"Йордан Радичков. Жаркий полдень" - читать интересную книгу авторавысохшими на солнце рыбешками, засмеялись.
- Тонет! - сказал мальчишка. - Под мостом! - Кто тонет? - спросил машинист. - Мальчик под мостом тонет! - Мальчик тонет в реке! - передали по вагонам. - Мальчик, где мальчик? - В реке! - А где река? - Наверно, вон там, где ольшаник виден. Машинист уже спускался по лесенке. - Давайте скорей, - сказал он. - Что мы стоим? - Скорей, скорей! - закричали из вагонов. - Мальчик тонет! В реке! Первые уже бежали к мосту, и мальчик, не выпуская из рук майку и рыбешек, бежал с ними, а из окошка в окошко переговаривались две женщины - нельзя, мол, оставлять детей без надзора. Полпоезда уже неслось к реке. Потом и остальные пассажиры потянулись через луга, по плотным и душистым отвалам скошенной травы, туда же, к реке, к зарослям ольшаника. Добежав до моста, первые увидели крестьян и мальчика, лежавшего на поверхности воды. Крестьяне носили большие камни и валили их на дно, чтобы мальчик мог на них встать. Один из мужчин поддерживал его в воде на руках, а другие таскали камни. Пассажиры с поезда тоже принялись носить камни, некоторые вошли в воду, пустились в расспросы, как ото все случилось, и успокаивали: сейчас, мол, ведь жив. Но когда им объяснили, что рука схвачена каменным капканом, а сверху давят опоры и весь мост, пассажиры стали обсуждать, что надо сделать, чтобы высвободить руку. Однако рассчитывать на то, что можно будет сдвинуть каменные глыбы и железобетонные пояса или приподнять весь мост, было бы абсурдом. И вот больше пятисот человек, пассажиры целого поезда, столпились под мостом, на мосту, на обоих берегах, и никто ничего не мог сделать, чтобы вытащить мальчика из реки. Мальчик уже посинел, он болтался в воде и испуганно смотрел на огромную толпу, запрудившую берега и мост. Страшно-то ведь все равно страшно, даже когда вокруг люди. Рядом, почти по плечи в воде, стоял крестьянин с тока; он поддерживал мальчика на поверхности реки, подложив ему ладонь под грудь, хотя на дно уже были навалены камни. И чтобы пареньку не было грустно и не думалось о страшном, крестьянин старался с ним разговаривать. О чем говорить, значения не имело, важно было говорить, говорить все, что приходило в голову, лишь бы не молчать, ни секунды не молчать, не то мальчик тут же расплачется. А тогда и крестьянин, пожалуй, заревет, и, не успеешь оглянуться, все заревут. Особенно женщины, конечно, уж такое их дело - плакать. - Ну, ты как, молодцом? - спросил крестьянин. Мальчик попробовал улыбнуться и почти улыбнулся. - Молодцом, это видно, что ты молодец, тут и толковать нечего, а ты вот мне скажи... скажи мне, ты улиток боишься? Мальчик сказал, что не боится улиток. |
|
|