"Егор Радов. Два рассказа" - читать интересную книгу автора

приемлющий воды; у меня есть чудеснейшие маковые стебли в огромном
количестве и прекраснейшие, эстетически совершенные, маковые бошки.
Кумар
развивался втуне, как безжалостная раковая метастаза, но я подсмеивался
над
его упорством и злобой; я зрел миг освобождения, словно затерянный в
пустыне путник, счастливый видеть мираж вожделенного колодца и зеленого
прохладного оазиса. Мы ехали, притаившиеся в автомобиле, будто
страдающие
от клаустрофобии дети, летящие в самолете. Я крутил руль; наступал
холод.
╟ Hадо будет сейчас приехать, тут же приготовить сухие бошки,
вмазаться, а потом все остальное.
Дача была родной, как любимая, вечно острая, игла╞капиллярка. Рядом
с
плитой стояли чистые миски; я подошел к кухонному столу и победоносно
выставил на него бутылку ацетона. Мясорубка была под столом.
Hачалась приятная, нервная работа. Цвет от ацетона был
странно╞синим;
я совсем не лил воды в соду, но тщательно нагрел кастрюлю. Цвет раствора
был очень бледным. Я проангидрировал. Мы развели, я выбрал.
╟ Вмажь меня...
Жена попала мне в центряк, я подождал, почувствовал во рту привкус
ацетона.
╟ Это не то, ╟ убийственно╞разочарованно произнес я. ╟ Это не он!
Hе
он!! Hе он!!!
╟ Как?!
╟ Видимо, мы не умеем готовить на ацетоне. Hаверное, нельзя совсем
без
воды. Сода не пропитает солому, и опиум не возьмется. Еще есть бошки?
╟ Зеленые.
╟ Суши!!
Мрачный ужас пронзает меня; отравленный раствор пульсирует в теле,
уже
охваченном кумаром, словно безумием; неверие в опиум поражает меня, как
самое худшее, что только может случиться с человеком. Я лью воду в соду.
Я делаю снова; цвет на сей раз зеленый, правильный, ацетон кипит,
кипит... и не выкипает!
╟ Что это? Блин, там одна смола! Мне кто╞то говорил, что если так
делать, будет одна смола! Опять у нас ничего не вышло! А! А!
Жена, словно тень смерти, стоит в углу. Опиума нет?
╟ Давай, теперь я попробую, ╟ предлагает она. Я ухожу, испаряюсь,
выключаюсь на какой╞то кровати, трясусь в судорогах, будто любимая
только
что оставила меня, тускло зеваю и вновь трясусь, трясусь, трясусь. Меня
не
интересует ничего, я не могу сидеть, не могу стоять, не могу лежать. Я
не
хочу есть, я не хочу жить. Проклятый ацетон! Опиум, сжалься!