"Лобсанг Рампа. История Рaмпы (Скитания разума)" - читать интересную книгу автора

- Лобсанг. Ты много страдал. Ты выстоял, но сейчас не время для
самоуспокоенности. Есть еще задача, которую тебе предстоит выполнить.
Последовала пауза, словно Говорящего неожиданно прервали, и я с тяжелым
сердцем замер в настороженном ожидании. За прошедшие годы на мою долю выпало
более чем достаточно нищеты и страданий. Более чем достаточно перемен,
погонь, преследований. Дожидаясь продолжения, я ловил мимолетные
телепатические мысли прохожих. Девушки, нетерпеливо постукивающей каблучками
на автобусной остановке под моим окном: "Нет на свете ничего хуже этих
городских автобусов. Может, он вообще никогда не придет?" Человека,
доставившего посылку в соседний дом: "А не попросить ли мне у босса прибавку
к жалованью? Милли даст мне чертей, если я не принесу ей денег!" - И только
я от нечего делать стал размышлять о том, кто такая эта Милли, - так же как
ожидающий у телефона человек, - как настойчивый Внутренний Голос отозвался
снова.
- Лобсанг! Мы приняли решение. Пришло тебе время снова взяться за перо.
Следующая книга станет делом всей твоей жизни. Главная тема, которую ты
должен в ней отразить, - это то, что один человек может перейти в тело
другого человека, если другой на это согласен.
Я смятенно вздрогнул и чуть было не прервал телепатическую связь. Опять
я ? И писать об этом ? Я был "противоречивой натурой" и в силу этого
ненавидел каждое мгновение писательского труда. Сам-то я знал, что я таков,
каким себя описываю, и что все написанное мною до сих пор было истинной
правдой, но как это поможет наскрести материал для прессы, впавшей в летнюю
спячку? Это было выше моих сил. Я был смущен, ошеломлен, и на сердце было
тяжко, как у приговоренного к смерти.
- Лобсанг! - В телепатическом голосе появились жесткие нотки; его
скрипучая резкость электрическим разрядом пронзила мой смятенный мозг. -
Лобсанг! Об этом судить не тебе, а нам. Ты увяз в сетях Запада. Мы же можем
стоять в стороне и делать оценки. Тебе ведомо лишь то, что происходит
поблизости, мы же видим весь мир.
Я скромно промолчал, ожидая продолжения послания и внутренне соглашаясь
с тем, что "Им", несомненно, виднее. После небольшого перерыва Голос возник
снова.
- Ты много и незаслуженно страдал, но страдал ты за правое дело. Твой
предыдущий труд многим принес добро, но сейчас ты болен, и суждения твои
относительно будущей книги неверны и предвзяты.
Слушая все это, я взял в руки древний кристалл, покоящийся на
беспросветно черном сукне, и стал вглядываться в него. Вскоре стекло
затуманилось и стало белым, как молоко. В тумане появился разрыв, и белые
облака разошлись, словно занавес, открывая свет зари. Теперь я и видел, и
слышал. Дальние гималайские вершины, укрытые снежными мантиями. Неожиданно
острое ощущение падения, настолько реальное, что я почувствовал, как во мне
поднимаются все внутренности. Обзор становится все шире, и вот, наконец,
Пещера, Новый Дом Знания. Я увидел Престарелого Патриарха, воистину древнего
старца, сидящего на сложенном коврике из шерсти яка. Несмотря на ранг
Верховного Настоятеля, на нем было простое выцветшее ветхое платье,
казалось, такое же старое, как и он сам. Высоколобая голова блестела, как
старый пергамент, кожа старческих сморщенных рук туго обтягивала
удерживающие ее кости. Это был глубоко почитаемый человек с сильной аурой
власти, отличавшийся той невыразимой безмятежностью, какую дает истинное