"А.А.Радугин. Хрестоматия по философии (учебное пособие) " - читать интересную книгу автора

такое материя? Подчинен ли дух материи или он обладает независимыми
способностями? Имеет ли вселенная какое-либо единство или цель? Развивается
ли вселенная по направлению к некоторой цели? Действительно ли существуют
законы природы или мы просто верим в них благодаря лишь присущей нам
склонности к порядку? Является ли человек тем, чем он кажется астроному, -
крошечным комочком смеси углерода и воды, бессильно копошащимся на маленькой
второстепенной планете? Или же человек является тем; чем он представляется
Гамлету? А может быть он является и тем и другим одновременно. Существуют ли
возвышенный и низменный образы жизни, или же все образы жизни являются
только тщетой? Если же существует образ жизни, который является возвышенным,
то в чем он состоит и как его достичь? Нужно ли добру быть вечным, чтобы
заслуживать высокой оценки, или же добру нужно стремиться, даже если
вселенная неотвратимо движется к гибели. Исследовать эти вопросы, если не
отвечать на них, - дело философии.
Рассел Б. История западной философии. - М., 1969. - С. 7, 8.


X . ОРТЕГА-И-ГАССЕТ

Почему бы нам не удовлетвориться тем, что мы находим в мире без
философствования, тем, что уже есть, и есть здесь очевиднейшим образом перед
нашими глазами.
По простой причине: все, что есть и существует здесь, когда это нам
дано, наличное, возможное, есть по своей сущности лишь отрывок, частица,
фрагмент, отчленение. И мы не можем видеть этого, не предвидя и не
предчувствуя нехватки части недостающей.
Во всем данном бытии, в каждой частичке информации мира находим
существенную черту его излома, его характер части, видим увечье его
онтологической искаженности, в нас кричит его боль по ампутированному члену,
его ностальгия по части, которой не хватает ему для совершенства, его
божественное недовольство.
Прошло десять лет с тех пор, как я в Буэнос-Айресе определил это
недовольство как любовь без любимого и как боль, что чувствует калека в
ампутированной конечности. Это есть чувствование лишенности того, что не
есть мы, признание себя несовершенными и однорукими.
Строго выражаясь, я хотел бы сказать следующее.
Если мы берем любой из объектов, что находим в мире и концентрируемся
на том, чем мы владеем, имея его пред нами, то вскоре догадываемся, что это
есть лишь фрагмент, который, будучи (27) таковым, направляет наши мысли на
другую реальность, которая дополнила бы эту.
Так, цвета, которые мы видим и которые пред нашими глазами
представляются всегда столь подвижными и изящными, не являются только тем,
что мнит о них наше зрение, т. е. не являются только цветами.
Всякий цвет должен распространяться (более или менее), существовать,
быть разлитым в некотором пространстве: не существует следовательно, цвета
без протяженности. И это есть лишь часть целого, которое мы называем
окрашенной протяженностью, либо протяженным цветом.
Но протяженность, чтобы быть таковой, предполагает нечто ее
протягивающее, то, что подпирает протяженность и цвет, некий субстрат или
опору.