"Ника Ракитина. Время отправления..." - читать интересную книгу автора

не помнил. Впрочем, ее давно загнали в трубу, совершенно спокойно. Построили
коллектор. А речке вдруг захотелось оказаться живой.

- Правда, значит, что мертвые мстят, если строить на костях, все
валится, портится, и происходят катастрофы...
- Нельзя строить на костях?.. - она фыркнула. - Что Вы! У нас все
построено на костях. Тысячи лет истории. Сплошные войны. И разоренные
кладбища. И бойцы последней мировой, кости которых до сих пор валяются в
лесах и болотах. И никому не нужны. Разве в круглые даты. "Гамлета" помните?
Затычка для бочки из черепа Александра Македонского. Кстати, когда при
постройке моста археологи раскопали старинный общественный туалет, они нашли
там мумию полицейского. В форме, при сабле-"селедке" и с гербовыми
пуговицами. Видно, сильно досадил каким-то революционерам, раз так с ним
обошлись, утопили в нужнике. Знаете, - она зевнула, показав розовое небо, -
его просто-напросто закопали обратно. Умолив прессу молчать. Потому что
патриархия не бралась хоронить за свой счет в "освященной земле". А у
института средств на это не имелось. Думаете, полицейский теперь является им
в страшных снах?
- Поверьте, - она усмехнулась, - покойникам в высшей мере наплевать на
то, что происходит у них над головой. И у живых никакого злого умысла не
было. Всего-навсего халатность, неразумие инженеров. Изменение уровня
подпочвенных вод плюс усталость материала - так, по-моему, говорят? Плывун и
вибрация от проходящих поездов. А отремонтировать пандус руки не дошли.
Виновные наказаны по всей строгости - каждый лишением десяти лет жизни. Ну
что, Вы довольны?
- Я Вам не верю.
- Ваше право, молодой человек. Утешайтесь тем, что девочки погибли не
напрасно. Триста двенадцать лет, что они не добрали - это очень и очень
много. Даже если исключить те тридцать, что пошли на компенсацию семьям,
остального хватит, чтобы город превратился в цветущий сад. Это новые рабочие
места, самые современные здания, высокие технологии, безотходные...
Он неловко, без размаха, мазнул женщину по лицу. Из ее носа потекла
кровь.
Сережка яростно тер руку о джинсы. Ему хотелось завыть.
- Возьмите платок, - предложила она.
От платка все еще пахло духами. Хорошие, должно быть.

- Уходи, - сказал он. - Уходи. Через двадцать лет ты начнешь им
завидовать. Они навсегда останутся молодыми. Не будут каждое утро
вздрагивать, заглядывая в зеркало, из-за новых морщин. Им не нужно
выдергивать или закрашивать седину... И зачеркивать в календаре каждый
оставшийся до смерти день.
Бабушка, вспомнил Сережка. Одышливая старуха с клюкой и скверной
привычкой оставлять в раковине выдернутые расческой волосы. Она тихо
скончалась во сне, двух дней не дожив до семидесятидвухлетия. А потом в ее
вещах среди пустых лекарственных пузырьков и скомканных колготок нашли
календарики за три последних года с числами, перечеркнутыми дрожащими
крестиками.
Пленница пожала плечами:
- Напугали ежа голым профилем. Чтобы вас потом совесть не мучила. Я