"Андрей Ракитин. Навь." - читать интересную книгу автора

сейчас?.. Всадник принял женщину на седло. И, на ходу выстраиваясь по трое
в ряд, навьи двинулись мимо мальчишки по проселку, белому от месячного
сияния. Славке почудилось, что они видят его, он застеснялся, попятился,
запнулся о какой-то корень и, опрокидываясь на спину, услышал:
- Лихослав, чертушка! Ты в школу будешь собираться?
Вздрогнув, Славка распахнул глаза и полубессознательным голосом вопросил:
- Дмитрий, а что такое "Карна"?
По горькому опыту зная, что от Славки так просто не отвяжешься, брат стал
нудно объяснять то, что он помнил из "Слова о полку Игоревом..." о
славянской мифологии.
- Все. А теперь в ванную и завтракать. Марш, марш! - и подумал, что дите
чересчур увлеклось этой самой мифологией, а Йоська, черт, Елена Иосифовна,
опять намекала, что Дмитрий забросил воспитывать брата. Карна! Надо же!
"Ох уз эти всадницки!.." - скопировал он интонации любимого мультика и
расхохотался.



Глава 4.

Кричала, надсаживая горло, срывая голос. Коротко тренькали тетивы. Бухали
конские копыта, расплескивая воду и грязь. Валились, надламываясь,
измызганные кусты.
- Упредил кто-то... эх! - с горьким сожалением.
Сухо и страшно хряснуло под копытами.
Бежать, как заяц, петляя и волоча ногу... Бежать?!
Кони шли по ней с глухим чавканьем, сминали, били по рукам, заслоняющим
грудь. Розовая пена лопалась на губах вместе с дыханием. Она все старалась
отклонить голову от занесенного заляпанного грзью копыта, вжаться,
втиснуться щекой в болотную жижу. Ударило вскользь, содрало кожу на виске.
Серебряные гвоздики на подковах...
- Огневица прикинулась...
- Не жилица, нет.
Слова донеслись, как сквозь плотный ком тумана. Потом - смачное хряканье.
Почудилось - конь вновь навис над ней. Попыталась уклониться.
- Лежи, лежи... - испуганное.
Смяли всю, истоптали. И бросили на что-то острое, но это почти не больно.
Догадалась - сосновые лапки. Концы на них обрубили. Чтобы Чернобог не
дотянулся. Все равно дотянется. Он и сверху, и снизу, всюду. И в ней самой.
- Жива, Живица, разрыв-травица... На росы утренние, на зори вечерние...
отведи: отпусти... камень-Горюн на море стоит...
Слеза потекла по щеке. Даже стереть ее не может. Но слеза точно сожгла
туман. И она увидела низкую столь, дымовую дыру, пучки травы, подвешенные
к матице. Смолкой запахло. А на себя она не смотрела.
- Очнулась, дитятко, очнулась... - с таким ласковым, безмерным удивлением.
- Нет, - ответила глухо, прикрывая глаза. - Убили меня.
Убили.
Заговоры-наговоры, как паутинка пряжи на веретено. Боль тупая изнутри,
отовсюду. Когда шевельнуться пыталась - резало, как ножом. От сосновых
лапок шел смоляной запах. Мешался с духом высохших трав. Больше всего