"Дэвид Рэндалл. Универсальный журналист" - читать интересную книгу автора

как, держась фактов и не отдаваясь эмоциям, сделать журналистику
действенной:
"Повсюду на склонах холмов небольшие поля пшеницы и ржи, золотые от
спелых колосьев. Но хотя урожай созрел и перезрел... нигде не видно жнецов,
спасающих его. Поля были пусты, как и вся маленькая долина, и урожай гнил на
корню.
... В конце концов мы добрались до небольшого плато на склоне... Нам
надо было пересечь плато, но, вскрикнув от ужаса, мы все натянули поводья:
прямо перед нами, почти под копытами лошадей, открылось зрелище, заставившее
нас содрогнуться. Это была груда черепов) человеческих костей, почти целых
скелетов, гниющей одежды, человеческих волос и разлагающейся плоти. Все это
было свалено в одну смердящую кучу, буйно обросшую травой.
... Посреди этой кучи я разглядел маленький скелет, на котором еще
сохранилась рубашка, череп был покрыт цветастым платком, а на лодыжках
болтались вышитые чулки, какие носят болгарские девочки.
... Сбоку от тропы лежали два детских скелета - один подле другого,
прикрытые камнями. Маленькие черепа были рассечены страшными сабельными
ударами.
... По мере того как мы приближались к центру селения, костей, скелетов
и черепов попадалось все больше. Не было ни одного дома, под руинами
которого мы не обнаружили бы человеческих останков, а улица была просто
завалена ими.
... Небольшая церковка и кладбище при ней были обнесены низкой каменной
оградой. Сперва мы не разглядели ничего особенного, ... приглядевшись, мы
поняли: то, что мы приняли за груду камней и мусора, на самом деле огромная
куча человеческих тел, кое-как закиданная камнями.
... Нам сказали, что только на этом маленьком кладбище - примерно
пятьдесят на семьдесят пять ярдов - лежат три тысячи людей... Среди этой
гниющей массы были кудрявые головки, размозженные тяжелыми камнями;
крошечные ножки длиной не больше вашего пальца - страшная жара иссушила на
них плоть, не дав ей разложиться; детские ручки, простертые, как бы моля о
помощи; младенцы, с любопытством глазевшие на сверкающие сабли и
кроваво-красные руки свирепых убийц; дети, умиравшие с воплями ужаса;
девочки, перед смертью рыдавшие и молившие о пощаде; матери, в последнюю
минуту пытавшиеся заслонить малышей своим беззащитным телом, - все они
лежали тут вместе, в одной ужасающей разлагающейся груде.
Сейчас они были безмолвны. Ни слез, ни криков, ни всхлипов, ни воплей
ужаса, ни мольбы о пощаде. Жатва гниет в полях, а жнецы гниют на кладбище".

Репортажи МакГаэна (перепечатанные во всем мире, а позже опубликованные
в форме брошюры на многих языках) мгновенно вызвали невиданную по размаху
цепную реакцию. Весь мир охватило негодование, и Бpитанскoe правительство
было вынуждено признать правоту этих статей. Усилились требования военного
вмешательства, и весной 1877 года Россия начала войну с Турцией.
В расположение русских войск прибыли восемьдесят корреспондентов, но
тяготы кампании были таковы, что к ее окончанию, меньше чем через год, в
гуще событий оставалось только четверо журналистов. МакГаэн, разумеется, был
среди них. Он отправился на войну с одной ногой в гипсе - сломал при
падении. Его не остановили ни это, ни два других несчастных случая, сильно
покалечивших его; он продолжал писать репортажи, наблюдая за сражениями с