"Ника Ракитина, Татьяна Кухта. Ратанга " - читать интересную книгу автора

обочине становилась все гуще, тропинка - все уже, из земли выпирали
узловатые корни, кроны деревьев нависали над моей головой. Возвращаться,
однако, было нельзя. Давно рассвело, давно уже обнаружен мой побег, и чем бы
ни руководствовался мой неведомый спаситель, помочь мне сейчас он был не в
силах. И я шла вперед даже тогда, когда тропинка ныряла под вывороченные
корни лестовника и исчезала; я перебиралась через корни, обдирая одежду,
спотыкалась, хваталась за сухие ветки, они ломались с треском... Паутина
залепляла глаза, и я не сразу заметила, что выбралась на поляну. Поляна была
небольшая, покрытая низкой жесткой травой, журчал невидимый, но близкий
ручей, а посреди поляны стояла плетеная полуразвалившаяся хижина.
Неужели здесь живет кто-то? Ни знака людей, ни запаха дыма, ни звука.
Решившись, я подошла к хижине. Покосившаяся полурастворенная дверь висела на
одной петле.
Внутри было пусто и чересчур темно. Я распахнула дверь до отказа,
утренний свет высветлил утварь в углу, земляной пол, заросшие мхом стены. В
другом углу, в полутьме, виднелась как будто куча тряпья. Я подошла ближе,
наклонилась - и отшатнулась: из-под тряпья блестел неподвижный и яркий глаз.
Преодолев первый страх, я отшвырнула тряпье. Там был человек, он лежал
навзничь, почерневший рот приоткрыт, глаза глядят в потолок. Лицо серое,
будто присыпанное пеплом. Мертв? Страх снова охватил меня. Скорее отсюда, из
мрачной хижины, из бесконечного, враждебного леса! И тут человек, будто
услышав мои мысли, застонал.
В этом звуке было мало человеческого, он походил скорее на скрип песка
о камень. Но это стонал человек. А я стояла над ним, не зная, что делать. Он
ранен? Умирает? Может, напоить его водой? Или перевязать? Но ведь крови нет,
да и чем перевязывать? Никогда еще мне не приходилось ухаживать за ранеными.
Все-таки я отыскала среди утвари берестянку и принесла воды. Проглотив
немного, человек начал задыхаться и дрожать. Уж не повредила ли ему вода? Но
нет, он успокоился и перестал стонать. Поставив берестянку на пол у его
изголовья, я взяла широкий ржавый нож и вышла нарезать травы - не на голом
же полу мне спать и не на тряпье с больным.
Странно прошел день. Я то засыпала, то просыпалась от стонов. Все, что
я могла сделать - дать ему воды или положить на лоб мокрую повязку. Явных
ран у него на теле не было, стало быть - неизвестная болезнь, а лечить
нечем. Жара у него не было, кожа ледяная и липкая, и весь он мелко дрожал. И
стонал. Эти стоны!.. Надо было уйти, ведь меня ищут, но - не могла.
Пыталась, но что-то властно возвращало меня назад, к неизвестному,
умирающему в лесной хижине. Ну не могла я оставить его умирать одного!
Слишком сильна была во мне жалость, сама даже не ожидала того. Уйду, если
умрет.
А это могло наступить скоро. К вечеру он не подавал уже признаков
жизни, только стонал изредка. Руки его дергались, пальцы то сжимались, то
разжимались, будто ловя что-то невидимое. Страшно! Но еще страшнее было
вновь оказаться в плену, да еще отвечать за чужие грехи. И когда стемнело, я
заснула в хижине на охапке травы и спала крепче, чем в прошлую ночь.
Утро пришло внезапно. Я проснулась от солнца, бьющего в глаза сквозь
дыру в крыше. Подошла к больному. Он не шевелился уже и, кажется, не дышал.
Я прижала ухо к его груди и услышала неровные, редкие толчки. Или это бьется
мое собственное сердце?
В хижине внезапно потемнело. Я подняла голову, и сердце гулко упало