"Лобсанг Рампа. Тринадцатая свеча" - читать интересную книгу автора

добавил он мрачно, - и это не поможет, тогда спрыгивай на ходу.
Лама быстро сел в седло. Юный прислужник помог сесть Тимону, а потом,
превозмогая страх, взобрался в седло сам и поехал вслед за двумя другими
лошадками, которые уже исчезли в темноте, все еще окутывавшей землю.
Золотые лучи взметнулись в небо над горными вершинами, когда на востоке
показалось солнце. Замерзшая влага в неподвижном воздухе вспыхнула мириадами
огней всех цветов и оттенков, словно ледяная призма. По земле побежали
гигантские тени, ночь отступала перед неумолимо приближавшимся днем. Три
одиноких путешественника, словно песчинки, затерянные в безбрежности
выжженной земли, ехали по заваленной камнями местности, уже без особого
труда минуя обвалы и трещины при свете наступающего утра.
Вскоре неподалеку от затерянного среди валунов домика они увидели
одинокий силуэт. Прикрывая глаза рукой, женщина напряженно глядела на дорогу
в мучительном и, ей казалось, бесконечном ожидании помощи. Всадники
продолжали свой путь, осторожно минуя обломки скал.
- Молодец, мой мальчик, я и не знаю, как тебе удалось пробраться тут в
темноте, - обратился Лама к Тимону. - Наверное, это было нелегкое
путешествие.
Но бедняга Тимон был слишком испуган и ужасно устал, он даже не мог
ответить. Он дремал, ритмично покачиваясь в седле. Кавалькада продол жала
свой путь в молчании.
Женщина стояла у двери, заломив руки и смущенно кивая головой в знак
уважения. Лама спрыгнул с пони и подошел к потемневшей от горя женщине. Юный
прислужник сполз с коня и хотел помочь Тимону, но было уже поздно - мальчик
соскочил сам, как только животное остановилось.
- Святой Лама, - произнесла женщина дрожащим голосом, - мой муж уже
почти отошел, я старалась не дать ему забыться и так боялась, что вы
приедете слишком поздно. О! Что же с нами будет?
- Пойдемте, где он? - Лама последовал за женщиной в дом.
Внутри было еще совсем темно. Куски промасленной ткани закрывали дыры в
стенах. Здесь не было стекла, и вместо него использовали густо промасленную
ткань, привезенную из далекой Индии. Она имела довольно странный цвет и
совершенно особый, ни на что не похожий запах высыхающего масла, щедро
перемешанного с сажей от постоянно коптящей масляной лампы.
Полом служила плотно утрамбованная земля, стены были сложены из больших
камней, кое-как подогнанных друг к другу, а щели между ними замазаны навозом
яка. В центре комнаты горел небольшой огонь, топливом для которого служил
тот же навоз яка, дым подымался вверх и какая-то его часть выходила через
отверстие в крыше, предназначенное для этой цели.
У противоположной стены лежала груда чего-то, на первый взгляд ее можно
было принять за сваленные в кучу тряпки, но вскоре иллюзию разрушили звуки,
исходившие из этой кучи. Резкие судорожные хрипы человека, пытавшегося
удержать дыхание в теле, звуки, говорившие о том, что человек находится при
последнем издыхании. Лама подошел к стене и стал всматриваться в царящий в
комнате мрак. На полу лежал пожилой худой человек. Тяготы жизни наложили на
него свою печать. Этот человек всю свою жизнь прожил в соответствии с
верованиями предков, так ни разу и не удосужившись задуматься над чем-нибудь
самостоятельно.
И вот теперь он лежал здесь, тяжело дыша, его лицо посинело от
недостатка кислорода. Жизнь оставляла его, но он изо всех сил пытался