"Ника Ракитина. Арбалетчики госпожи Иветты " - читать интересную книгу автора

- Катрина Аделаида!! Оденьте самое неприличное, что у вас есть. Я
приглашаю вас в кабак!

Он тяжело навалился на худое плечо, мечтая, чтобы оно хрупнуло, как
куриная косточка. Ему нравилось видеть в ее глазах боль, стыд и отчаянье.
Потому что это была не Син. Потому что Син бросила его.
- Пойдем! Ну пойдем!..
Он смахнул узкую ладошку. Звать ее "Катти" было кощунством. Проклятые
женщины.
- Вина! - проревел он. - Помянем. Хорошего человека.
- Кого?
Карстен уставился в лицо Аделаиды Катрины полуосмысленным взглядом.
- Как?.. А, да ты все проспала. Славная она была девушка. - Он покачал
в ладони тяжелую кружку. Вино разбрызгалось по столу, по распущенной рубахе,
по дурацкому платью спутницы. - П-п-представляю, как обрадовались монахи.
В-выходят с утречка - и тело...
Ужас в серых глазах прибавил ему красноречия. Хотя почему в серых?
Золотые искорки... В этих глазах не должно быть золотых искорок! А, это
свеча... Постой, ведь утро было, да.
- Пошли, идем отсюда!.. Пожалуйста...
Карстен, ты пьян как свинья, сказал он себе. Возможно, вслух. Нельзя
так обращаться с женщинами. Даже если они уродливы, как смертный грех. Даже
если у них мозгов, как у курицы, и вкуса столько же. Он поднялся. Аделаида
Катрина подставила здоровое плечо. Только теперь Карстен разглядел, что
личико у нее красивое. Кожа тонкая, прозрачная до голубизны. И короткие
волосы мягко вьются. А в глазах... да это просто кощунство!
- Отвернись, девка, - сказал он. - А то я тебя ударю.

От свежего воздуха ему стало плохо, и он долго блевал на стену, пока
внутренности не стали выворачиваться наружу. Тогда Карстен оттолкнулся от
стены и встал почти прямо. У него над головой сиял фонарь.
- А вчера не горели!.. Да, это он выпил мое масло. То есть, не мое.
Понятно?
Он растянул это "поня-атно", многозначительно глядя на Катрину
Аделаиду, и уже собирался пойти разбираться с кабатчиком, но мысль
неожиданно скакнула, и он схватился за ворот ее платья, пытаясь сорвать:
- Ты... ты оскорбляешь мое эстетическое чувство, - он вспомнил о
воспитании и поправился: - Оно. Его порядочный человек и платьем назвать
постесняется... разве что из жалости... - выдав столь длинную фразу, Карстен
ослаб. Катрина попыталась увести его, и они какое-то время топтались под
фонарем, как неловкие, но старательные партнеры по менуэту.

Слава Хранителям, его минула пьяная слезливость.
В доме было пусто и холодно, как в склепе, и только в прихожей,
напоминая вчерашнее событие, висел вязкий запах крови.
Карстен брякнулся на порог в открытой двери, глядя на слепые
зарешеченные окна дома напротив. Тупая злоба переливалась в нем. Еще
немного, и он схватил бы обломок кирпича и пошел бить эти окна. Стрелять
могли только отсюда. Убить хорошего человека, и заставить еще одного
хорошего человека исчезнуть, а третьего хорошего человека надраться до