"Леонтий Иосифович Раковский. Изумленный капитан " - читать интересную книгу автора

поварне выходит. Верно, помнишь, баба годов шестьдесят, еще бородавка у нее
на носу. Муж ее за какие-то провинности сослан в город Сибирь, так вот она
живет в одной келье с кухарем да с наймиткой молодой девкой. И что же бы ты
думала, мать Серафима? Не поделили с девкой кухаря - разодрались. И смех и
грех. Мы ждали - Бесоволков кухаря в Свинский монастырь отправит на
покаяние, а он так и оставил. А наймитку не знамо за что пытал. Совсем не
по-христиански: без памяти полсуток лежала. Мало того - теперь еще на чепь
посадил. Безносый гренадер ее караулит.
- Что это, Устиньюшка, у него, у гренадера, от любострастной болезни
нос отвалился, или как? - спросила мать Серафима, брезгливо сплевывая в
угол.
- Нет, он с моим покойным мужем в одном гренадерском полку служил. Ему
нос по пьяному делу драгун откусил в аптеке "Тычке", что у Красного пруда.
Мать Серафима покачала головой:
- Вот так потешились!..

VII

- Ах ты, пся кость!
Герасим Шила стоял, задрав вверх пегую, клинышком, бородку. Короткие,
точно обрубленные пальцы, никак не могли справиться с крючком воротника.
Лицо Герасима Шилы багровело не столько от натуги, сколько от злости:
сегодня все раздражало его - и проклятый крючок в новом полушубке и
доносившийся из-за перегородки звонкий шопот жены, которая чесала голову и
читала по-старинке "Ojcze nasz".
Герасим Шила и сам не очень твердо знал православные молитвы, но теперь
со злостью подумал:
"Муж - соборный староста, а она молится по-польски, как старая
баба-униатка! Дура!"
Наконец пальцы поймали крючком неподатливую петлю. Полушубок был
застегнут.
- Агата, я пойду в кляштор! Гляди, не забудь телят напоить! - крикнул
он жене и вышел.
В полутемных сенях Шила столкнулся с каким-то мужиком в драном кожухе.
Увидев Шилу, мужик оторопело отскочил в сторону. Сорвал с головы старую
войлочную магерку.
- До панской милости!
Шила, не останавливаясь, шагнул во двор. Обернулся недовольно нахмурив
свои пушистые, сходившиеся у переносья, седые брови.
- Запирай сени, запирай, не студи хаты! - крикнул он.
Мужик, шлепая разбитыми лаптями, торопливо выкатился вслед за хозяином.
Шила узнал его: это был черносошный крестьянин Михаил Печкуров.
- Ну, чего тебе, Михась? Говори скорей!
- Пан Шила, може у пана якая работа?.. Дети голодные... Хлеба с Покрова
не видим!.. - говорил Печкуров, комкая в руках магерку.
- Нет у меня работы! - сурово перебил его Шила и пошел со двора.
Мужик с непокрытой головой кинулся за ним, припадая к шилиной руке в
теплой варежке.
- Смилуйся, пан Шила!.. Може, лен трепать, альбо что...
Шила сердито отдернул руку.