"А.А.Радугин. Хрестоматия по философии (учебное пособие) " - читать интересную книгу автора

необъективированное познание, познание духа в себе, а не в его объективации
в природе, то есть познание смысла и приобщение к смыслу. Наука и научное
предвидение обеспечивают человека и дают ему силу, но они же могут
(39) опустошить сознание человека, оторвать его от бытия и бытие от него.
Можно было бы сказать, что наука основана на отчуждении человека от бытия и
отчуждении бытия от человека. Познающий человек вне бытия и познаваемое
бытие вне человека. Все становится объектом, то есть отчужденным и
противостоящим. И мир философских идей перестает быть моим миром, во мне
раскрывающимся, делается миром, мне противостоящим и чуждым, миром
объектным. Вот почему и исследования по истории философии перестают быть
философским познанием, становятся научным познанием. История философии будет
философским, а не только научным познанием в том лишь случае, если мир
философских идей будет для познающего его собственным внутренним миром, если
он будет его познавать из человека и в человеке. Философски я могу познавать
лишь свои собственные идеи, делая идеи Платона или Гегеля своими
собственными идеями, то есть познавая из человека, а не из предмета,
познавая в духе, а не в объектной природе. Это и есть основной принцип
философии, совсем не субъективной, ибо субъективное противостоит
объективному, а бытийственно жизненной. Если Вы пишите прекрасное
исследование о Платоне и Аристотеле, о Фоме Аквинском и Декарте, о Канте и
Гегеле, то это может быть очень полезно для философии и философов, но это не
будет философия. Не может быть философии о чужих идеях, о мире идей как
предмете, как объекте, философия может быть лишь о своих идеях, о духе, о
человеке в себе и из себя, то есть интеллектуальным выражением судьбы
философа. Историзм, в котором память непомерно перегружена и отяжелена и все
превращено в чуждый объект, есть декаданс и гибель философии, так же как
натурализм и психологизм. Духовные опустошения, произведенные историзмом,
натурализмом и психологизмом, поистине страшны и человекоубийственны.
Результатом является абсолютизированный релятивизм. Так подрываются
творческие силы познания, пресекается возможность прорыва к смыслу. Это и
есть рабство философии у науки, террор науки.
Философия видит мир из человека и только в этом ее специфичность. Наука
же видит мир вне человека, освобождение философии от всякого антропологизма
есть умерщвление философии. Натуралистическая метафизика тоже видит мир из
человека, но не хочет в этом признаться. И тайный антропологизм всякой
онтологии должен быть разоблачен. Неверно сказать, что бытию, понятному
объективно, принадлежит примат над человеком; наоборот, человеку принадлежит
примат над бытием, ибо бытие раскрывается только в человеке, из человека,
через человека. И тогда только раскрывается дух. Бытие, которое не есть дух,
которое "вовне", а не "внутри", есть тирания натурализма. Философия легко
делается отвлеченной и теряет связь с источниками жизни. Это бывает всякий
раз, когда она хочет познавать не в человеке и не из (40) человека, а вне
человека. Человек же погружен в жизнь, в перво-жизнь, и ему даны откровения
о мистерии первожизни. Только в этом глубина философии соприкасается с
религией, но соприкасается внутренне и свободно. В основании философии лежит
предположение, что мир есть часть человека, а не человек часть мира. У
человека как дробной и малой части мира, не могла бы зародиться дерзновенная
задача познания. На этом основано и научное познание, но оно методологически
отвлечено от этой истины. Познание бытия в человеке и из человека ничего
общего не имеет с психологизмом. Психологизм есть, наоборот, замкнутость в