"Борис Маркович Раевский. Товарищ Богдан " - читать интересную книгу автора

- Теперь ты, сволочь, от меня не отвертишься! В Сибирь закатаю!
Агитируй там волков да медведей!
Бабушкина поместили в общую камеру, где сидело восемнадцать
политических.
И вот радость: среди узников Иван Васильевич увидел огромного плотного
мужчину с могучими плечами и широкой - веером - бородой. Хотя глаза
арестанта были скрыты темными стеклами очков, Бабушкин сразу узнал его:
- Василий Андреевич!
Да, это был Шелгунов, его старый друг еще по Питеру, участник
ленинского кружка.
Они обнялись, расцеловались.
- Что у тебя с глазами? - тревожно спросил Бабушкин, подсев на нары к
Шелгунову и глядя на темные стекла его очков.
- Плохо, Ваня, - ответил тот. - Слепну...
- А врачи?..
- Врачи говорят - лечиться надо. Долго, систематически: год, а может, и
два. В больницах, на курортах. Ну, а как подпольщику лечиться? - Шелгунов
усмехнулся. - Из тюрьмы да в ссылку, из ссылки - в тюрьму... В тюрьме,
правда, тоже строгий режим, питание по часам - три раза в день, и спать рано
укладывают, а все-таки тюрьма и курорт маленько отличаются друг от друга!
Заметив, что Бабушкин погрустнел, Шелгунов хлопнул его по колену и
бодро сказал:
- А в общем, унывать не стоит! Вот грянет революция - потом полечимся!*
______________
* Шелгунов действительно дожил до Великой Октябрьской революции. Его
стали лечить лучшие врачи, но было слишком поздно, он уже ослеп, вернуть
зрение ему не смогли.

Бабушкин и Шелгунов наперебой расспрашивали друг друга о партийных
делах, о товарищах по Питеру, о ссылке.
Как давно они не виделись! Подумать только! Почти семь лет. С тех пор
как Шелгунова арестовали вместе с Лениным в морозную декабрьскую ночь.
Оказалось, Шелгунов пятнадцать месяцев просидел в одиночной камере
петербургской "предварилки". Потом был выслан на Север, в Архангельскую
губернию. После ссылки в столицу не пустили, стал жить под "гласным
надзором" здесь, в Екатеринославе...
- В Екатеринославе? - перебил Бабушкин. - А я как раз незадолго до того
уехал отсюда!..
- Да, я знаю, - улыбнулся Шелгунов. - Меня тут так и называли:
заместитель Трамвайного.
...В тюремной камере медленно тянулись день за днем. Друзья подолгу
шепотом беседовали. Будто чуяли: скоро придется расстаться.
И вправду - вскоре "особо важного государственного преступника"
Бабушкина перевели в четвертый полицейский участок.


3. Студент


Массивная железная дверь захлопнулась с лязгом, тяжело, как дверь