"Лобсанг Рампа. Доктор из Лхасы" - читать интересную книгу автора

Однако здесь, в этом плотном и насыщенном влагой воздухе, для того, чтобы
двигаться дальше, нам приходилось напрягать последние силы. В конце концов
мои попутчики начали убеждать меня в том, что будет лучше, если мы повернем
обратно в сторону Лхасы. Они боялись, что мы погибнем, если будем продолжать
упрямо двигаться все дальше и дальше. Однако я, припоминая слова
Пророчества, твердо настаивал на том, чтобы идти вперед. Поэтому наше
путешествие продолжалось. Когда температура стала еще выше, у нас начала
кружиться голова. Нам казалось, что мы чем-то отравились и, кроме того,
начинаем слепнуть. Мы не могли видеть так же далеко и отчетливо, как раньше,
и в дополнение к этому мы не могли судить точно о расстояниях до окружающих
предметов.
Впоследствии я понял причину этого. В Тибете самый чистый и прозрачный
воздух в мире. Человек там может видеть то, что находится на расстоянии
пятидесяти миль и более, так же четко, как мы обычно видим то, что отдалено
от нас миль на десять. Здесь мы не могли видеть так далеко, а то, что мы
видели, было искажено плотностью и загрязненностью воздуха.
Многие дни мы продолжали свой путь, спускаясь все ниже и ниже. Мы вошли
в леса, в которых было больше деревьев, чем нам могло присниться. В Тибете
деревья встречаются редко, а лесов нет и подавно. Поэтому первое время мы то
и дело соскакивали с лошадей и подбегали к разным видам деревьев для того,
чтобы касаться их руками и нюхать их листья. Все они казались нам очень
странными, но больше всего нас поражало их количество. Рододендроны были,
конечно, знакомы нам, потому что в Тибете их растет много. Соцветия
рододендрона, если их правильно приготовить, были одним из наших любимых
блюд.
Мы двигались дальше, удивляясь всему, что видели, всему, что отличало
окружающую обстановку от того, к чему мы привыкли дома. Я не могу точно
сказать, сколько длилось наше путешествие, сколько дней и часов ушло у нас
на дорогу, потому что такие вещи нас тогда не интересовали. Времени у нас
было вдоволь, мы еще ничего не знали о суетливости и беспокойстве
цивилизованных людей. Но даже если бы мы знали об этом, все равно тогда это
не имело бы для нас никакого значения.
Мы были в пути по восемь, а порой и по десять часов в день, и
останавливались на ночь в попадавшихся нам по дороге монастырях. Не все
монахи исповедовали нашу разновидность буддизма, но это не сказывалось на
радушии, с которым нас каждый раз принимали. У нас на Востоке среди
настоящих буддистов никогда не бывает никаких ссор, вражды и злопамятства, и
поэтому к путешественникам всегда относятся как к желанным гостям. Обычай
вменял нам в обязанность посещать все богослужения в том монастыре, в
котором мы останавливались.
Мы никогда не упускали возможности перемолвиться словом с монахами,
оказывающими нам такое гостеприимство. От них мы услышали много зловещих
историй о том, как изменялась политика Китая. Они рассказывали нам, что
китайцы становятся все более враждебными под влиянием русских -
людей-медведей, которые делали все от них зависящее для того, чтобы навязать
китайцам свои политические идеалы, казавшиеся нам всецело неприемлемыми. Нам
представлялось тогда, что мировоззрение русских сводилось к словам: "Все
ваше должно стать нашим, а все наше будет нашим всегда!" Монахи поведали нам
также и о том, что японцы в нескольких местах вторглись в Китай, мотивируя
вторжение перенаселенностью своей страны. Япония производила недостаточно