами он рухнул на розовое шелковое покрывало возле Чи Линь Вей.

— Очень удачная мысль, — согласилась она.

Внезапно он почувствовал себя глубоко несчастным. Эта женщина так восхитительна… Он даже попытался облечь свою мысль в словесную форму.

— Я знаю, — улыбнулась Чи Линь Вей. — А вот в вас чувствуется какая-то затаенная грусть. Похоже, вы не очень довольны своей судьбой.

Конечно, то, что с ним сделали родители, — ужасно. Но не это сейчас удручало его больше всего, а невыносимая тяжесть в желудке. Внезапно что-то внутри неудержимо задергалось, и Чоузен, скорчившись в судороге, подался вперед и сблевал на ее туфли.