"Богомил Райнов. Тайфуны с ласковыми именами ("Эмиль Боев" #6)" - читать интересную книгу автора

- Ошибок могло быть десяток... - роняет Борислав.
- Ошибка была одна-единственная, - обрываю я его. - Письмо.
- Что значит "письмо"? - поднимает брови генерал.
- Затея с письмом - чистейшая авантюра. Будь оно действительным, провоз
его через границу также был бы авантюрой. Хитрая лиса - вроде этого так
называемого Горанова - ни за что бы не поверила, что Караджов поставит на
карту собственную судьбу, отдав подобное письмо в чужие руки. Потому что
прежние письма он писал за границей, на месте, без малейшего риска.
- Возможно, ты прав, - тихо замечает шеф. - Хотя в письме не было ничего
такого, что дало бы сейчас повод сотрясать воздух громкими словами вроде
"судьба", "авантюра". Ты прекрасно знаешь: в этом отношении были предельно
внимательно взвешены все "за" и "против". Помимо всего прочего, это была
единственная возможность.
Верно, конечно. Ведь прежде, чем созрело решение послать Цанева, другой
наш сотрудник был направлен в Лозанну - изучить характер "Липс и К°". Этот
человек убил целых шесть месяцев на поистине жалкое открытие: что фирмы
под названием "Липс и К°" нет вообще, но под таким названием существует
почтовое отделение, где должны вручаться письма до востребования, только
никто и никогда им не пользуется.
Может, Караджов был для Горанова единственным (хоть и весьма ненадежным)
связующим звеном, и у него Горанов черпал при случае кое-какие сведения,
чтобы потом передавать кому-то другому? Будь это так, вся эта история
подлежала бы отправке туда, где ей место, - в архив. Но так ли оно на
самом деле? Поскольку невозможно было иным способом выяснить этот вопрос,
созрело решение послать в Мюнхен Цанева.
- Была все-таки другая возможность, - отозвался Борислав с присущим ему
упорством. - Ждать. Вы сами говорили, что в иных случаях предпочтительней
всего - ждать.
- Ждать у моря погоды? - возражает шеф. - Ведь ожидание должно чем-то
оправдываться! Что это за агент, который полгода не пользуется услугами
своего почтового отделения? И разве это не дает оснований заподозрить, что
у настоящего, действующего агента, пользующегося услугами различных
информаторов, не один-единственный пункт связи? И что "Липс и К°" больше
никогда не будет использовано, раз Караджов в наших руках.
Какое-то время мы продолжаем спорить о характере ошибки, поскольку
Борислав не может не возражать, а генерал любит, когда разгорается спор:
он вообще убежден, что только в споре рождаются светлые идеи.
- Ну, братцы, вы совсем задымили комнату, - замечает шеф. - Разреши вам
курить - и вы не остановитесь, пока не опустеет вся пачка.
Затем, слегка прищурив голубые глаза, словно бы изучая нас задумчивым
взглядом, с хитринкой спрашивает:
- Ну, так кого мне послать из вас двоих? Тебя или Борислава?
Никто из нас не клюет на эту приманку. Мы-то знаем: это у генерала любимая
фраза. За ней последуют и другие, произносимые обычно одним и тем же тоном:
"Нет, исключается. Вам еще предстоит подлечиться за канцелярскими столами.
Что я могу поделать, коль вы меченые".
И вот мы "лечимся". От такого лечения волком завоешь. И если случается,
что шеф спросит: "Кого из вас послать?" - мы делаем вид, что лично нас
этот вопрос не касается. Пускай себе шутит человек.
Только сегодня он как будто утратил вкус к юмору, потому что я вдруг слышу: