Баранова Наталья Валерьевна Оборотень

Глава 1

Да, я оборотень, я — настоящий оборотень!!! Обстоятельство, которым можно гордиться, но только не в той ситуации, в которой я нахожусь. А нахожусь я связанной по рукам и ногам в трюме корабля, и хорошо б, что б эвирские господа разбойники, благородные рыцари космический трасс, уроды недоделанные, так и не догадались, что я самый натуральный оборотень. В противном случае мне банально перережут горло. А мне б этого не хотелось. Я как — то это… того… свое горлышко очень и очень люблю. И хоть в принципе я могу перевернуться в любое существо примерно своей массы, плюс, минус примерно десять кило, в волка или иного хищника мне превращаться как-то, не очень. Просто оборотни Игмара, а в особенности подтипа Нафет очень не любят когда их вынуждают применять когти и зубы. Миролюбивы мы до омерзения, так что самой противно.

Пожевав тряпку, которой завязали мне рот, я подумала, что в прошлой жизни она точно была старой, растоптанной калошей. Вообще, ситуация — хоть вешайся, в такие переделки мне отроду попадать не приходилось, но и повеситься тоже не удастся — руки мне эти джентльмены удачи связали крепенько и за спиной. Ножки — тоже. Так что лежу как тюк, носом к стеночке. Выход, конечно есть. Стать этакой удавой метров в десять длиной и аккуратненько выползти и затаиться где-нибудь в трюме. Беда одна. Эти анаконды — они ж тоже хищные! Так что придется пока просто ждать. Чего-нибудь да дождемся.

В принципе, все, что мне известно об Эвире и ее обитателях, так это то, что разбой там — дело обычное. Ну и то, что ко всем остальным расам господа пираты относятся, с легким презрением и высокомерием. Выродки! Из всех известных рас особенно они не любят нас, оборотней. И, насколько помниться, мне говорили, что эти дикари ко всему еще имеют какую — то религию. Впрочем, все это — туманно. Из всех попавших в плен на Эвир, оборотней и людей, назад возвращались единицы. Так что шансы мои выжить…

Ничего себе — сходила на вечеринку! Нет, видок у меня что надо — сладкая штучка женского полу с длиннющими ногами, аппетитной попочкой, осиной талией и выдающейся грудкой. Про мордашку умолчу — и от роду она у меня весьма симпатичная — одни невинные (!?) глазищи чего стоят! И без грима я умудрилась собрать толпу при своем прибытии. Мальчики и мужчины смотрели с восторгом. Женщины — с завистью. Поколдовав с внешностью, глядя на обложки журналов из своей милой (весьма) мордочки я могла создать ангельский лик.

Вечеринка была что надо. До тех пор пока на шикарный лайнер «Мистрис», бывший нашим прибежищем не налетели осами катера этих подонков. Видимо чуяли, что тут можно будет поживиться. Дамы в бриллиантах, мужчины во фраках и при часах…. Да, так оно и было. Грабеж, форменный грабеж. И хоть на мне было довольно — таки дорогое ожерелье, могущее обеспечить мне безбедное существование в течении нескольких лет, вздумай я его продать, ожерелье, я отдала его без колебаний. Жизнь, как говорится, дороже…. Отдавая его, я заметила нацеленный на меня взгляд горбоносого хищника и отвела глаза. Нет, он был очень и очень ничего, несмотря на этот клюв. Высокий, статный с порочинкой в изломе губ. Ах, если б он только мог быть не таким хищником! Представляю себе его лицо совсем иным — мягким и добрым. Да, тогда это было б воплощением мечты моей. Но, увы.

Видимо, он меня тоже выделил из толпы. Вот уж когда яркий внешний вид зло, а не благо. Но мимикрировать у всех на виду я не решилась. Оборотни подтипа Нафет и так встречаются нечасто, так что обеднять фауну я не рискнула. Выкручусь. Позже. Как-нибудь. Знакомые мне говорят, что я на редкость счастлива, везение обычно дует мне в спину и раздувает паруса. Да, везет, но только не в этот раз. Помню я, как разбойники собирались уходить, и один из них подошел ко мне сзади. Ладонь легла на лицо, и очнулась я уже здесь. Вопрос лишь в том, чем меня одурманили?

Тут мои размышления были прерваны. Щелкнул дверной замок и в мою темницу прорвался скудный лучик света.

— Спишь? — произнес негромко глубокий мягкий голос. — Впрочем, нет, не спишь…. Давно пора б очнуться. Так что, давай, отвечай, когда с тобой разговаривают.

Я нечто нечленораздельно промычала в ответ. Говорить четче, когда во рту находится жеваная подошва, я не могла. Мой визитер крякнул и, нагнувшись, перевернул меня к себе лицом. Потом он достал нож и перерезал веревки, удерживающие кляп.

— Подыши, подыши, — усмехнувшись, заметил он. — Только не стоит сразу ругаться. Господин Хариолан не любит, когда женщины ругаются.

— Плевать мне на вашего Хариолана! — выдохнула я. — Чтоб его черти взяли! Ты кто такой! Где я? Кто посмел меня украсть? — гневу моему не было предела….

Детинушка, что освободил меня от куска старого вонючего носка не казался мне опасным. Он был огромен, грозен на вид, но глаза у него были глазами спокойного и уравновешенного человека. Так и оказалось. Слегка шлепнув меня по щекам, так что я и не поняла — знак то был заткнуться или одобрение, он просто поднял и поставил меня на ноги. Как куклу.

Нос мой оказался все ж несколько выше его пупка, примерно на уровне подмышки, чему я несказанно удивилась и не преминула ему об этом доложить. Он хмыкнул. И в это время, зажимая нос изящным кружевным платком, в каморку вплыла дива несказанной красы. Рыжие волосы, зеленые, огромные глаза и точеные черты лица; девочка была похожа на эльфа из сказок. И так же утонченны и мягки были ее жесты, сколь красивы черты лица.

— Мисс Хариэла, — заметил мой визави. — Вам лучше уйти. Ваш брат будет очень недоволен, узнав, что вы спускались в трюм. Вам это не позволено.

— Это и есть оборотень? — пропищала девочка. Впрочем, нет, я пристрастна. Мне б хотелось сказать, что она это пропищала. Действительно, ее голос был высок, но достаточно приятен.

Хариэла подошла ко мне совсем близко. Она была маленького роста, так что ей пришлось чуть поднять взгляд, что б посмотреть мне в глаза. Ее рука коснулась моей и погладила ее.

— Хороший, — проговорила она тихо. — Не бойся, никто ничего плохого тебе не сделает. Только не надо нападать на людей. Ты ведь не будешь, правда? Ты же умный, ты же хороший….

Значит, они знали, что я — оборотень. Отчаяние подступило совсем близко к горлу. Мне хотелось выть и кататься по земле, хотелось разорвать эти чертовы путы! Но почему, почему не сделала я этого раньше! У меня же было время! Мои шансы уцелеть падали. Закусив губу, я смотрела на эту маленькую симпатичную фурию, взвешивая, что лучше — мимикрировать или взять девчонку в заложницы. Но в это время в коридоре послышался на редкость тяжелый шаг подкованных сапог.

Хищник! Мой хищник, которого я так выделила еще на вконец испорченной вечеринке! Оказывается, я запомнила даже звук его шагов. Надо же! И не сказала б, что б я в него влюбилась. Отнюдь.

Он возник на пороге, как демон преисподней. Высокий, стройный, волосы оттенка воронова крыла падают на спину, роскошная одежда того же, черно — синего цвета, подчеркивает стройность фигуры, кисти рук утопают в серебряном кружеве. Красив, как падший ангел! И провалиться мне на месте, если я вру!

Он пристально посмотрел на меня. Взгляд этих, то ли темно-зеленых, то ли зеленовато — карих глаз игнорировать я б не смогла ни в одном из известных мне случаев. Сердце замерло. Очи казались и жесткими и теплыми одновременно. Вот уж чудо из чудес!!! А на губах кривилась улыбочка, смысл которой не мне разгадать. Я оборотень, но не телепатка.

— Значит, оборотень, — усмехнулся он. — Знатная добыча. Такие штучки не попадаются каждый раз. Мне везет. Поклянись, — добавил он жестче, — что не попытаешься бежать, не будешь менять облик, дабы ввести моих людей в заблуждение, и тебе предоставят право свободно перемещаться по кораблю.

— Еще чего! — фыркнула я. — Чего стоят ваши обещания!? Всем известно…

— Что пиратам доверять нельзя, — перебил он меня. — Черт с тобой, упрямица. Нравится сидеть в трюме, так сиди хоть до второго пришествия!!! Я на твоем месте был бы разумнее.

— Развяжите меня, — потребовала я, поднимая подбородок. — Конвенция Атоли запрещает так обращаться с пленниками!

Он вновь усмехнулся. Как же он был красив! Мама моя! Как он был хорош собою! И эти повадки хищника, и мягкие жесты, и эти улыбочки! Но почему его высокомерие не мешало мне любоваться им? Любой другой уже получил бы от меня порцию ледяного презрения. Так почему ж я так рассматриваю его, словно это самое совершенное творение в мире? Нет, хорош, воистину хорош!!! Но жизнь моя висит на волоске, и не в таком положении вести себя овечкой.

— Дело в том, что мы не входим в содружество Атоли, — заметил он спокойно. — Эвир — мир изгоев, деточка, и тебе стоит к этому привыкнуть, так что все бредни о правилах вашей цивилизации тебе придется забыть. Ну?

— Да пошел ты! — спокойно заметила я. — С виду мужик, а обращаешься с беззащитной девушкой, как….

Тихий смех заставил меня вздрогнуть. Смеялась Хариэла. Малышка никуда не ушла, смотрела на нас, лишь чуть отойдя в стороночку. Если верить ее лицу — смеялась искренне и беззлобно. Впрочем, кто знает их, этих господ с Эвира.

— Если ты поклянешься, что будешь вести себя именно как беззащитная девушка, я и предоставлю тебе свободу. Относительную, разумеется. И еще. Попрошу больше меня не злить. Не беспокойся, я знаю, как найти управу даже на оборотня, — заметил горбоносый спокойно.

Ох, слишком спокойно! Мне это не нравилось. В его голосе чувствовалась такая уверенность, что становилось не по себе. Кажется, он и на самом деле мог сделать то, о чем говорил.

Я сжала губки. Так хотелось сказать ему — «нет». Но я прикинула свои шансы на освобождение, с поправкой на вновь открывшиеся обстоятельства. Дать ему слово, а потом нарушить его, это, пожалуй, было б оптимальным вариантом. Эвир — мир изгоев. Что ж, им должно быть не привыкать обманывать. Ничего, не облезут, коль и я их обману.

— Ладно, — заметила я, — обещаю обойтись без мимикрии. Развяжите мне руки. Болят уже.

— Ничего, восстановишься, — заметил он, и, кивнув детинушке, что заглянул в мою келью первым, заметил, — развяжи эту мадемуазель и проводи в каюту. Но глаз с нее не спускать!

Я довольно улыбнулась. Это было мило. Меня развязали! Потирая кисти рук, я подумала, что все это как — то вне логики. Впрочем, может эвирцы еще и слишком самоуверенны? Могло статься. Как — никак «Мистрис» они захватили за пятнадцать минут. Всего ничего. Ладно, пусть недооценивают, лишь бы не прибили! А уж сбежать я как-нибудь сбегу. Это — моя забота!

Каюта, что мне отвели, была невелика, но, тем не менее, удобна. Из всей обстановки — кровать, шкафчик для одежды, которой было только, что на мне, окно — экран, у окна — стол. Впрочем, темное дерево панелей покрыто позолотой и резьбой. За маленькой дверью у кровати я обнаружила и ванную комнатку. Неплохо для пленницы. Во всяком разе куда приемлемей, чем та камора в трюме.

Дождавшись, что б сопровождающий закрыл за собою дверь, я нырнула под душ. Нелогично? Глупо? Тем не менее, мне так хотелось смыть с тела всяческие следы пребывания в трюме, забыть запах резиновой тапки во рту. Вода струилась по телу, изгоняя печаль, наполняя меня новой силой. Не знаю, сколько времени я провела в этом закутке. Минут блаженства не считают. А я блаженствовала. Эта ванная была ответом на молитвы любой леди. И чего только не стояло в нишах?!!

Я наслаждалась ароматами различных сортов масел и мыла. Я купалась в них, как купаются в океане. Я натирала кожу экзотическими кремами, от которых она сияла, словно покрытая перламутровой пленкой. Мой Бог! Кажется, часа мне хватило, что б позабыть и свой страх, и напряжение, и пребывание в трюме. А теплый поток воздуха слизнул капельки воды с моей кожи и растрепал волосы. Блаженство! Давным-давно позабытое мною чувство….

И, кажется, я даже не растерялась, заметив, что моя одежда исчезла. Вместо черных обтягивающих лосин и черной же, длинной туники, расшитой стразами, на койке лежало нечто невесомое — тонкая ткань нежно-голубого оттенка, с воротом и рукавами, вышитыми серебром. Платье! Мама моя! Платьев я не носила от роду! Но устоять перед этим?! Если глаза и руки меня не обманывали — это был шелк! Погрузившись в объятия нежных прикосновений куска материи, я посмотрелась в зеркало. Хороша! Если б это было надето на меня несколько ранее, я б свела с ума не только мальчиков и мужчин. Клянусь, да ни одна из женщин не смогла б остаться спокойна! Надо отдать должное господам пиратам, со вкусом у них было все в порядке! И жить они умели.

Подойдя к столу, я присела на низенький, обитый золотой парчой табурет. Взгляд коснулся звезд. Они дрожали, и мне казалось — я смотрю в ночное небо из полного цветением весеннего сада. И в этот миг мне показалось далеким все, что до этого я знала: содружество Атоли, моя квартира на верхушке высотного здания, что архаично обзывалась пентхаусом, мои личины, журналы, мои увлечения. И сомнение поселилось в душе — хотела ли я к этому возвращаться? Я этого не знала.

В каюту вошла Хариэла. Эта маленькая фея примостилась в изножьи кровати, недалеко от меня. От нее пахло духами, свежими духами с ароматом ночных цветов. Я безошибочно узнала ее, даже не обернувшись. И я не стала нарушать молчание. Пусть все идет, как идет. Зачем тревожить воздух еще и словами? Примостив локти на полированное дерево столешницы, я смотрела туда, где на тонкой темной пленке проступали очертания созвездий. Я понимала, что мне не отыскать взглядом ничего из того, что было знакомо. Сделав свое дело, пираты удалялись, если можно так сказать, подняв все паруса.

— Не грусти, — обронила серебро слов Хариэла. — Ты забудешь этот мир. Пусть не скоро, но забудешь. И тогда поймешь, как мало ты о нем знаешь, и как многого не знала вовсе.

Я обернулась к ней. Малышка успела переодеться. Длинная, темно — зеленая туника спадала до ступней, обутых в золотые сандалии, украшенные сочными, травяного цвета изумрудами. Волосы, уложенные в причудливую прическу, поддерживала диадема, сплошь усыпанная ими же, казалось, в рыжих волосах цвели зеленые цветы. В руках она держала букет цветов. Заметив мой взгляд, она улыбнулась.

— Это — тебе, — проговорила она просто. — Цветы Эвира изъявили желание познакомиться с тобой.

Значит, так все ж пахли цветы. Я смотрела на их лилейные чашечки, на резные листья и длинные стебли, не понимая, откуда на корабле пиратов могут взяться цветы. Духи, притирания, предметы роскоши и дорогие ткани — само собой! Но цветы?! Их фиолетовые чашечки казались мягкими, как бархат, а из глубины возносились золотые нити пестиков и тычинок. И были они так изящны, так мягки….

Хариэла поставила цветы в вазу, укрепленную в кованом кольце на стене. Не скрою, меня растрогал этот знак. С чего вдруг она захотела показаться мне милой? Отчего б ей не позабыть обо мне или просто оставить меня в покое? С чего вообще они носятся со мною как с писаной торбой?

Все, что я до этого знала, вдруг оказалось ложью. Никто не стремился отправить меня к праотцам. Никто, казалось, не желал моей крови. Помнится, все, что рассказывали мне о пиратах Эвира, изобиловало подробностями деяний неслыханной жестокости. Более подлой расы в Галактике просто не существовало.

Меня раздирало надвое. Нетипичные пираты? А чего стоит эта красотка Хариэла! Ребенок на корабле! На пиратском корабле! Могло ли быть такое? В той Вселенной, которую я знала, этому явлению места не было. Интересно, как многого я все ж не знала?

Стоп, — сказала я себе, найдя приемлемый вариант, — придет утро, я проснусь, и все встанет на свои места.

— Хочешь прогуляться по кораблю? — спросила Хариэла.

— А можно? — осторожно поинтересовалась я.

— Разумеется. Разве ты не слышала, что сказал мой братишка Хариолан?

Итак, этот великолепный хищник приходился ей братом! Я вновь вспомнила ливень темных волос, надменный взгляд, ироничную улыбку, его гибкую стройную фигуру, так, словно он стоял рядом. И вмиг в каюте стало тесно. Хариолан! Теперь я знала его имя. И вновь кровь бросилась к сердцу. Хариолан!

Можно ли влюбиться во сне? Можно ли влюбиться в сон? Я не знала. Обычно я сплю, как кукла. Закрываю глаза и все, мир прекращает существовать. Меня не мучают грезы. Мне не приносят снов феи. Я — на редкость практичное создание. Я — оборотень современного мира. Я — оборотень Игмара. Продукт высокоточных технологий, дитя науки и цивилизации, генетически модифицированная особь, что стоит на порядок выше всех остальных видов разумных рас. И я не создана, что б влюбляться. Я создана быть дипломатом и посредником. Зная, каково это — оказаться в шкуре любого из представителей мира Атоли, я должна была находить компромиссы и подбирать необходимые слова.

Мой мозг быстрее любой вычислительной машины, мое тело — совершенное оружие, я сама — гремучая смесь несочетаемых черт. Я — леди Совершенство, что при желании может стать кем угодно! И, в общем-то, я — леди только потому, что красивой женщине куда как проще завоевать расположение мужчины, чем другому мужчине! А средь глав миров Атоли просто нет женщин! Влюбиться?! Вот уж насмешка судьбы! Воистину, я тоже вижу сны….

Но, несмотря на это, мне сладко было знать, что меж этими двумя — узы кровного родства, которые не разорвать, не перешагнуть, не сбросить. И я улыбалась, понимая, что Хариолану ее не любить. Эта малышка была так красива, что могла б поспорить красотою и со мной. И сравнивая себя и ее, я невольно чувствовала уколы самолюбия. Мне было б неприятно, если б мой хищник ее любил. Мне было б больно…..

И я шла, словно приклеенная по ее следам. Этот корабль, пиратская каравелла…. Я смотрела, не в силах принять. Коридоры, похожие на волшебные каскады, фонтаны и клумбы, и белый мрамор статуй, которые могли б показаться живыми. Да, на этом корабле росли цветы. Да, на этом корабле, на палубах, средь клумб, играли дети. Дети? Я закусила губу. Мне это все же не снилось. Более странного корабля мне не доводилось еще видеть. Даже лайнеры содружества — великолепные, роскошные корабли не могли сравниться с этим чудом. И уж, разумеется, мы старались не брать в странствия детей. В пространстве случается всякое, а дети так беззащитны. Слабые, нежные, хрупкие создания. Точь в точь, цветы.

Эта обстановка меня усыпляла. Я блаженствовала, как недавно в душе. Мне казалось — они опоили меня, опоили чем-то дурманно — сладким и сонным. Этот смех, девочки на качелях, мальчонки в песочницах, их мамочки на скамейках, похожие на изящных куколок. Эти цветы, эти статуи, это тепло, струящееся из потолочных панелей, имитирующее солнечное тепло. Я шла мимо глубоких, с темной водою прудов, в которых цвели белоснежные лилии. И хоть отчетливо помнила, что я на корабле, мне казалось — я во дворце одного из императоров древности, окруженном высокой непробиваемой стеной, через которую не пробивается и мысли из внешнего мира.

Хариэла взяла меня под руку, заставив обратить внимание на невысокого, симпатичного юношу, шедшего навстречу. Светлые волосы, светлые глаза и кожа, нежные черты лица. Ему, казалось, лет шестнадцать, не более. Он казался совершенно невинным, безобидным и беззащитным.

Склонившись в церемонном поклоне перед юнцом, Хариэла заставила и меня сделать то же. Не сказала б, что меня это восхитило, но дело было сделано, и поздно протестовать. Юноша лишь слегка кивнул. Его глаза впились в мое лицо, он рассматривал меня беззастенчиво и открыто, а мне стало не по себе. Я привыкла, что меня всегда оценивают, но вот что б так, неприкрыто…. Впрочем, когда он улыбнулся, видимо, поняв, как бестактно его поведение, я уже готова была ему это простить.

— У вас симпатичная подружка, мисс Хариэла. — заметил он. — Познакомите меня?

Хариэла тихонечко рассмеялась, словно зазвенели колокольчики.

— Это трофей моего брата, мессир, — проговорила она.

— Оборотень?

— Да. Она очень милая. И думаю, мы подружимся.

— Было б неплохо, — заметил юноша.

Но в его глазах уже погасла искорка интереса. Теперь он, казалось, уже досадовал, что вообще обратил на меня внимание, и мыслями его владела только одна Хариэла. Я чуть заметно прикусила губу. То, что я — оборотень, еще не значило, что можно обращаться со мной, как с предметом мебели. И едва я хотела это высказать, как пальчики Хариэлы очень крепко сжали мой локоть. Знак помолчать я поняла, и прикусила язык. В любом случае в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

И лишь поклонившись на прощание, я посмела вопросительно взглянуть в личико своей провожатой.

— Мессир Аниду, — проговорила она негромко, — очень значительная фигура на Эвире. И пусть он, фактически, воспитанник моего брата, лучше ему не перечить и оказывать всяческое уважение. Испорченный мальчишка, — вздохнула Хариэла, — Ужасно любит лесть и не терпит малейших уколов по самолюбию. Остерегайся обидеть его.

— Он так опасен?

Хариэла посмотрела на меня, как на дурочку. Накрутив локон на тонкий пальчик, она изучала меня не менее пристально, чем этот самый Аниду несколько минут тому назад.

— Ты хорошенькая, — заметила она снисходительно. — Очень хорошенькая, а мессир Аниду не пропустил ни одной смазливой мордашки, ни одной юбки. Ему лишь двадцать лет, а о его похождениях слагают легенды.

— Герой — любовник, — улыбнулась я.

— Он сын покойного Адмирала, — заметила Хариэла. — И ему в наследство досталась старая гвардия его папочки. Никто никогда не посмеет ему отказать, потому что представляет последствия. Этот юноша может отравить жизнь кому угодно. Разумеется, это — меж нами. Единственное — он до дрожи боится оборотней. Один из вас унес душу его отца. Так что, считай, благодаря мне ты избежала участи наложницы. А она незавидна.

— Откуда ты знаешь? — проговорила я недоверчиво. Эта куколка рассуждала о таких вещах, о которых, мне казалось, и знать не могла.

— Официально, я — его невеста, — заметила Хариэла, надув губки. — И буду его женой. А хорошая жена должна знать привычки и характер мужа.

— Лучше быть вдовой, чем женой такого мужа, — буркнула я себе под нос.

Хариэла вновь одарила меня загадочным взглядом. Видимо, мир Эвира совершенно не был похож ни на один миров Атоли, во всяком случае, я была сбита с толку, дезориентирована и никак не могла понять, на какие такие грабли наступаю в десятый раз. В любом случае, грезы таяли. Этот мир, полный неги не казался мне раем, как несколько минут назад.

— Я предпочла б вообще не выходить за него замуж, — вздохнула Хариэла. — К сожалению, мне от свадьбы не отвертеться. Впрочем, не думаю, что Аниду мечтает связать себя брачными узами. Но на этом настаивает мой брат.

Я вновь посмотрела на нее. Странное дело, когда я только увидела ее, так меня переполнили яд и насмешки. А сейчас эта девушка не только вызывала симпатию, я уже готова была ей покровительствовать. Хотя, мне самой не помешало б ее покровительство.

— Расскажи мне о вашем мире, — попросила я.

— А что рассказывать, — отмахнулась она. — Прилетим — увидишь.

Она была права. Сколько раз, составив себе представление о мирах по рассказам людей, я вынуждена была его менять по прибытии на место! И все ж меня распирало от любопытства.

— Хариэла, — настойчиво повторила я, — но хоть что — то ты мне рассказать можешь?

— Нет, — твердо проговорила девушка. — И лучше не спрашивай ни о чем. А то я пожалею, что вообще сохранила тебе жизнь. Понимаешь?

Вот теперь, я начинала что-то понимать. Заступничество высокопоставленной особы! Кажется, это могло иметь действие. И потому я жива. Что ж, осталось только понять мотивы, двигающие ею. Но вот это действительно, не безразлично ль?

Тихонечко вздохнув, я поплелась за Хариэлой, с досадой разглядывая достопримечательности корабля. Мне он был уже, по прежнему, не мил. Единственное, чего я желала — укрыться в каюте. Отгородиться от чудес и странностей и уткнувшись в подушку забыть обо всем, погрузившись в негу сна.

Хариэла, казалось, не замечала ни моего дурного настроения, ни моего нежелания продолжать прогулку. Для нее корабль был, едва ль не родным домом, а я — забавной игрушкой, невидалью, заморской птицей. Впрочем, идя за нею, я не забывала ничего и ничего не упускала из вида. Могло пригодиться на будущее.

И ночью, склонив голову на вышитый батист, я думала только о том, что, несмотря на роскошное убранство каюты, на то, что руки мои не связаны, я все равно остаюсь пленницей, птицей в раззолоченной клетке, из которой не выбраться на волю.

Эти мысли не давали мне сна. Я смотрела на потолок, изучая каждую линию замысловатого узора. А еще вспоминался Хариолан. И тогда сердце вовсе теряло покой, то устраивая бешеную скачку, то замирая, словно в предчувствии беды. Я его боялась, как боятся всего непонятного. Я желала, да нет, я жаждала его видеть. Мне казалось — он — то не стал бы отмалчиваться и прятать истину. И потому я сделала следующее….

В ванной я еще раньше заметила небольшое отверстие вентиляционного тоннеля. К тому ж в моем распоряжении были канализация и водопровод, но эти варианты я оставила на «потом». Неприятно перевоплощаться в существо, не имеющее разумных черт, к тому ж чревато…. Если слишком долго пробыть в подобном облике, можно ведь и вовсе больше не стать человеком. Изменится матрица разума. Впрочем, долго застревать в подобном облике я не желала.

Я не знала, где его каюта. Я не знала очень многого. И все ж…. Вытянувшись в длину, сменив структуру кожи, я скользнула анакондою в этот темный и страшный лаз. Что меня вело? Интуиция? Не знаю. Я просто отдалась на волю чувств, стараясь удержать искры разума под толстым слоем пепла инстинктов. Я хотела, вернувшись, стать сама собою, а не провести остаток жизни в облике страшного гада.

В темном тоннеле сплетались тысячи оттенков разных запахов, смешивались тепло и холод. Я бесшумной торпедой скользила по гладкому металлу. Голоса я впитывала кожей, как и дуновения воздуха. Что меня остановило? Кажется, голос. Дыхание Аниду. И я потянулась на этот звук.

Юнец, что поначалу не казался опасным, был достойной добычей, и я хотела отведать вкус его тайн. Я вынырнула из вентиляции, перекинула гибкое тело на гардину, с которой ниспадали драпировки. Скользнув на пол, я притаилась в углу, еще раз сменив облик. Тени легче всего спрятаться в тени. Вот я и стала хищной тенью, черной пантерой.

В полумраке алькова, на широченной кровати лежали сплетенные страстью тела. Красиво звучит, куда менее красиво выглядит, когда страсть владеет лишь одним. Во всяком случае, моя шерсть вздыбилась, когда я разглядела подробности. Этот юнец, этот белобрысый нетопырь, мразь галактическая попросту насиловал молоденькую девчоночку. С трудом сдержавшись, что б не кинуться на него, я приникла к полу. Кажется, я вволю нахлестала хвостом свои бока, прежде чем этот гаденыш насытился унижением и слезами своей жертвы.

В зрачках моих глаз появилось и застыло презрение. С этого мига для меня Аниду стал чем — то бездушным и неживым, человеком я его считать уже не могла. Вот что имела в виду Хариэла, защищая меня. За это, деточка, спасибо! Долг платежом красен, придет время — оплатим. А пока я смотрела, как, вырвавшись из объятий Аниду, девчонка не знала — радоваться ли избавлению, или просто замкнувшись в себе оплакивать мечты, которые несомненно, у нее когда — то были.

Волоча пузо по полу, я сменила дислокацию, что б не попасться на глаза кому-нибудь, когда она станет выходить. В этой комнате много было укромных местечек, словно ее специально приготовили для того, что б я могла остаться незамеченной.

Да, каюта Аниду здорово отличалась от моей. Начнем с того, что она была неизмеримо больше. Таких, как моя, в ней запросто б уместилось штук десять, не менее. Кровать на львиных лапах находилось почти в центре ее. Всюду — дорогие ткани, начищенный до янтарного сияния паркет и мягкие ковры. Всюду — темные тона, резко оттеняемые золотом. Черные подушки, расшитые изящными узорами, кальяны, флаконы, набитые розовыми лепестками, и канделябры, полные свечами.

— Я могу идти, мессир? — тихо спросила девушка, накинув скользкую ткань туники и глядя не на того, с кем делила постель, а в пол.

— Ступай, — безразлично отмахнулся он. — За платой придешь утром. Смотри, не забудь!

Сказать, что Аниду меня взбесил — не сказать ничего. И я готова была прыгнуть и оторвать его глупую, блеклую башку, зная, что каяться мне не придется ни сейчас, ни потом, как дверь распахнулась, и на пороге возник Хариолан. Девушка суетливой мышью выскользнула вон.

Юнец тяжело вздохнул, потянулся за покрывалом и прикрыл наготу. Хариолан отметил сие с очередной своей кривенькой усмешечкой. Пройдя по комнате печатая тяжелый шаг, он встал к юнцу спиной.

— Можешь одеться, — прозвучал ледяной голос. — И лучше будет, если ты это сделаешь быстро. Я не имею ничего против того, как ты проводишь свое свободное время, но капитаны устали тебя ждать, и поэтому сейчас сюда ввалится толпа. Тебе хочется предстать перед ними нагишом?

— Нет.

— Ну, так чего ты ждешь?

— Выйди, — внезапно смущенно проговорил Аниду, — Пожалуйста, а?

— С девушками ты смелый, — холодно заметил Хариолан, вертя в руках безделицу — хрустальный шар, укутанный в сетку из золотых и серебряных нитей. — Им ты голым показаться не боишься.

На моей морде появилось выражение, напоминающее усмешку Хариолана. И кто сказал, что зверье не умеет улыбаться? Еще как умеет! Я следила из своего логова за этими двумя, как кот следит за мышью. Не сказать, что я была безмятежна — толпа народа в мои планы не входила, но не усмехнуться, глядя как поспешно, трясущимися руками, Аниду хватает одежду и летит в смежную комнату, я не могла.

А Хариолан, отложив безделушку, обвел комнату тяжелым взглядом. Теплые зеленые глаза смотрели, словно ощупывали. Я постаралась сжаться в точку. Разумеется, не удалось. Разумеется, он меня не заметил. А я смотрела на него, чувствуя, что помани он — и я на брюхе подползу к его ногам. Что за колдовство излучал он, что я — разумнейшая тварь, теряла от его присутствия голову?

Аниду появился через несколько минут — одетый, причесанный, этакий невинный ангелочек, внешности которого я б поверила, не открой мне глазки на него Хариэла и сегодняшняя ночь.

Хариолан улыбнулся ему несколько мягче, чем улыбался до того.

— Что нужно капитанам? — спросил Аниду напряженно.

— Они хотят посоветоваться, что делать с оборотнем, — отозвался горбоносый удивительно спокойно.

— Но ведь это — твоя добыча.

— Все верно, мессир Аниду, — заметил хищник. — Вот ты им это и объяснишь. Я с оборотнем расставаться не намерен. По крайней мере, до Эвира.

— И зачем сдалась тебе эта тварюга? — с дрожью в голосе спросил Аниду.

— Тварюга? — деланно удивившись, переспросил Хариолан. — Я думал ты меня поймешь. Она — на редкость симпатичная девушка. Ты этого не находишь, о ценитель женской добродетели?

— Ты и — женщины? — уколол насмешкою Аниду.

Хариолан быстро развернувшись, подошел к мальчишке и посмотрел на него сверху вниз. Зрачки каре — зеленых глаз сжались в точечки. Не хотела б я сейчас поменяться местами с Аниду. Я-то не люблю, когда на меня так смотрят. Взгляд пирата был схож с клинком, приставленным к горлу.

— Аниду, — заметил Хариолан неожиданно мягко, — я не понял намека. Будь добр, поясни, пожалуйста.

— Да нет, ничего, так, — пролепетал юноша, — просто…

— Просто мозги отказали, — вздохнул Хариолан умиленно, — переутомился, обминая кровать. Аниду, я человек незлопамятный, но в тебе нет ни малейшего почтения к тем, кто старше тебя и опытней. Боюсь, придется преподнести тебе пару уроков этикета. Ты же знаешь, какое значение этикету придает твоя матушка?

— Мессир, — прибавил Аниду, напоминая.

Хариолан склонился в насмешливом поклоне. Я с напряжением ждала продолжения их препирательства, но в коридоре прозвучал звук шагов бегущего человека, и эти двое надели на лица безразлично — вежливые маски.

Мой сторож вломился в каюту повелителя без церемоний.

— Беда, господин Хариолан, — проговорил он. — Оборотень! Она сбежала!

Аниду огляделся, словно схваченный за горло смертельным ужасом. Я не знала, что его светлейшество может побледнеть еще больше. Лицо сделалось меловым и каким — то рыхлым, светлые глазки забегали. Похоже, он боялся, что я, того гляди, вылезу из-под кровати или выгляну из-за драпировок. Недурная идея! А что если попробовать? Уж больно интересно было б тогда взглянуть на него. Что б он тогда сделал? Рухнул в обморок или банально и некрасиво обмочил только надетые штаны?

— Хариолан! — выдохнул он, схватив хищника за руку. — Хариолан, мне страшно!

Хариолан досадливо эту руку отцепил от своего рукава.

— Где она? — проговорил он, глядя на стража.

— Никто не знает. Заснула в комнате, я заглянул чуть погодя — ее нет! Кажется, сбежала через вентиляцию.

— Возьми людей, — заметил Хариолан, — прочеши корабль, перекрой все ходы! Ее необходимо найти! Вот зараза!

Вздохнув, он посмотрел на Аниду, обвел взглядом каюту и пожал плечами.

— Позвать тебе стражу, сударь? — спросил насмешливо.

— Позови….

— Спокойной ночи….

Он вышел, а я осталась наедине с перепуганным чуть не до смерти юнцом. Что ж, легко было б сейчас выйти из укрытия, и одним движением когтистой лапы распороть ему горло и грудину. Но от одной мысли об этом меня замутило.

Мне казалось, что пляшут стены, пляшет пол и набат гудит в голове. В горле стоял комок вкуса металла, а грудь разрывала железными когтями боль, не позволяя дышать. Вот она расплата за пребывание в зверином облике! И все ж, зверем быть легче, чем гадом. А мне предстояло отсюда еще выползти….

Не тратя время даром, я сменила облик. На этот раз ушло не менее пяти минут — я была вымотана. Осторожно взобравшись по драпировкам, я выползла, как и вползла — не будучи замеченной. Но каждый сантиметр мне давался все труднее. Я заставляла себя двигаться, преодолевая каждый дюйм с невероятным трудом, борясь с болью и навалившейся на меня сонливостью! В вентиляционном ходе стать собой я не могла — не хватило б места, а позволь я себе расслабиться и заснуть, что ж, мой разум бы угас в маленьком мозге кошмарной рептилии, а этого я боялась больше всего на свете.

Вот и выход! Вывалившись из него, упав безвольным тюком на пол, я поблагодарила судьбу, что не переломала рук и ног, так как у змей их нету. Мимикрировав, я пролежала на полу минут десять, приходя в себя. Поднявшись, придерживаясь руками за стену, короткими перебежками вернулась в спальню. В каюте никого не было. Что ж, вернутся и увидят, что я на месте, что я сплю. Только вот аромат цветов раздражал несказанно. Вытащив из вазы кошмарно пахнущие желтые цветы, я сунула их в портативный аннигилятор, и после того распласталась на постели, проваливаясь в состояние, что всегда заменяло мне сон.

Сон! Сон был чудесен! Мне снился Хариолан. Я любовалась его лицом, а он держал в своих руках мои ладони. В его глазах плескался океан. Его глаза! Они были нежны и безмятежны, и смотрел он на меня, как на икону.

А потом он наклонился и приник губами к моим рукам, целуя каждый пальчик, каждый ноготок по отдельности! Его губы! Меня сводили с ума их прикосновения, поселяя в теле лихорадочную, болезненную дрожь! Он же словно не замечал этого. Черные, смоляные волосы щекотали мои запястья. Его губы поднимались все выше. А я, глупая, не смела протестовать, я не могла протестовать, словно обнесенная каким-то питьем.

Он целовал мою шею, прикасаясь к ней так, словно выпивая мое дыхание и мою жизнь. Он осторожно гладил мое тело. И каждый следующий жест был все более настойчив, все более остр, все более требователен! Он прикасался губами к моим губам, будя неведомые чувства, его пальцы гладили мое тело, играя с сосками вздернутых вверх округлых грудей, ощупывая живот, ласково устремляясь в низину.

И я не могла оторваться от него, я сама проникла языком в его рот, словно прося быть смелее, прося не тянуть и не мучить. Этот миг перед самым слиянием был как клинок, который резал меня на части! Я сходила с ума, я зарывала пальцы в ливни его волос и тонула в его окаянных глазах. Я устремлялась к нему навстречу, отдавая не только свою плоть, но и душу!

Окаянный, подлый пират! Я отдавалась ему, как никому и никогда еще не отдавалась! Мы были единым целым, которое невозможно разорвать на составляющие. Странный, неестественный союз! И я плакала, понимая, что сну не сбыться наяву!

Хариолан! Я откликалась на каждое его движение в моем теле сладким стоном, я была его, и он был моим! Пусть только во сне, какая разница. Никому б я не отдала этого сна, этой вакханалии! Ни за что! И, глотая слезы, я не могла отпустить рук, выпустить пряди его волос, словно это было гарантией счастья.

Я тонула, я плавилась в наслаждении, погружаясь него, как в океан. Вспышка! Безумный толчок сердца, свет, разорвавший тьму на миллиарды сиреневых и оранжевых искорок, прежде чем я полностью окунулась в небытие.

Очнулась я тогда, как кто — то мягко провел ладонью по моей щеке.

Открыв глаза, я вновь вернулась в привычный мир с яркими красками, свежим восприятием и способностью к анализу. Боль тоже прошла, как и агрессивность, подцепленная мною от моих перевертышей. Только б вот не сказала, чтоб зрелище, увиденное мною, оставило меня равнодушным.

Рядом, на краю постели сидел мой демон из ночного сна. Хариолан. Каре — зеленые глаза смотрели ласково и мягко. Такими я еще не видела его глаз. И лица тоже. И хоть улыбка не сходила с его лица, была она иной, чем всегда — нежной и мягкой. И он казался помолодевшим на добрый десяток лет.

Заметив, что я очнулась, он нагнулся ко мне и легонько коснулся моих губ. Еще чего не хватало! Вот так наглость! Мало ему того, что он забрался в мои сны, так он готов залезть и в мою койку! Кажется, это движение — на уровне инстинкта, ведь не особо-то размахиваясь, я отпечатала пощечину на лице пирата, заставив его отшатнуться.

— С добрым утром, — заметил он, ни мало не смутившись и потирая щеку. — Приятно было найти тебя в этой келье. Стало быть, ты решила нанести мне визит. Только не надо отпираться.

Я огляделась. Да — а…! Напряжение сыграло со мной дурацкую шутку. И с чего это я решила, что спала в своей постели? Каюта была невелика, но на этом сходство с моей и заканчивалось. Кровать была жестче, стол больше, а из окна открывался чудесный вид на сад, в котором мы не так давно с Хариэлой повстречали юнца Аниду. Да и обстановочка была явно побогаче, чего стоил один балдахин над кроватью, расшитый жаром горевшими узорами!

Я моментально вскочила с койки, словно меня подбросило пружиной, и тут только заметила, что совершенно раздета. Да — с! Наблюдая за мной с внимательным недоумением, Хариолан не переставал лыбиться.

— Где мое платье? — спросила я.

— Не знаю, должно быть в твоей каюте, — заметил Хариолан с улыбкой. — Когда я пришел, ты уже лежала в моей койке, вся такая из себя, восхитительно нагая.

— Пошел к дьяволу! — посоветовала я ему.

— Нет, дорогая, — заметил он, — это исключено. Я теперь с тобою ни за какие коврижки не расстанусь. Столь восхитительной женщины я не видел еще никогда. Так что, придется смириться, что ты — моя добыча! И в ад я без тебя один не отправлюсь.

Вот нахал! Более чем нагота меня бесил взгляд, которым он на меня смотрел. Он меня и смущал и тревожил. Что в нем было? Любопытство, восхищение? Несомненно. И даже в усмешке было меньше сарказма в те минуты, что пират смотрел на меня. А он, обогнув койку, оказался так близко от меня, и пространства для маневра уже не было, когда его руки легли мне на плечи.

— Ну, пошли еще раз меня к дьяволу, — восхищенно прошептал он, пряча в длинных изогнутых ресницах цвета антрацита тепло зрачков, — ну, разбей вазу о мою голову. Ты так прекрасна, когда сердишься, дорогая.

Дорогая? В его глазах не было насмешки. Его глаза смотрели выжидающе и мягко, и что — то переворачивалось в душе. Сжавшись в комок, я попыталась выскользнуть из его рук, но он не позволил. Поймав меня, притянув к своей груди, Хариолан накрыл горячими губами мои губы. Я не протестовала. Я не могла протестовать, внезапно поняв, что сон мой, тот сладкий, сумасшедший сон, оказывается, был явью. Я отвечала на его поцелуи, чувствуя, что не могу иначе. Пусть все это только на один день, пусть страсть его угаснет так же быстро, как и разгорелась, пусть я его трофей, его добыча — но он-то добыча моя! Мы, двое…

Наши ошибки или судьба, я не знала, что нас свело друг с другом, но с того момента, как мы встретились, я перестала контролировать свои чувства, свои эмоции. Моими мыслями владел он один. Хариолан! Слабость моя!!!

Он все ж нашел сил оторваться от моих губ, он — не я.

— Как тебя зовут? — прошептал он.

Имя? Имя — не суть. Так говорили мне не раз. Имя? Я вспоминала свое детство, роясь в воспоминаниях, перебирала дни, как четки, погружаясь в прошлое, как погружаются в пучину. Сколько имен я носила, как масок, но среди них не было ни одного истинного. Лишь где — то, как тонкая полоска на ночном горизонте брезжило, слабое, тонкое, неверное воспоминание….

Комната с окнами в высоту стен, за которыми причудливыми скалами, каменной розой распускался мегаполис. Женщина, что привела меня и стояла в дверях, готовясь уходить. Эту женщину я звала своей матерью.

— Если иначе нельзя, — проговорила она устало, видимо смирившись, что нам придется расстаться, — то оставьте ей хотя бы имя, которое я дала ей. Хильда, девочка, прости.

Хильда….

— Хильда, — прошептала я, отвечая Хариолану.

Он чуть наклонил голову, погладил меня по голове и, отстранившись, проговорил.

— У тебя красивое имя, душа моя.

— У тебя тоже ничего, — отозвалась я.

— Никак не можешь не поддеть? — заметил он. — Злючка.

— От злючки слышу, — отозвалась я и спросила, — не находишь, мы не на равных. Ты хозяин положения и одет, а я…. Дай мне одежду.

Он достал из шкафа тонкую черную рубашку с жабо, расшитым серебряной нитью и черные штаны из тонко выделанной кожи.

— Подойдет это? — спросил сухо.

Я кивнула, забираясь в предложенное им одеяние. Если б не привычка ощущать себя прекрасной девушкой, я без труда могла б стать симпатичным юношей. Наряд, предложенный Хариоланом, мне шел. Глаза смотрели диковато. В этот миг кто угодно мог бы посчитать меня бесшабашным корсаром. Откинув волосы за спину, я смотрела на свое отражение в зеркале — волосы цвета спелой пшеницы летним ливнем падают на плечи, на спину, гордо вздернутый подбородок показывает на нелегкий норов, а синие глаза лучатся бесшабашным, хмельным весельем. Прав Хариолан — та еще штучка! Дай мне в руки нож, и от моего миролюбивого настроения станутся лишь воспоминания. И как меня угораздило родиться в тихом омуте цивилизованных миров? Вот на это ответа я не ведала. Разве что, действовали на меня последствия недавних перевоплощений.

Оглядывая, как ладно сидит на фигуре костюм, я любовалась отражением. Там, в зазеркалье, за моей спиной стоял Хариолан. Мы, двое, представляли чудесную картину. Он был выше меня на голову, утонченно — элегантный, небрежный с вечной своей насмешечкой, похожий на демона. Я — сама невинность, дерзкая, огненная, влюбленная. Фея и демон. Непостижимый дуэт. Неотразимый тандем. Обернувшись, я подарила ему улыбку.

— Хильда, — внезапно спросил он, — ты вчера сбежала из своей каюты, только для того, что б прийти ко мне? Из-за меня? Ради меня? Только скажи мне правду, а лгать не нужно. Хорошо?

Я незаметно закусила губу. "Ради меня?" — и так горят дьявольским огнем зрачки его глаз. Ради…. Ради него? Он смотрел, словно боясь услышать мое «нет». Как он смотрел на меня! Я вспоминала восхищенные взгляды мужчин и мальчиков своего мира. Я не могла забыть слов моего шефа и его взгляда, говорившего, что я ангельски красива. Но так, как этот корсар, на меня еще никто не смотрел. Ни от одного взгляда не подкатывала кома к моему горлу. Ни от одного взгляда не бежало вместо крови по моим жилам огненного шквала лавы. Ради него?

— Ради тебя, — ответила я твердо, словно отрезала. Ничего больше не существовало. Я говорила ложь, понимая, что непостижимым образом изрекаю правду.

— Почему?

И вновь этот взгляд. Его высокомерие плавилось, обнажая душу — совсем иную суть — страстность и нежность. Мальчик! Какой же, по сути, мальчик, если смотрит так, не пытаясь даже скрыть своего преклонения передо мною! А мне не хотелось мучить его. Любого другого я б довела до безумия своими женскими примочками.

— Не знаю, — ответила я просто. — Наверное, это — судьба.

Я послала ему очаровательную улыбку и, подойдя, привстала на цыпочки, что б дотянуться до его губ, что б напиться с губ хмеля и сладости поцелуя.

— Вот так, — проговорила, беря контроль над собой. — А теперь проводи меня до моей комнаты. Я хочу побыть одна.

Он не смел протестовать. Хищник был укрощен, тигр оказался ягненком. Мы вышли из его каюты, шли вдвоем по пустынным коридорам, и сердца наши при этом стучали в такт. Он крепко держал мою ладонь в своей руке, иногда чуть только, ласково поглаживая пальцем по коже. Там, где билась ниточка пульса.

— Хильда, — проговорил он, остановившись на пороге моей каюты, — я прошу тебя, не стоит больше мимикрировать на этом корабле. Если захочешь встретиться, скажи это своему телохранителю. Он мне передаст.

— А если я не собираюсь докладывать о своих желаниях посторонним? — усмехнулась я. — Знаешь ли, может, для тебя это — предрассудок, но я привыкла быть свободной в своих действиях.

— Все очень непросто, — вздохнул Хариолан. — Если б ты была обычным человеком. Но ты…

— Я - оборотень! — отрезала я.

— Вот именно. А на Эвире до сих пор боятся оборотней и прочую…нечисть, — заметил он. — И не надо будить лихо, пока оно себе дремлет тихо. Я не знаю, что могут сделать с тобой, я боюсь за тебя.

Теплые внимательные глаза смотрели прямо, влюблено и серьезно. Меня взбесили б слова, если б не тепло его взгляда. Он словно б продолжал ласкать меня, ласкать глазами, раз уж ему приходилось держать подальше от меня свои руки.

— Ладно, — пообещала я, выставляя наружу колючки. — В следующий раз обязательно доложу всему экипажу к кому и зачем иду. И надолго ли.

Войдя, я захлопнула за собой тяжелую дверь, и повалилась на кровать. Меня душил смех. Рассказать о моих приключениях подругам — не поверили бы! Нет, все это было лишено смысла, абсурдно, невозможно. Мне везло! Несмотря на невеселое начало этой истории, ветер удачи по-прежнему бил в мои паруса.

Я везуча, я чертовски везуча! Сейчас бы я не сказала, что мои шансы выжить равны нолю, они явно увеличивались, они росли!!! При умном поведении я могу, кажется, не только уцелеть, но и при удобном случае вернуться домой.

При воспоминании об этом я отчего — то вздрогнула, словно пронзительный ветер сквозняком ворвался в щели. Нет уж, домой отчего — то мне возвращаться совсем не хотелось. Подумав об этом, я внезапно поняла, отчего это. А причина была все та же. Хариолан!

Хариолан навсегда останется для содружества Атоли изгоем, проклятым пиратом, которому нет места нигде. И земля будет гореть у него под ногами, если он решится вдруг последовать за мной. Каждый добропорядочный житель содружества будет рад всадить пулю в его грудь, узри его на пороге собственного дома. Нет. Такой судьбы я не желала Хариолану, даже если он десять раз ее заслужил.

Что делала со мной эта влюбленность? Кажется, я начинала стремительно глупеть. Меня не интересовало ничто кроме этого хищника, я вспоминала улыбки, и свет в глазах, и чуть хрипловатый, мягкий его голос. Свет клином сошелся на его персоне! Я смеялась, чувствуя, что вчерашняя моя ошибка свела нас так близко, как только могло быть! Ну, не дура ли?

Вчера мною двигало совсем иное — жажда славы, желание признания. Я мечтала о сложных, почти невыполнимых заданиях, гордилась льдинкой в сердце и своим холодным и здравым рассудком. Но вот я сошла с ума, а это меня ничуть не тревожит. Ничуть!

Глава 2

В дверь постучали, я вскочила на ноги и встряхнула гривой волос, пытаясь их привести хоть в относительный порядок.

— Да! — крикнула я, ожидая, что меня хочет увидеть Хариэла.

Я не ошиблась, это была она. Рыжие волосы свободной волной по плечам, сиреневый блеск по коже, фиолетовый шелк платья схвачен фибулой с изображением дракона на левом плече. Но она была не одна, за нею следом ворвалась стайка девушек, с руками, занятыми свертками тканей, ларцами с принадлежностями для шитья. И в комнате вмиг стало тесно.

— Пошевеливайтесь, леди, — проговорила Хариэла, помогая мне освобождаться от мужского наряда. — У нас не так и много времени. Госпожа желает видеть тебя не позднее полудня.

Я смотрела, ничего не понимая в происходящем. Девушки выдернули меня из рубахи и брюк, поставили как истуканчика на невысокий табурет и захлопотали вокруг, как суетливые, взбалмошные птицы, щебеча пронзительно и звонко. На мои плечи падали тяжелый атлас и парча, тонкий тюль и органза, ткани расшитые блестками, похожие на оперение колибри и ткани матовые и сдержанные, веселые и чопорные. А Хариэла лишь качала головою.

— Все не так, — заметила она.

— Почему же? — возразила я, — по-моему, все просто чудесно!

— Ах, Хильда, — проговорила она, — эти ткани хороши, чудо как хороши, но они как рама, что отвлекает взгляд от картины, а другие слишком строги. Нет, не то! У госпожи очень внимательный взгляд, при ней нельзя выглядеть кое — как. Она обязательно это отметит. А при дворе полно зубоскалов, которые из малейшего ее замечания сплетут куплет. Ника! — крикнула она молоденькой симпатичной нимфе, чье лицо оказалось мне смутно знакомо, — лети в мои покои, неси черный ларец! Ох, и берегла я этот подарок, но тебе, дорогая, он сейчас нужен более чем мне.

Ника выбежала в коридор, а я смотрел на Хариэлу, так ничего и не поняв.

— Скажи, — попросила я, — что за переполох? Что за госпожа такая загадочная? Зачем вся эта суета?

— Тебя желает увидеть Леди Ингрид, — с вздохом заметила Хариэла. — Любимая наложница покойного Адмирала, матушка мессира Аниду. Не успела ты попасть на корабль, как все только о тебе и говорят. Это надо же! А теперь просто необходимо подтвердить твое реноме, дорогая. Твоему очарованию поддалась даже такая глыба, как мой братец. И даром тебе это не сойдет!

На щеках Хариэлы возникли миленькие ямочки, а глаза блеснули, как у веселого проказливого чертенка. Она смотрела на меня снизу вверх — этакий шаловливый котенок, играющий с бабушкиным клубком.

— Ну, ничего, — заметила она. — Надеюсь, все пройдет гладко.

В дверь ворвалась запыхавшаяся служанка, неся в руках черный ларец, сплошь украшенный резьбой и позолотой. Хариэла вздохнув, откинула крышку. Ткань, как ткань, и вроде, ничего особенного. Но когда Хариэла сама, очень осторожно вынула сверток и накинула на мои плечи, я поразилась.

Ткань была практически невесома и неощутима, как собственная кожа. Но это было не главным ее достоинством. Цвета самого синего неба, самой синей пучины, она излучала собственное сияние. А Хариэла умело драпировала мою фигуру, закладывая красивые складки, собирая материю в узлы, похожие на цветы. Ткань послушно принимала заданную форму и сохраняла ее без стежков и сколок.

— По-моему, это неплохо, — заметила она, отойдя и разглядывая меня, как картину, нарисованную ее руками. — Дайте зеркало!

Я смотрела в отражение и не знала, верить ли глазам. Из зазеркалья на меня смотрела Афродита. Океан окутывал ее тело пенною кисеей. Ткань спадала с левого плеча искристым рукавом, обтекала грудь, едва прикрывая бутоны сосков, падала по телу вниз тяжелым водопадом, на уровне чуть ниже щиколоток завиваясь в игривые волны.

Я боялась пошевелиться, опасаясь, что это волшебное творение при малейшем моем движении рухнет вниз. Вздохнув, Хариэла достала из того же ларца черную брошь с невероятно-синим, подстать ткани камнем — звездою. Приколов ее на ткань на уровне ключицы, она вздохнула и отошла еще на шаг.

И в этот миг возобновилась суета. Девушки налетели на меня со всех сторон. Меня усадили на тот же табурет, где я недавно стояла. Две прислужницы занялись моими волосами, одна суетилась, подбирая обувь, Ника колдовала с красками над моим лицом.

Я сидела, не смея протестовать. Глядя в зеркало, я видела, как госпожа Афродита из только что рожденной юной и неопытной девчонки превращалась в царицу любви. И это — без малейших усилий с моей стороны. Мой Бог! Разной я была, но то, что творили со мною, происходило впервые!

Хариэла вздохнула протяжно и томно, словно моя красота рвала ей сердце. Покачав головой, она прислонилась к резной панели и смотрела на меня, не отрывая взгляда. Ее зеленые глаза были полны влаги.

— Ну вот, — проговорила она, когда девушки выпорхнули из комнаты, унося лишние куски ткани и шкатулки. — Теперь ты достойна предстать перед госпожой Ингрид. И теперь все зависит только от тебя. Если будешь достаточно учтива и мила и сумеешь ей прийтись по нраву, то твое будущее будет безоблачным. Если нет… что ж, тогда вся надежда лишь на то, что Госпожа на самом деле так любит моего брата, как о том говорит молва.

— Расскажи мне о ней, — попросила я. — Какова она? Зла? Высокомерна? Или быть может, напротив, легкомысленна и мила?

— Леди Ингрид — самая справедливая леди, из всех, что я знала, — прошептала Хариэла. — Она ценит и красоту, и ум, но терпеть не может, когда ее пытаются обмануть, так что самое лучшее в твоем положении — быть собой, хоть столько, сколь это возможно для оборотня. Она всегда покровительствовала и мне и моему брату. Но боюсь, что все это может измениться.

— Из-за меня? — спросила я.

— Не только, — вздохнула вновь Хариэла. — Интриги, дорогая — самая ужасная вещь на свете. А на Эвире ими оплетено все. Интригуют все, даже я. Но, похоже, что игрок из меня никудышный. Вот так.

— Ты допустила какую — то промашку? — спросила я заинтересованно?

— Именно, — проговорила Хариэла, опуская взгляд.

— Расскажешь?

— Ни за что! — всплеснула руками куколка. — Не хватало тебя втравить в эти игры! Я запуталась, я и выпутаюсь. Мои проблемы.

Она улыбнулась мне, и на мгновение приникла, обняв меня за плечи. Ее губы легко коснулись моей щеки.

— Идем, — шепнула она, — не будем заставлять ждать себя.

— Ты сказала — не позже полудня? — удивленно заметила я.

— Вот именно, — улыбнулась Хариэла. — Чем раньше, тем лучше. Идем же!

Я последовала за нею, отметив, что эта легкомысленная птичка умела заставить себя слушаться. Мы шли знакомыми мне садами, и я ловила заинтересованные взгляды на своей скромной персоне. Смотрели мужчины и женщины, перешептывались, отпуская короткие замечания. Я искала глазами Хариолана. Мне безразлично было, что говорят другие. Знать бы, что скажет он.

Хариэла свернула в широкий коридор, который отделяла от садов массивная кованая решетка, там, вдоль стен стояли статуи, державшие в ладонях шары светильников, широкий ковер, украшенный причудливым узором вел к высоким, под потолок, створкам узких дверей.

Чувствуя легкое пожатие руки, я глубоко вздохнула, кажется, мне передалось волнение Хариэлы. Я чувствовала себя пловцом, только что вынырнувшим с самого дна.

— Ну, — прошептала она, впихивая меня в огромный скупо освещенный зал, — удачи тебе!

Я не успела ничего спросить, как она умчалась подобная легкому мотыльку. А я осталась одна стоять у дверей, в темноте, в тишине. Незаметно стиснув губу, я сделала шаг в этот тихий полумрак, ориентируясь на звук падающих капель. От удара моих каблучков, вспыхнул неяркий свет, на мгновение озарив зал. С каждым моим шагом по темному золоту узорного паркета этот свет вспыхивал вновь.

Он дробился на завитках колонн, северным сиянием пробегал по морозному кружеву гигантского купола, он плясал у меня под ногами. Свет, он длился то мгновение, то вечность, меняя пространство, преломляя и искажая все вокруг. Я продолжала идти, не позволяя себе оглядываться. Я даже не знала, одна я в этом помещении, или окружена толпами. Все, что я себе могла позволить — смотреть не поворачивая головы, ища истину в зеркалах.

Свет неожиданно перестал играть и засветился пусть неярко, но ровно, изливаясь из чаши гигантского цветка, распустившегося люстрой под куполом, и стало видно — я не одна в этом зале. У небольшого бассейна, полного чистой прозрачной воды, так что можно было пересчитать малейшие жемчужинки на дне, на скамье, имитирующей ствол поваленного бурей дерева, сидела женщина, держа в руках пяльцы с недавно начатым узором.

Подойдя к ней, я склонилась в элегантном поклоне. Женщина подняла голову и жестом предложила присесть с нею рядом, так, что отказаться было невозможно. Я смотрела, как тонкие ловкие пальцы, играя с золотой иголкой, заставляют распускаться на темной ткани узор из цветов, бутонов и листьев. Никогда я еще не видела столь искусной работы, бесподобного мастерства. И сил не было оторвать взгляд от созерцания. Я словно попала под власть колдовства.

— Хочешь попробовать сама? — спросила женщина.

— Навряд ли, смогу сравниться с вами в мастерстве, — ответила я смущенно. — Никогда я не держала иглы в руках. Боюсь, мои неопытные руки лишь испортят вашу картину, леди.

— Леди Ингрид. — проговорила она, оставляя вышивку.

Ее рука коснулась моей руки, словно требуя к себе особого внимания. И в первый раз я осмелилась поднять взгляд и заглянуть в ее глаза. Они были теплыми, как песчаный пляж, прогретый лучами солнца. Темно — карие глаза, с золотыми песчинками рыжих искорок. Пряди волос, выбившиеся из-под обруча потемневшего серебра старой короны, тоже были теплыми, цвета шершавой коры старых сосен. Точеные, правильные черты лица, тонкий нос, полные губы цвета спелого граната. Мне казалось, она молода, едва ли старше Хариэлы и прочих, виденных мною девушек, хоть была много их старше. Она очаровала меня, как, должно быть, очаровывала многих. Что в ней было кроме этой молодости лица и соразмерности черт? Я понимала, что словами не передать очарования леди Ингрид, ведь оно было непостижимо. И смущенно отвела глаза.

— Значит, ты сумела растопить лед в сердце Хариолана? — проговорила она, внезапно.

Я вздохнула, не зная, что сказать ей в ответ. Я чувствовала себя смущенной, как школьница, вытянувшая на экзамене сложный билет.

— Не отвечай мне ничего, — проговорила она тихо. — Знаю, как трудно ответить на подобный вопрос.

— Я не знаю ответа на него, леди.

Она согласно наклонила голову.

— Ни одна женщина не знает, что творится в сердце мужчины, — проронили ее губы. Она вновь взяла вышивку в руки, и пальцы замелькали, заставая пробиваться на ткани стебли и лепестки, складываясь в утонченный узор. И мне показалось, что в ее голосе прозвучали нотки полынной горечи. — Но ты должна знать, что творится в своей собственной душе. Скажи, ты сама любишь Хариолана?

Я только кивнула, понимая, как правы люди, не желающие высказывать чувства словами. Слова — обманщики. Слова — предатели. Разве можно поверять тайны словам? А любовь — величайшая из тайн.

— Тогда, стало быть, я смогу доверить тебе кое — что, — проговорила Леди. — Я знаю, что вчера тебя занесло в покои моего сына. Не спрашивай, откуда я знаю. Знаю и всё. Судьба порою шутит с нами, Хильда. Эвир погибнет, если трон достанется Аниду. Я знаю это как же точно, как и то, где ты была прошлым вечером.

— Но, Леди…

— Не перебивай, пожалуйста, — заметила Ингрид, остановив меня. — Я так же знаю, что Аниду ненавидит Хариолана, ненавидит и боится, считая его демоном ада, хоть и не знаю, с чего он вбил в голову эту ересь. И он постарается уничтожить Хариолана, как только корабль вернется на Эвир. Благодаренье Небесам, что случится это не скоро! Не хотела б я видеть крови Хариолана на своих руках. — Она вздохнула и уколола меня иглою взгляда, словно пытаясь понять, что же творится в моей душе, и продолжила. — Я пыталась не допустить этого, я хотела связать узами брака своего сына и сестру Хариолана, зная, что из этого все равно ничего путного не выйдет. А теперь появилась ты.

— Разве я что-нибудь значу? — спросила я, не отводя взгляда от Леди.

Ингрид коротко кивнула. Она вновь отложила шитье, но ее пальчики так и не успокоились, они чуть подрагивали, даже сплетенные в замок. Устремив глаза к куполу, словно неслышно шепча молитву, она молчала несколько секунд, словно ждала чего — то.

— Я скажу тебе. Есть старое пророчество, что любовь оборотня спасет Эвир. И я надеюсь, так оно и будет. Мой мужчина хотел, что б власть досталась Хариолану. У этого мальчика есть голова и сердце и душа. То, чем небеса обделили нашего сына. Увы, наши законы не позволят ему взойти на трон. А Аниду — он не умеет бороться с собственными страстями, так, где ему удержать в ладонях весь мир?

Леди опустила взгляд, погладила ткань вышивки и вновь вздохнула. Я смотрела на нее с немым удивлением. Все, что было сказано меж нас двоих, еще витало в воздухе. Значит, она желала, что б я спасла Эвир. Причин делать этого у меня не было. Ни одного малюсенького мотивчика. Впрочем! Хариолан.

Ну, да, мадам права, ради этого демонического красавца я добровольно бы сунула голову в петлю. Любовь — страшная штука. Она делает из тебя нечто совершенно иное, толкает на немотивируемые поступки. Она находит тысячу причин сделать так, как никогда иначе ты бы не сделал. Любовь! Только вот оборотни не любят. Не можем мы любить, не для этого нас создавали. Любовь дается людям. Это атавизм.

Я не понимала, почему со мною творилось это. Почему я вся замирала, стоило лишь имени его прозвучать. Ведь не должно же этого быть! Не должно! Но… было.

— Ладно, деточка, иди, — проговорила Леди. — Я тебя предупредила, так не забывай моего предупреждения. И еще…. Мне кажется, ты очень многого не знаешь о себе. Так что, тебе предстоит сделать множество открытий.

Вот и все. Аудиенция кончилась. Я встала и, отступив, опять склонилась в изысканном поклоне. Ингрид кивнула мне на прощанье. Легкий кивок — ответная любезность моему поклону.

Стоило только выйти в коридор и вот она, новая неприятность! Мессир Аниду стоял у порога, губки дрожали, видно, от гнева. И как это я смела целых пятнадцать минут беседовать с его матушкой!? В это раз он посмотрел на меня зло. Неужели и ему доложили, что прежде чем заползти к Хариолану, я наведалась в его келью?

— Ты, — заметил он, — иди сюда! Живо!!!

Нет, мне не нравился тон, но я все же приблизилась. Этого белобрысого выродка я не боялась. Боятся тех, кого пусть и невольно, но уважают. А этот…. Этот экземплярчик достоин лишь презрения. Не более того! Но отвесила поклон и ему. Насмешливый поклон. Не более чем юноша заслужил.

— Да, мессир, — проговорила сладко, подражая интонациям Хариэлы.

— Вот что, тварь. Если хочешь жить, ступай на боевую палубу. Там стоит готовый к отлету катер, садись в него и проваливай в свое прекрасное содружество. Поняла?! Иначе быть тебе….

Хм! Так и пустили меня на боевую палубу!! Нет, конечно, можно прикинуться хоть красавчиком Хариоланом, хоть самим эти бледным нетопырем, но в голове уже властно звенел звоночек, предупреждающий о том, что ситуация опаснее, чем мне до того казалось. Нужна, нужна системная разведка!!! Позарез необходима!

Я вновь склонилась в реверансе, а потом развернулась и пошла прочь от юнца, так и не ответив ему ни да, ни нет. Мне дела не было, опешил он или нет! Просто у меня появилась кой — какая мыслишка и надо б ее воплотить в жизнь!

На Хариолана я наткнулась в собственной каюте. Он сидел около моего стола, но как подброшенный вскочил с табурета, стоило мне войти.

— Привет, любовь моя, — заметила я, пытаясь скинуть платье.

Оно не снималось, ну никак! Сидело словно приклеенное! Словно на цемент его сажали! Я попыталась выскользнуть из него змеей, но оно словно срослось с кожей и не позволило мне измениться! Хариолан улыбнулся, видя мои потуги! Нет бы помочь!! Зеленые глаза озорно блеснули.

— Хорош ошейник для оборотня? — заметил он. — Можешь сколь угодно вертеться, но из него тебе не вырваться.

Расстояние не очень велико, а это тельце у меня крепкое, тренированное. Запусти я той самой подушкой, которая попалась мне под руку, в кого другого, ведь убила бы! Но тут рука дрогнула, так что Хариолан отделался лишь хорошей плюхой по голове.

Он вздохнул и вновь улыбнулся. Глаза, эти невероятные его глаза смотрели на меня, как на чудо света!

— Брошь отстегни, — спокойно посоветовал он.

— Что?

— Оно держится на брошке, — мягко, полушепотом повторил он. — Нет, ты великолепна, любимая! Таких, как ты больше нет!

— Таких дур, ты хотел заметить, да?

— Я этого не говорил, — произнес он, едва выдохнув. В уголках губ змеилась улыбка, а глаза смотрели, словно изливая на меня всю нежность мира.

— Но ты это подумал!

— Честно признаться? Да!

Ух, ехидна! Но сама виновата — я же напрашивалась! А он хорош! Джентльмен называется! Впрочем, пират он и есть пират. Пусть даже он принят в обществе, только общество — то все равно пиратское. И грызлись они и грызутся и грызться будут.

Подумав об этом, я даже забыла про то, что хотела б переодеться.

— Хариолан!

— Да, душа моя!

— Аниду сделал мне предложение. Сказал, что б я отсюда выметалась….

Хариолан только улыбнулся. Взяв из вазочки на столе кисть винограда, отправил несколько ягодок в рот.

— Ну, что ты улыбаешься?! — вскипела я.

— Я этого ждал. Надеюсь, ты послала его к Дьяволу?

— Не надейся, — ответила я. — Ушла молча.

— Быть не может! Что б ты да не вставила свои пять копеек?!

— Хариолан, душа моя, — взмолилась я, — давай не будем упражняться в острословии!!! Я знаю, что хоть ты и не змей и не оборотень, а язычок у тебя раздвоен! Так что сдаюсь на милость победителя!

— И что бы ты хотела?

— Аниду посоветовал мне проникнуть на боевую палубу и угнать катер. Зачем?

— И, правда — "зачем"? — улыбнулся Хариолан. — Да затем, дорогая, что б подставить тебя. Я слышал, тебя на редкость приветливо приняла леди Ингрид. Достаточный повод! Даже если ты и доберешься до боевой палубы, в чем я очень сомневаюсь, выбраться с корабля все равно тебе никто не даст. Это ты мне поверь.

Я села на кровать. Так! Разумеется, Аниду я не верила. А вот Хариолан, был ли он со мной откровенен? А леший его разберет!!! Я б на его месте тоже подкинула ему идейку оставить все попытки сбежать. Уж мне-то не хотелось с ним расставаться. Ему, верно, тоже.

— Глупый мальчишка, — проговорил Хариолан с грустью. — Если он так и дальше будет вести себя, то в скором времени не останется никого, кто стал бы его поддерживать.

— Что я слышу? Ты жалеешь Аниду?

— Он не так плох, просто власть свалилась на его плечи раньше, чем это было предписано судьбой.

— Знаешь что, — произнесла я. — Хватит тумана. Интриговать все вы мастера. Расскажи что-нибудь путью. Хотя бы то, как Аниду стал сироткой. И мессиром.

Сиротка! Я вспомнила вчерашний вечер и пожалела, что все ж не перегрызла ему горлышко. Этот юнец того стоил! Поганка бледная! Трус! Таракан запечный!!! Сил не было, что б описать свои эмоции. Их было слишком много! Корабль пиратский что ли на меня так действовал?

— Все просто. Он единственный сын и наследник Адмирала. Адмирал умер, сын занял его место.

— Король умер, да здравствует король! — процитировала я, вычитанное в какой — то старой книге изречение.

— Да. Пока корабль не вернется на Эвир, и Совет не изберет иного Адмирала.

— Дурдом!

— Ну почему же? — усмехнулся Хариолан. — По-моему, ту ложь, которой все оплетено в содружестве Атоли, можно с полным правом обозвать… безобразием.

— Какую такую ложь?! — возмутилась я.

— Всеобъемлющую, — ответил Хариолан невозмутимо, и процитировал. — Оборотни не любят, Атоли — лучший из миров, пираты должны быть уничтожены. Солнышко, ты считаешь меня пиратом?

Я посмотрела в его невинные зеленые глаза. Надо же! Демон пытался прикинуться ангелом, ему бы еще крылышки и нимб! Я вспомнила разгром, что его молодчики учинили на «Мистрис». Интересно, как это еще можно назвать?

— Ты уверен, что вы не нападали на "Мистрис"? — спросила я как можно невиннее.

— Какой такой «Мистрис»?

— Лайнер такой, прогулочный….

— А, четыре палубы и вечеринка, — мягко выдохнул он. Вот дьявол! Ничто не могло стереть с его лица усмешки. Ничто не могло заставить меня рассердиться на него.

— Да, — подтвердила я. — Тот самый.

— Солнышко, мы б и прошли мимо, — проговорил Хариолан. — да не дали нам такой возможности.

— Ну да, вы просто шли мимо.

— Да нет. Но вечеринку портить нам все ж не хотелось. Только вот, совсем иное знали мы об этом лайнере, — он вздохнул и замолчал.

Мой Бог! Отчего он вдруг так замолчал, и так смотрел на меня! Странно. Очень странно. И каре — зеленые его глаза не казались мне теплыми. Ах, отчего так побелели, стиснутые в кулаки костяшки его тонких, изящных пальцев. Почему усмешечка на его губах вновь, как усмешечка одинокого волка, одного — единого, оставшегося от всей стаи?

Я присела ближе к нему, заглянула в его глаза. Так хотелось растопить этот лед, унять дрожь. Хариолан! Что я сказала, что его словно в кипяток окунули или в ледяную воду? Что он таит? О чем молчит, изучая меня — от ноготков до выбившихся из прически волосков?

— Говори, — потребовала я. — Говори, черт тебя дери! Хватит из меня делать дуру набитую!

— Там была тюрьма, — выдавил он из себя. — Мы узнали об этом случайно. «Мистрис» выработал резерв хода, вот его и приготовили для этой цели. Знаешь, как миры Атоли разбираются с инакомыслящими? В бочку — и в пространство. А там кому как повезет. Обычно, никому не везет.

— Ложь!

— Пока вы веселились, милая моя госпожа, на этот корабль сволокли несколько тысяч людей. Всех тех, кто отравлял покой и сон господам с миров Атоли. После этой вечеринки предполагалось отправить корабль в дальнее путешествие, впрочем, не настоль и дальнее, резерва кислорода и воды там хватило б всего на пару недель. А ваш бал был ширмой.

— Это еще доказать надо, дорогой мой! — заявила я зло. — Такие обвинения необходимо подтверждать. На веру они не берутся.

Он поймал меня за руки, притянул к себе, жестко и властно и зло.

— Хильда. Я могу доказать, — проговорил Хариолан очень холодно. — Вопрос в том, захочешь ли ты увидеть эти доказательства. Пока мы долетели, пока шел бой, те люди погибли. Все. Их отравили. Газ. Ты хочешь это видеть? Тебе нужны эти доказательства?

И ведь не лжет! Я смотрела в его глаза, не смея выдохнуть ни «да», ни «нет». Оторопь. Холодный липкий страх по позвоночнику. Нам… Мне лгали? Вот дьявол! И чему теперь верить? Ему? Тому, что я помню? Попалась, как муха в паутину. Дипломат, называется. Как меня учил Эдвард? Лучшее оружие дипработника — осторожность. Ага, осторожность! И умение изворачиваться. Изворачиваться перед Хариоланом мне не хотелось. Вот хоть режь!!!

— Вот что, — заметила я Хариолану. — Не надо пока ничего. Пока. На меня и так слишком много навалилось.

— Ты мне не веришь? Впрочем….

— Я боюсь поверить, что ты мне правду говоришь, — заметила я проникновенно. — Это ведь значит, что мне всю жизнь врали. Так что, дай хоть успокоиться….

Я закусила губу. Последняя моя фраза ложью не была. Да и все остальное тоже. Сидя на кровати, я пыталась, тщетно пыталась успокоиться. Я как мышь, попавшая в лабиринт. А лабиринт — уравнение с десятком неизвестных, непонятно каким образом связанных друг с другом! Не успеешь разобраться с одной неприятностью, тут же, следом, другая…. Взвыть хотелось!

Как ни странно он меня понял. И объятия стали мягкими. Я чувствовала его настроение. Он желал меня защитить. Закрыть собой от всей несправедливости и злобы этого мира.

— Хариолан!

— Да, любовь моя….

— Я не хочу ссор, — проговорила я мягко, и смиряясь. — Я люблю тебя.

— Да?

— Да! А это значит, что я тебе доверяю.

Вот и все…. Что сказано, то сказано. А он только кратко кивнул.

— Хильда, — заметил, улыбнувшись. — Надеюсь, ты не против прогулки со мной. Чуть позже. Вечером. Я покажу тебе корабль.

— Да, — проговорила я. — Да! Я согласна.

Он мягко коснулся губами моего виска, встал и вышел. Вот и все рандеву. Да, не задалось. А я хотела его о чем — то спросить. Но мне обещан вечер. Значит, вечером….

Вздохнув, я повернулась к зеркалу. Отстегнув брошь, как и было предложено, я легко вынырнула из колдовского наряда, что упал куском ткани на пол. Так просто. Подняв ее, я пощупала ткань. Вроде, обычный шелк, разве что очень красивый. Но он не давал мне перевоплощаться. Интересно, это свойство ткани или броши? И что это за хитрость такая? Не найдя ответа я положила ткань в ларец, решив, что она мне еще пригодится.

В дверь постучали. Ну, что за наказание? Я накинула длинный блузон, что первым попался мне на глаза в шкафу, и отворила дверь. На пороге стоял гигант — крепыш. Тот самый, кого я первым увидела на этом корабле. В руках он держал корзину с цветами.

— От Леди Ингрид, — заметил он, поставив цветы на пол.

Я кивнула. Что ж, похоже, леди, в самом деле, отнеслась ко мне сносно. Телохранитель вышел, а я, подняв корзину, решила рассмотреть нежные изящные лилии, своей белизной могущие поспорить разве что с январским снегом. В цветах лежала записка. Я удивленно пожала плечами, выхватив листок, раскрыла его и поднесла к глазам.

Дорогая Хильда, — писала она мне, — Мне бы очень хотелось еще раз встретиться с Вами. Там, где мы беседовали, я многого не могла сказать. И я была б очень признательна, если б Вы смогли еще раз прийти ко мне, но на этот раз, не привлекая чужого внимания. Будьте любезны, сменив облик, пробраться через вентиляционный ход. Четвертый поворот налево и — до самого конца.

Вот это было мило! Я усмехнулась. Ну что ж, раз меня просят…, так просят, то можно и рискнуть. Вздохнув, я прошла в ванную. Посмотрев на себя в зеркало, подумала, что жаль мне прически и грима, но делать нечего. И начала перевоплощаться.

Оборотень всегда узнает другого оборотня. Аксиома. А передо мною стоял именно оборотень. И хоть у этого существа был облик леди Ингрид, я ошибиться не могла. Оборотень кивнул мне, и усмехнулся.

— Ты пришла, — произнес он голосом Ингрид. — Это прекрасно.

— Да, — ответила я с вызовом. — Но кто вы? Мы, кажется, не знакомы.

Точеный лик склонился в насмешливом кивке.

— Хильда, не задавай слишком много вопросов, — молвило существо. — Ты — талантливая девочка и в два дня очаровала весь высший свет Эвира. Прекрасно, деточка! Продолжай в том же духе. Надобно сказать, что никто из нас не ожидал от тебя такой прыти и таланта. Даже Эдвард Кассини, твой учитель, не думал, что из тебя может получиться неплохой агент. От тебя будет больше толка, чем от меня.

— И что я должна делать? — поинтересовалась я насмешливо.

— То, что обычно и делают агенты СБ.

— Звучит заманчиво, — протянула я, хоть у меня затряслись поджилки.

От этой авантюры на редкость дурно пахло. Агенты службы безопасности долго не жили. И мне было б на это начихать, если б не одно обстоятельство…. Предложи мне кто-нибудь это вчера, я б согласилась не раздумывая. Разве я не мечтала раньше разгромить это осиное гнездо, этот проклятый Эвир, гнездо изгоев и пиратов. А сегодня…. "Ты считаешь меня пиратом?"

Взгляд Хариолана, его улыбка и нежность, они изменили меня. И теперь я не готова рваться в бой без оглядки. Только вот моему собеседнику говорить об этом я не хотела. Я еще немного помнила, на что способны агенты СБ. И уж меньше всего мне хотелось подставлять Хариолана. А еще были Хариэла и Ингрид, которым я невольно симпатизировала.

— Ты должна уничтожить Хариолана, — заявил мой собеседник безапелляционным тоном. — Это наиболее серьезная фигура на Эвире, после смерти Адмирала. Вместе с Леди Ингрид и частью капитанов они представляют собой серьезную силу. Но Хариолан — то звено, что не дает цепи рассыпаться. Ты ближе всех сумела подобраться к нему, деточка. Обычно он на редкость осторожен. Поэтому, это сделаешь ты.

Я кивнула, согласно кивнула в тот миг, понимая, что откажись я — убьют меня. А потом доберутся и до него. Мой мозг судорожно просчитывал варианты….

Хариолан! Любовь моя…. Тяжко было дышать, представив, что свет глаз его может потухнуть. Я вспоминала его объятья и поцелуи, вспоминая миг нашего с ним слияния. Я вспоминала тот миг, когда увидела его в первый раз и все последующие разы. Я понимала, что поднять на него руку просто не смогу.

— Как? — промолвили мои губы, раньше чем я успела прийти к какому — то решению.

Двойник Леди Ингрид положил мне в руку флакон. Сиреневая, чуть опалесцирующая жидкость заполняла его под край. Мне не пришлось даже напрягаться, что б понять, что это было. Некромалис, яд опасный как при вдыхании, так и при контакте с кожей. И лучше не думать, что случается с теми, кто пригубил его по ошибке. Этот яд не давал легкой смерти, он дарил мучительную.

Я улыбнулась. Оборотень улыбнулся в ответ. Мы посмотрели друг другу в глаза. Интересно, как он не понял, как смог не понять, что я решилась на нечто дикое? Выкинуть этот яд, рассказать обо всем Хариолану, но приказа не выполнить, ослушаться, отринуть все, к чему привыкла? Не знаю.

— Ты умная девочка, ты сделаешь все, как нужно, — произнес мой соплеменник, — а теперь ты должна помочь мне покинуть корабль.

— Как?

— А это придумай ты.

Я улыбнулась.

— Тогда вам придется последовать за мной, — произнесла я.

Мы вместе вернулись в мою каюту, и я достала подарок Хариэлы из ларца. Не знаю, знаком ли был оборотень с подобной штуковиной или нет, но я решила играть ва-банк.

— Сможешь принять мой облик? — спросила я.

— Легко, — ответил оборотень, и черты его лица растеклись, меняясь.

Менялось лицо, менялось тело, цвет кожи и волос. Я смотрела за перевоплощением, держа блестящий, сияющий щелк наготове. Как назвал его Хариолан? Ошейник для оборотня? Пусть будет так. Пусть у людей, встретившихся с ним, будет хоть полминуты форы.

Накинув ткань на упругое девичье тело, я старательно закладывала складки, пытаясь повторить фасон наряда, который сотворила для меня Хариэла. Я смотрела, как загораются глаза — точная копия моих глаз, видя в зеркале, что стояло напротив, выходящую из пены морской, юную, прекрасную Афродиту.

— Нравится? — спросила я.

— Неплохо.

Как последний штрих, я прикрепила брошь, и, откинув голову, полюбовалась работой.

— Мессир Аниду предложил мне выместись отсюда, обещая не чинить препятствий, — заметила я. — Где найти катер ты знаешь? Рискованно, конечно. Но боюсь, больше ничего предложить не смогу. Будь осторожна дорогая. И удачи!

Я прикоснулась губами к щеке своего двойника. Мое отражение повторило мой жест, запечатлев поцелуй на моей щеке. Оборотень пожал мне ладонь и вышел за дверь легко поцокивая каблучками, подаренных мною туфель. Прислонившись спиной к дереву двери, я слушала этот звук, отирая след его губ. И на миг меня окатила жалость. Что я наделала!

Предательство! Это было настоящее предательство, но ничего поделать я не могла. В ладони лежал флакон с некромалисом, и это было единственным оправданием тому, что я сделала. И тому, что мне еще предстояло сделать.

Едва затих шум шагов, как я выскочила в коридор, одетая только в тонкую, просвечивающую блузу — тунику. Я не знала, где искать Хариолана или Хариэлу, хоть одного из доверяющих мне людей, но бросилась в сторону противоположную той, где скрылся оборотень. И наткнулась на Аниду. Словно он нарочно кружил поблизости.

— Мессир, — пролепетала я. — Мне нужен Хариолан. Срочно!

Улыбочка Аниду меня взбесила, но, к счастью, то ли видок мой его заставил соображать быстрее, то ли что иное, он отвел меня к Хариолану без лишних вопросов. И быстро, так что мне пришлось едва не бежать за ним.

Мне было предельно параллельно, что комната полна народа, а я едва одета. Мне было предельно параллелепипедно, что белобрысый выродок, несомненно, знал об этом. И очутившись под стрелами взглядов, я приблизилась к столу и положила на белоснежную, расшитую тонкими золотыми узорами скатерть свой смертоносный груз.

— На корабле есть еще один оборотень кроме меня, — выдохнула я.

— Знаем, — отрезал один из присутствующих.

— Убийца Адмирала, — проговорил кто — то еще.

Я посмотрела в глаза Хариолана, который один стоял молча, рассматривая меня, словно некую невидаль — трехлапую жабу или крылатого льва.

— У вас есть шанс поймать его, господа, — проговорила я совсем тихо. — Он движется по направлению к катерам. Узнать его несложно — это моя полная копия.

— Этого оборотня не поймаешь, — протянул кто — то. — Хитер, сволочь! И изворотлив.

— Я заставила его одеть подарок Хариэлы, — призналась я.

Я пристально посмотрела в глаза Хариолана, чувствуя, что невольно начинаю кусать губы. И вдруг отметила, что вокруг воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь жужжанием бившейся под потолком мухи.

Глава 3

Весь остаток дня я провела в своей комнате, перебирая вещи, висевшие на вешалках шкафа. Я пыталась выбрать наряд, достойный вечера. Вчера еще я б одела любое из этих платьев, без сомнений и раздумий. Сегодня я уже была слишком придирчива. Мой Бог! Если б мне еще раз предстояло предстать перед Леди Ингрид, и то я не волновалась бы больше. Но вечером мне предстояла прогулка с Хариоланом!

Перебирая наряды, то тонкие как дуновенье ветерка, то тяжелые, сшитые из парчи и украшенные камнями и жемчугом, я только недовольно качала головой. Как жаль, что я отдала подарок Хариэлы! Ну, да с этим ничего не поделать….

В итоге я остановилась на наряде, в котором пошла на ту, судьбоносную вечеринку. Мне не привыкать ходить в брюках, хоть здесь я еще не видела ни одной леди, рискнувшей натянуть штаны. Хоть в этом выделюсь.

Одевшись и причесав волосы, я посмотрела на часы. День едва двигался. Несмотря на все события вечер был так далек! От нечего делать, я выглянула в коридор. Зря я это сделала! За дверью стоял Аниду.

— Привет, — произнес он, наступая на меня. — Можно к тебе?

— Нельзя, — ответила я, пытаясь прикрыть дверь.

Он, тем не менее, вошел. Присев на табурет, посмотрел на меня снизу вверх. Присаживаться на кровать в его присутствии мне не хотелось, и я осталась стоять, сложив руки на груди.

— Что вам угодно, мессир? — проговорила я, смерив его взглядом.

— Зачем ты это сделала? — проговорил Аниду медленно и внятно.

— Что сделала? — спросила я, не понимая причины его визита.

— Сдала оборотня. Подобного тебе, — заметил он, негромко.

Я пожала плечами. Присев на краешек кровати, я снова заглянула в его глаза. В них стояла искренняя растерянность и непонимание. Он тряхнул головой, словно отгоняя муху.

— Послушай, тебе нужны объяснения? — спросила я в свою очередь. — Зачем? Для чего? Это что — то решит или изменит?

— Многое, — заметил он, отведя взгляд.

— Ничего, — отрезала я.

— Ты хочешь подобраться к Хариолану, — заметил он, — заслужить его доверие, доверие капитанов и мое. Так?

— Твое доверие мне на фиг не сдалось, — ответила я, пожав плечами. — Потому как подобных ублюдков я не уважаю. А к Хариолану я подобралась так близко, как только возможно. Так что не строй иллюзий на мой счет. Если хочешь, считай, что я сделала то без мотива.

— Дура ты, — проговорил Аниду неожиданно мягко. — Теперь тебе назад не вернуться. Никогда. Неужели не понимаешь? Они уничтожат тебя.

— Еще чего! А не собираюсь я возвращаться, — ответила я строптиво. — Нравится тебе или нет, но буду путешествовать с вами на этом корабле.

— Тогда тебя убьют здесь, — холодно заметил мальчишка. — Не я. Я даже прикажу беречь тебя как зеницу ока. Ты все ж поймала убийцу Адмирала, моего отца. Но тебя все равно убьют, как бы не защищал тебя Хариолан, моя невеста и моя матушка.

— Отстань, а? — попросила я. — Тебе нравится говорить мне гадости, пытаясь испортить настроение?

— Как хочешь, — заметил Аниду, поднимаясь на ноги. — Но дам последний совет. Оборотень ведь может стать человеком….

— Чего?

Аниду отвесил мне насмешливый поклон. Светлые глаза блеснули. Он вышел в дверь, захлопнув ее за собой. Я покачала головой. Как он меня ненавидел! Это чувствовалось в интонациях произнесенных им слов. Это проскальзывало в его взглядах! Но долг признательности связывал его руки. Впрочем, в это я тоже не верила. Но своей цели мальчишка добился. Настроение было испорчено.

Я вспомнила своего двойника, своего брата, оборотня. Блестящий шелк держал его тело в плену, и как бы не изворачивался он, пытаясь выбраться из капкана, пути на свободу не было. Синие глаза полыхнули злостью, лишь только увидев меня, неприятная улыбочка сделала хищным лицо. Ликом проклинающего. Зачем я сделала это?

Ради глаз Хариолана, ради его улыбок, ради нежных объятий его рук. Ради всего, что меж нами было и того, что еще может быть! Стоило ли это предательства? Я сейчас не была уверена ни в чем.

Тихо открылась дверь. Ника осторожно вошла в мою комнату и присела на край кровати, рядом.

— Добрый день госпожа….

Добрый день…. Я вспомнила ее, не понимая, как не смогла узнать раньше. Девушка, что была вчера вечером у Аниду — она! Ее повадки, взгляд и голос.

— Привет, — ответила я. — Тебя послала Хариэла?

— Нет, леди. Я пришла сама. Вас не любит Мессир, — проговорила она тихо.

— Я его тоже не жалую.

— Знаю. И все ж он сказал правду. Оборотень может стать человеком. Только это непросто.

— Ты подслушивала?! — удивилась я.

— Все здесь делают это, — проговорила Ника, подняв голову. Я улыбнулась, заметив, как дерзко загорелись ее глаза. — Хотите, я научу вас, как стать человеком?

— Лучше поймай звезду в ладони, — ответила я внезапно. — Я — оборотень! И я счастлива этим.

— Жаль.

Я улыбнулась. Жаль? Я не жалела. Быть человеком — значит быть слишком уязвимым. У оборотня могут появиться когти и зубы, а человеку неоткуда их взять. Когда вокруг среда агрессивна, лучше быть оборотнем. Мимикрия спасала подобных мне не раз. Почему я должна отказываться от нее? Вот уж глупое предложение! Глупее мне не делали.

— Нет, Ника, — ответила я. — Каждому — свою шкуру.

— Как желаете, — ответила она. — Тогда возьмите это. Пифия просила вам передать. — Ника подала мне ожерелье, слишком простое для того, что б быть изготовленным на Эвире.

Три синих, слегка просвечивающих ракушки, висели на золотых цепочках, две по бокам, одна спадала вниз, наподобие подвески. Простой замок, простое плетение цепочки. Оно казалось почти невзрачным, здесь, в мире, окружавшей меня роскоши, но мне оно понравилось.

Я приложила его к шее и посмотрела в зеркало. У ракушек был цвет моих глаз, у золота — цвет моих волос. Я замкнула замочек и спрятала ожерелье под воротом блузы. Отчего — то мне не хотелось показывать этот подарок никому. Ника только согласно кивнула и выскользнула прочь.

А следом за ней, едва остыли ее следы, раздался звук его шахов! Мое сердце подскочило под потолок, а следом и я сама! Сомнения, раздумья, все было потеряно! Каждый его шаг отдавался во мне раскатами грома. Я его ждала! Как я его ждала!

— Готова? — спросил Хариолан, бросив одобрительный взгляд на мое одеяние. — Вот и хорошо. Идем! Вечер короткий, а показать я тебе хочу многое.

Он подхватил меня под руку и повел за собой. Я шла за ним, как былинка, влекомая ветром. Мы быстренько пролетели знакомые мне коридоры, Хариолан свернул в сторону и вывел меня за пределы этих игрушечных аллей и садов. И неожиданно я поняла, что на нас больше не давят стены, что вокруг столько простора — что хоть пей, хоть прыгай, хоть пой его!

Сверху нависали кроны могучих деревьев, корнями зарывавшихся в жирную почву. Пели птицы, квакали лягушки, стрекотали цикады. Ветер, зарывшись пальцами в листву, перебирал прически деревьев. Я молчала, потрясенная. Хариолан вел меня по тонкой, едва заметной тропе в этом царстве почти первобытных джунглей.

Деревья, расступившись, открыли поляну, по которой тек туман. Среди трав, чуть подсвеченная изнутри стояла стела, вкручивавшаяся в небеса.

— Не боишься? — спросил Хариолан?

— Нет, — ответила я робко. — А что, будет страшно?

— Обязательно будет, — заметил он, подхватив меня на руки.

Из-под антрацитовых ресниц брызнуло теплом солнца, он коснулся губами моей щеки, даря нежность поцелуя, как ободрение, рассеивая мои страхи, и вступил в этот тоннель, все так же неся меня на руках.

Взвыл ветер, подхватив нас, играя с волосами и одеждой. Земля стремительно уносилась вниз, а нас тянуло вверх, как тянет в небо воздушные шары. И сверху, сквозь прозрачные стенки тоннеля, я видела, как отдаляется поляна, и похожий на термитник вырост, в котором прятался город. А пространство расступалось, показывая мне лес, и реку, ожерелье озер и болот, поля, перелески….

Мы замедлили движение и поднимались в полете уже не со стремительностью пули, а с величавостью сильной птицы. И замирало сердце и перехватывало дух, и наворачивались слезы на глаза.

— Это — корабль? — спросила я Хариолана, державшего меня за руку.

— Да, — ответил он, вторя мне дыханием ветра. — Это — корабль. Я был мальчишкой, когда попал сюда. Поверь, увидев это, я плакал, дорогая….

Я верила. Мир. Под ногами плыл целый мир. Хариолан, поймав мою руку, показал куда — то в сторону. Мне было трудно сориентироваться в этом, перевернутом состоянии. Там, словно в зазеркалье отражался лес и река….

Воздух вдруг затих, как затихает река в широком, глубоком русле. Повинуясь Хариолану, я сделала шаг и поняла, что вновь, после десятка минут сумасшедшего подъема у меня под ногами почва.

Мы стояли на площадке, прилепившейся, как ласточкино гнездо к скале, к странному сооружению из множества стальных ферм. Одни уходили вниз, туда, откуда мы прибыли, другие, изгибаясь, расходились в пространстве. А выше были только звезды. Я смотрела вверх, понимая, что это, неверное отражение существовало наяву, и не было плодом моего воображения.

На расстоянии сотен миль, как вогнутое зеркало, отражавшее мир, что был под ногами, я видела лес и горы, покрытые снегом, кромку прибоя и острова. Хариолан привлек мое внимание, показывая на блик, пробивший нестерпимым светом. Свет близкой звезды на парусе….

Словно катамаран, связанные одной цепью, под одним, колоссальным парусом, шли в пространстве два корпуса гигантского корабля, рассекающего пространство. В парус дул попутный ветер звезд. Пенился за кормой ливень элементарных частиц, сходный с кильватерным следом корабля.

Я смотрела не в силах поверить, не в силах принять. Ни один из кораблей Атоли не был так величествен, свободен и красив. Ни один не мог принять в себя целый мир. Тем более — два. Города, моря, леса! Пираты жили на своих кораблях, как мы жили на планетах. Только их миры были всегда в пути — от звезды к звезде, от системы к системе.

— Хочешь на море? — спросил Хариолан, привлекая меня к себе.

— Хочу.

— А взглянуть на парус?

— Хочу!

— А в рубку?

— Дьявол тебя подери, да! Я хочу в рубку!

— А еще куда? Но учти, хорошего помаленьку!

Он смеялся надо мной. Он усмехался, глядя на мой восторг юной и глупой девчонки. Он дразнил меня, как дразнят фантиком на веревочке котенка. Я уткнулась носом в его плечо.

— Хариолан!

— Да, любовь моя.

— Я сейчас зареву, — проговорила я. — Этого не может быть. Так ведь не бывает, правда? Слишком хорошо ведь.

— Ну, — заметил он с насмешкой, — от счастья еще никто не умирал. Так рубка, парус или…?

— Рубка, — твердо ответила я, повинуясь здравому смыслу.

Он рассмеялся в ответ моим словам, запрокинув голову. Я смотрела на это хищное лицо, на эти темные волосы оттенка воронова крыла, обрамлявшие лицо, окрашенное загаром. Почему я считала его хищником? Или то было в иной жизни? Его улыбка, его глаза, этот тонкий клюв, выделявшийся на точеном лице. Что в них опасного? Мне казалось, никогда я не видела более теплых глаз.

Хариолан потянул меня за руку и повел по одной из ажурных, тонких ферм. Впрочем, это в пространстве они казались тонкими, а так от края до края было более двадцати метров твердой поверхности. Не пройдя и сотни метров, он остановился. Я — следом за ним. Он развернулся и заглянул в мои глаза. Сердце дрогнуло.

Он потянулся губами к моим губам. Я потянулась к нему. Мы были как два мотылька, сгорающих в пламени свечи, два глупых человека, пораженных стрелою Амура. Я отвечала на его поцелуи, жадно впившись пальцами в его плечи. Ветер — пусть ветер, стоя на грани меж высотой и небом я не боялась ничего. Даже упасть, хоть падать с подобной высоты — больно.

Я целовала его лицо, я, словно обезумев, прижималась к нему всей плотью. Как я стремилась к нему! Было ли такое хоть раз, от рождения и поныне? Не было! Мне хотелось слиться с ним, но не как человеку. Мне хотелось быть с ним, быть им, быть вечно, неразрывно, рядом! Мне хотелось…. Того, чего мне хотелось, невозможно было в принципе. И оттого слезы выступали на глаза.

— Я люблю тебя, — произнес Хариолан хрипло. — Что ты делаешь со мной? Оборотня полюбить нельзя.

— Оборотни не любят, — выдохнула я. — Но это не наш случай.

— Не наш, — ответил он.

Мы заглянули друг другу в глаза, отрицая слова, мгновения и мир. Что мир? Мир мог спокойно провалиться в бездну. Мир мог рассыпаться пылью. Мы не заметили б этих метаморфоз. Что вечность в сравнении с любовью? Палый лист, не более того. Ветром уносило все мысли и желания. Кроме одного — быть рядом, молчать, любить….

Я любила его. И здесь, на этой безумной высоте, скинув черные одежды, я отдавалась ему. А он, не менее безумный, чем я, отдавался мне. Мы сливались, пусть только на минуты становясь единым целым. Мы дарили друг другу наслаждение и нежность. Мы…. Мы парили около звезд и души наши пели, высекая музыку из неба. Мы…. Мы, двое.

Поцелуи и прикосновения, дыхание и пот тел — на двоих. Наслаждение, острое, как удар кинжала — на двоих. Неистовость нежности, боязнь потери, слезы в глазах — все на двоих, весь мир, вся вселенная — только на двоих, нам друг без друга все теряло ценность.

Мы оба кричали о любви. Дыханием, движением, мыслями. Любовь была меж нас, любовь была с нами. Она нас хранила и оберегала. Она согревала наше дыхание, она заставляла биться наши сердца. Любовь — безумие? Вот это — несомненно! Безумие! А как еще это назвать?

— Хильда, — произнес тихо Хариолан. Имя упало полновесной каплей, заставив меня очнуться.

— Да, любовь моя….

— Я хочу быть с тобой вечно, — выдохнул он. — Я хочу, что б ты подарила мне ребенка.

На миг меня обуял страх. Сердце сжалось. Ребенка? Мне казалось, я сорвалась с этой безумной высоты и падаю вниз, падаю камнем, не в силах распахнуть крылья. Я — оборотень, а не человек. Да, я могла б подарить ему ребенка. Но это означало и то, что девять долгих месяцев я должна была провести в облике человека, будучи человеком. И — никаких метаморфоз! Мне легче было б просто шагнуть за край, полететь камнем вниз. Я — оборотень! Я не просто могла менять облик, я не могла застрять надолго в одном теле!

Я выбралась из объятий Хариолана, оттолкнув его от себя. В душе бушевали разномастные эмоции. Одни подталкивали меня к убийству. Другие гасили этот безжалостный огонь. В этом мире, где все только и предупреждали меня о неведомой опасности, принять предложение Хариолана значило подставить себя под удар. А я хотела жить! Я так хотела жить!

— Ты сошел с ума! — ответила я возмущенно.

— Значит, нет?

— Да, любовь моя. Пока нет, — проговорила я, чуть смягчая первоначальную жесткость слов. — Мне нужно время на раздумья.

И вновь он кивнул. Подобрав одежду, он подал ее мне. Я забралась в черную свою скорлупу, чувствуя, как меня бьет дрожь. Путь пролегал в молчании. Мы шли, каждый, обернувшись в себя. Украдкой бросая взгляды, я видела то, чего не было раньше — холод в лице, иголочки льда в глазах Хариолана.

Намерения легко разбивают чувства. Мне не хотелось уступать, но с каждым шагом он все дальше уходил от меня, хоть я и чувствовала руку, поддерживающую меня под локоть. Мои намерения и его надежды прорывали меж нами пропасть. Еще немного — и…. Мне не хотелось этого «и». Мне хотелось разбить эту тонкую стеклянную стену, разрыть золу, раздуть пламя чувств.

Все мужчины — эгоисты, — говорил мне когда — то Эдвард. — Ужасные эгоисты, милочка. Каждый мужчина — лидер! А лидерам весь мир должен ластиться к ногам. Не дай Бог сказать им прямо «нет»! Учись лавировать, учись управлять. Это не так и сложно.

Дьявол! Да не хотела я вертеть Хариоланом, как марионеткой. Не хотела лгать, притворяться. Ни у одного оборотня и так нет своего лица. Мне не хотелось бы, ко всему, потерять и внутреннюю свою индивидуальность, сорвавшись на неискренность и ложь. Мне хотелось быть такой, какая я есть. Мне хотелось одного — что б никто меня ни к чему не принуждал. Мне так необходимо было время!

— Любовь моя, — прошептала я, поймав Хариолана за рукав, — Не сердись на меня, не надо.

Меня обожгло холодом взгляда. Что в нем было кроме льда? Высокомерие? Ненависть? Да, вроде бы, нет. И все равно, легче стоять перед взбешенным до предела Эдвардом, что так любил распекать меня за малейшие ошибки, чем перед этим падшим ангелом, которого по недоразумению судьба забросила на пиратский корабль.

— Я не сержусь, — ответил он спокойно. — С чего ты взяла?

— С того!!! — ответила я с вызовом. — Прав был Эдвард! Все мужчины — эгоисты, ты, друг мой, не исключение! Вас можно лишь гладить по шерстке. Иначе — нельзя!!!

Мой демон устало покачал головой. Лед не таял, стекло не билось. Мне было больно. Зная себя, я боялась наговорить гадостей и глупостей. А я хотела наговорить гадостей и глупостей, лишь бы стереть с его лица высокомерную усмешечку, эту кривенькую ухмылочку, от которой застывала в жилах кровь!

— Какая же ты дура, — выдохнул он.

Дура! Я видела, он хотел сказать что — то иное, более хлесткое, но так и не сказал, пересилив себя, лишь только дернулся угол губы. Но все равно это оскорбление было как пощечина. Закрыв глаза, я выдернула руку, освобождаясь от его руки.

— Значит так? — спросила я, чувствуя, как горят щеки от несправедливого обвинения. — Значит, вся твоя любовь — притворство? Кого ты любишь Хариолан? Меня? Я не верю. Ты любишь длинноногую пустышку — Барби, коей я могу быть, а могу и не быть. Я — нечто иное. Я — оборотень и ты знаешь это. Я — это я!

— Какая разница, кого я люблю….

Отступив на несколько шагов, я смотрела на Хариолана, словно впервые видя. В висках бил набат. Слезы обожгли глаза. Я смотрела на него сквозь пленку соленого тумана, понимая, что ничего не вернуть. Страшная штука любовь! Страшная, когда рождается, еще более страшная, когда уходит. Мне хотелось одинокой волчицей в заснеженном лесу выть на луну мне хотелось кувыркаться раненым зверем, припадая к земле. Потревоженной коброю мне хотелось выплеснуть весь яд, всю черноту раненого сердца!

Мне не было пути назад, мне незачем было оставаться здесь, на высоте. С высоты падать больно, но…. Я метнулась к парапету, ограждавшему коридор. Все равно! Пусть так! Раскрыв глаза, раскинув руки, я стремилась к земле. Там, внизу, леса и перелески. Там, внизу, где скалы и сосны у озера, я наметила себе место. Там, позади, Хариолан. Ну да, бог с ним, моим любимым. Пусть живет без меня и будет счастлив. Но его рука поймала меня за мгновение до броска в бездну. Поймала, но удержать нас на высоте не могла.

Мы падали в бездну. Сердце билось часто — часто. Волосы бились по ветру. Его объятья! Он сжимал меня так, словно боялся расстаться в этом, стремительном падении со мной. Я закусила губу. Боль отрезвила меня. Падать одной — не то, что знать, что в этом мире не будет и его. Захлебнувшись воздухом, теряя от страха рассудок, я оплела ногами его талию, закрыла глаза.

Никогда не думала, что удастся мне это, никогда не верила, что смогу сделать это вот так — в стремительном падении вниз, изнемогая от раздирающих меня эмоций. Я менялась, превращая руки в могучие крылья, теряя человеческий облик, становилась — то ли птицей, то ли драконом, тварью, под небесами летающей, чувствующей себя в небесном океане, как рыба в воде. И несла я в когтях хищных лап самую большую свою драгоценность, черный бриллиант, сияющий алмаз.

Нет, не могла я полностью погасить ту безумную скорость, что набрала, стремясь к земле, прежде чем мне удалось сменить облик. Да и Хариолан, демон мой был слишком тяжел для птахи, коей стала я. И все ж, это уже было не падение камня. Я старательно ловила потоки восходящего воздуха в паруса крыльев, я выбирала их, пользуясь нечеловеческим инстинктом. Я пыталась удержать нас, оставить в живых. И благодарность небесам! Хариолан не пытался мешать мне, иначе шансов точно б не осталось никаких.

Я выпустила его из когтей над сияющим зеркалом озера, когда до него оставалось менее пары метров, больше рисковать я не могла — махануть в сбруе пуха в воду значило камнем уйти на дно. Измениться я б уже не успела.

Кажется, Хариолан понял мои намерения. Я надеялась на это. Оттолкнувшись крыльями от воздуха, я поднялась вверх, не выпуская пирата из поля своего зрения. А он, вынырнув, устремился к берегу, рассекая воду сильными гребками.

Что ж, к берегу, так к берегу. Я устремилась туда же. Сев на песок я встряхнулась совершенно по-птичьи. Оглядев небо, землю и перелесок, в который раз сменила шкурку. А потом, растянувшись на песке, стала смотреть, как приближается к берегу одинокий пловец.

Вся моя одежда, еще там, в небесах была разорвана в клочья. Вздохнув, я отметила, что в который раз мне придется предстать перед обществом, в чем на свет родилась. Как ни странно, ожерелье уцелело. Я поймала голубую раковинку и погладила ее пальцами, чувствуя, что, несмотря на все пережитое мне становится так покойно и тепло, словно и не было этого падения. И той ссоры наверху, тоже не было.

Хариолан вышел из воды, сняв одежду, выжал из нее воду. Я смотрела на его мускулистое сильное тело, чувствуя нарастающую волну желания. Впрочем, и боясь его тоже.

— Ну, — проговорил мой демон, — ты неподражаема, любимая.

— Ты тоже, — ответила я, отвернувшись.

— Будем ночевать под звездами? — усмехнувшись, спросил он. — Миледи так понравился этот дикий уголок, что доставить нас ближе к городу она не захотела?

— Я не выбирала, — ответила я, выставляя колючки. — Сюда нас нес ветер. А что?

— А то…, до города два дня пешего пути, — ответил он.

Я безразлично пожала плечами. Два, так два. Мне все равно. Но вот в лице Хариолана такого равнодушия не было. Он натянул на себя мокрую одежду. Ничего, высохнет, правда кружева выглядят обычной тряпкой. Ну, так что с того? А Хариолан посмотрел на меня с сожалением.

— Детка, — заметил он, — джунгли полны зверья. Здесь полно тех, кто может укусить, ужалить, просто подставить колючки. Так же смею заметить, что ходить по тропинкам сада и лесным дебрям — две большие разницы.

— Ты боишься за меня или за себя? — усмехнулась я. — За меня не бойся. Я — оборотень!

Хариолан недоверчиво качнул головой. Все сомнения отразились в глазах. Поджав губы, он несколько минут стоял, словно раздумывал — пуститься в путь вдоль берега или сразу нырнуть в заросли.

Глава 4

Шли мы долго. Очень долго. Я не жаловалась на трудности перехода. Для меня их не существовало. Как — то раз, года три назад мне удалось встретиться с гостем с системы Ас — Саухи. Невысокий человечек с остроконечными подвижными ушками и кошачьей грацией был вынослив на редкость, и на всякий пожарный, я сохранила в памяти код его ДНК. В общем, перестроив свой организм, я переняла и его выносливость. Да, Хариолан косился на диковинный мой облик, но вслух претензий не предъявлял.

На его месте я б тоже на себя косилась. А вы представьте себе существо чем-то напоминающее человека, но с мягкой, гладкой, наподобие кошачьей, шерсткой по всему телу, не исключая и лицо, но ходящее все ж на двух ногах. Хотя «ходящее» — слово не совсем верное. Скорее уж — прыгающее. Плюс у меня вырос роскошный длинный хвост для поддержки равновесия. И это все это вместе здорово облегчало мне жизнь. Карабкаясь через поваленные стволы деревьев, Хариолан не раз чертыхался. Я же просто перелетала их одним махом.

В итоге, и через пять — шесть часов путешествия я была свежа, как водяная лилия. А Хариолан, порвавший свой костюмчик о кусты, потерял лоск и выглядел порядочно уставшим. Но на все мои попытки оказать ему помощь, отвечал мягким, но решительным отказом.

— Все, — проговорил он, выбредя на достаточно ровную и большую поляну, — привал.

— Надолго? — поинтересовалась я.

— До утра, — заметил он. — Скоро стемнеет. А в темноте я далеко не уйду.

Я согласно наклонила голову. С этим спорить я не собиралась. Не обладая моими способностями, он потерял много сил. И ему отдых был жизненно необходим. К тому же, люди плохо видят в темноте. Я могла б идти. Но идти одной мне не хотелось. И ко всему, не могла я его покинуть. Человек так беззащитен! Нелогично, но я за него боялась.

В общем, я растянулась на поваленном стволе дерева, поросшего мягким пушистым мхом. Спать я не собиралась. Прикрыв глаза и навострив ушки, я слушала, как Хариолан срывает с деревьев ветки, что б устроить себе ложе. Потом он принес сухого хвороста и сложил его в кучу.

— Дьявол! — произнес он с чувством, убедившись, что при себе у него не имеется ни спичек, ни огнива, ни банальной зажигалки.

— Что случилось, любовь моя? — спросила я с иронией.

— Нечем разжечь огонь, — заметил он. — А ночи здесь прохладные.

— Если хочешь, могу прилечь рядом, — заметила я невинно. — Не заморожу, это — факт.

— Спать бок о бок с дикой кошкой? — заметил Хариолан удивленно. — Дорогая, а ты уверена, что не выпустишь ночью когти?

— Во-первых, — с достоинством отвечала я, — кошка, что послужила образцом для подражания, очень даже не дикая. У аборигенов Ас — Саухи считается дурным тоном выпускать когти и показывать свое неудовольствие. Даже во сне. А во-вторых, данная цивилизация к кошачьим отношения не имеет. Это все же приматы, хоть и специфического облика.

— А, приматы, — протянул он. — Но хоть здесь и сейчас ты можешь стать не просто приматом, а человеком?

— Нет, любовь моя. Мне так теплее. Ты умудрился сохранить костюмчик, я — нет. А шкурки лишаться — нет желания. Боюсь, комарики закусают.

Хариолан вздохнул, поудобнее устраиваясь на своем импровизированном ложе. Несколько минут в тишине слышно было, как шелестят деревья листвой над нашими головами. Я лежала, слушая лес.

Диковинный мир. Если б я не была им очарована, так просто б могла сойти с ума. Все, что я знала о пиратах, было в корне неверно. Знал бы Эдвард! Впрочем, он — то, может, и знал, да помалкивал. Союз Атоли известие о техническом превосходстве Эвира не перенес бы. Без потрясений — точно!!!

Этот корабль был так велик! Если вспомнить, что видели мои глаза, то выходило, что корабль куда больше любого, даже самого колоссального из известных мне астероидов. У кораблика был планетарный масштаб. Мама моя! В Атоли создать нечто подобное и не мечтали. Пока. Так откуда же это чудо у пиратов? Изгоев, по сути.

Выходило по всему, что нападать на наши планеты, города, корабли им просто не было необходимости. Тот, кто способен поставить под парус планету, просто не нуждается в наших скромных сырьевых ресурсах. Слишком скромных. Ну, в самом — то деле, что они могут от нас получить? Только моральное удовлетворение от собственного превосходства.

Я вспоминала все увиденное мною — гигантскую ячеистую структуру паруса, ловящего звездный ветер, вытянутые эллипсоиды корпусов несущегося в пространстве колоссального катамарана. Здесь, на планетоидах, существовала привычная и милая человеческому сердцу смена дня и ночи, хоть поблизости и не было светил. Видимо, какие — то штучки с ионизацией верхнего слоя местной атмосферы. А может, и нет. Кто их знает, этих, с Эвира?

— Хильда, ты спишь? — произнес Хариолан. Я не ответила. Не хотелось.

Потом вновь шелест ветвей означил его движения. И шаги, его шаги. Он подошел ко мне. Рука легла на мое плечо. Его пальцы гладили мех, мягко, нежно, перебирая волоски. Он присел рядом на мох.

— Хильда, Хильда, несмышленыш мой, — проговорил он негромко. — Милая, любимая.

Открыв глаза, я посмотрела в его лицо. В глазах Хариолана стояли слезы. Непостижимо. Мужчины не плачут. Демоны — тем более. Вот и он старался не обронить этих слез на щеки.

— Я не хочу потерять тебя, — обронил он глухо. — Пусть ты оборотень, да будь ты кем угодно, милая, только не уходи. Я, дурак, обидел тебя.

— Не привыкать, — ответила я так же глухо. — Оборотни — не люди. Как-нибудь переживу.

— Ты рвешь мне сердце, — ответил Хариолан. — Прости меня. Если можешь, прости.

Я прикусила губу. Стоило разбиться, что б услышать эти слова. Стоило упасть с высоты, стоило! Но почему же там, тогда, на вышине он не сказал ничего, подобного этому? Отчего? Неужели так трудно было успокоить мое сердце? Да, я оборотень, но сердце мое — не железное. Может, это и атавизм, но оно умеет любить, надеяться, сострадать. И страдать оно тоже умеет.

— Я люблю тебя, — ответила я, потянувшись губами к его губам.

— И я люблю.

Поцелуй, долгий, словно вечность. И вновь наши сердца бились в такт. Мы смотрели друг другу в глаза. Долгий взгляд. Словно опутанные ловчей сетью, мы не могли оторваться друг от друга. Что — то властно, застилая разум пеленою, толкало нас друг к другу. И все ж у меня хватило самообладания оторваться от его губ.

— Я люблю, — повторила я. — Только, если б могла, я б не любила. Слишком больно.

Он прикоснулся губами к моему, мохнатому лбу. Мимолетная ласка, но от нее оттаяло сердце. Оттаяло и застучало сильно, ровно и глубоко, разгоняя замерзшую кровь по жилам.

— Расскажи мне о себе, — попросила я. — Я ведь ничего о тебе не знаю. Знаю только, что ты взял меня в плен. Знаю только что ты мил моему сердцу. Знаю, что у тебя есть сестра. Вот и все.

Мой демон устало вздохнул. Его рука легла на мое плечо, прижимая к себе. Я не смотрела на него. Я молчала и ждала. Ветер гнал волну по кронам деревьев. Листья перешептывались друг с другом. Хариолан молча прижимал меня к себе. И было то время — вечность.

— Я чужак в этом мире, Хильда, — проговорил он. — Такой же чужак, как и ты. Мне было пятнадцать лет, когда на мой мир обрушился огонь с неба, превратив наш дом, мой маленький мирок в пепел. Ты слышала о колонии Парастан? Я родом оттуда.

— Говорят, пираты не пощадили никого….

— Только то были не пираты, — тихо заметил Хариолан. — То были корабли Атоли. Они целенаправленно наносили удары. Сначала уничтожили энергостанции, потом плантации, шахты и поселки. Защищаться мы не могли. У нас не было ни армии, ни флота. Обзавестись не успели. Понимаешь ли…. Парастан был богатой колонией. Но на налоги Атоли уходило все. И люди решили, что дешевле будет платить подать Эвиру, только вот флот Адмирала опоздал. Когда корабли Эвира пришли к планете, там был только пепел. Пепел на месте селений, сожженные плантации, взорванные шахты. Меня и Хариэлу пираты, как ты называешь их, подобрали вместе с теми, кто умудрился уцелеть. А таковых было немного. С тех пор моя родина — Эвир. Точнее, корабли Эвира.

Вот и все. Оказывается, мы были родом из одного мира, из мира Атоли. Если б судьба была милостива к нему, мы могли б встретиться и при других обстоятельствах. Впрочем, кто знает наверняка? Но вот одна вещь мне покоя не давала.

И почему я раньше верила всему, что мне говорили? Ведь если хорошо подумать, то не так уж я сама и миролюбива. Да, разумная. Холодная рассудочная тварь, что везде выискивала свою выгоду. И у меня инстинкты хищника. Всегда настороже, всегда готова выпрыгнуть из засады, и нанести удар. Разве не так? Я вспоминала все свои проделки и наставления Эдварда. И сама себе становилась противна. И почему я так верила в мирные намерения Атоли?

А Хариолан замолчал. Трудно говорить, когда горло сжимает ком! Как я его понимала. Сейчас понимала. Приникнув лбом к его плечу, я молчала. Что тут сказать? Если боль не усмирили годы, словами сочувствия ее не избыть. Его рука легла мне на голову. Его пальцы гладили мою шерсть. Нежность! Он все же меня любил. Любил, несмотря на то, что я была с миров Атоли, несмотря на то, что я была оборотнем.

Что творилось в этот миг в моей душе? Я знала лишь одно — покоя мне не будет долго. И за что мне это? И что оно — наказание или награда? Более счастливой, чем с ним рядом я не была. Но и ударить больнее, чем он не смог бы никто. Только его слова для меня значили так много. И только он один владел моими помыслами, намерениями и душой.

А история рассказанная им. Что ж, я не так мало просидела штанов в архивах, что б не знать о нападении на Парастан. И кровь закипала в жилах, когда я читала сводки. Ненависть к всему чертовому этому племени меня едва не сжигала дотла. Немного мне не хватило решимости, что б вместо того, что б гнить в дипкорпусе, стать служкой СБ. Верной, преданной, как собачка и обманутой.

Щека моя дернулась. Как хотелось мне увидеть Эдварда Кассини и посмотреть ему в глаза. Как хотелось накостылять ему по шее за всю ложь, которую столько лет я почитала правдой. Если б я смогла — размазала б его по стенке. Нет — так, по крайней мере, выложила б ему в лицо все, что о нем думаю. Сколько подобных мне отдали жизнь, защищая ложь? Сколько еще одураченных оборотней ходит под небом?

— Хариолан, — проговорила я, — так ты здесь давно?

— Семнадцать лет, — ответил демон, чуть подвинув уголки губ к улыбке. — Так случилось, что подобрал меня сам Адмирал, и больше не выпустил из своего поля зрения. Я взрослел под его опекой. Он показал мне корабль. Он сделал из меня пилота. Как оказалось, дар у меня был. И хоть я был волен, появись такое желание, уйти, я остался. А куда мне было идти? К тому же жажда мести — она не остыла. Если б я знал, кто отдал тот приказ о бомбардировке — я б достал эту сволочь из-под земли. С самого дна океана достал бы.

— Я помогу тебе, — обронила я. — Слово оборотня. Я узнаю и помогу найти этого нелюдя. Можешь на меня рассчитывать.

— Нет, — тихо ответил он. — Войны — дело мужчин. Женщинам негоже обагрять руки кровью. У женщин — совсем иная суть.

— Иная суть, — отозвалась я эхом.

Отчего — то ком горького разочарования подкатил к горлу. Вновь предложенную мною помощь он отклонял. Мягко, деликатно и настойчиво. Что ж, оставалось одно средство.

— Будь я мужчиной, ты б принял мое предложение? — спросила я.

— Ты же женщина, так что и говорить не о чем, — возразил Хариолан.

— Я - оборотень, дьявол тебя дери! И если ты не перестанешь отгораживаться от меня, от моей помощи, от желания быть с тобой, то мне останется лишь одно средство — стать мужчиной, что б получить возможность помогать тебе! Хочешь ты этого?

Он воззрился на меня, словно увидел в первый раз, в черных провалах зрачков сияло изумление. Я решительно кивнула, в который раз за день прибегая к мимикрии. Что ж, где не помогают слова, стоит применить действие.

Я отказывалась от своей изящной женственности, принося ее в жертву. Зная, что в зрачках моих глаз полыхает вызов, я превращалась в мускулистого, крепкого мальчишку — дерзкого, огненного, задиристого и злого уличного гамена.

Мои губки сложились в насмешку, когда я увидела растерянность на лице моего демона. Он смотрел на меня, как смотрят на внезапно разверзшуюся под ногами землю, как смотрят на гадюку, вынырнувшую из густой травы.

— ыяяНу? — сорвалось с моих губ. — Что скажешь на это?

— Хильда, — проговорил Хариолан и внезапно смутился, замолчав, словно кто — то перекрыл ему кислород, он отодвинулся от меня.

Хариолан чуть заметно покачал головой и повторил.

— Хильда, не шути так больше. Не надо.

— Какие шутки? Я без шуток!!! Ну?

— Дьявол! — вздохнул Хариолан. — А ты что, действительно…

— Я - оборотень!!! — взревело все мое существо. Ну, как прикажете объяснить все этому блаженному?!! — Я сейчас парень, и я же в любой момент могу стать девушкой. Я могу быть кем угодно. Двоякодышащей рыбой и пернатой рептилией. Я могу менять облик и пол. Я могу дышать кислородом и усваивать метан. Я могу питаться как человек и получать энергию способом фотосинтеза. Я даже массу свою могу мгновенно менять. В разумных пределах. Для меня ненапряжно в пару минут набрать десяток — полтора кило, усвоив элементы окружающей среды и так же их потерять, скинув в ту же среду. Я могу быть леди. Но я могу привыкнуть быть парнем. Так что жду твоего ответа.

Хариолан наклонил голову. Несколько минут он молчал, потрясенный увиденным. Я тоже не нарушала тишины. В тишине как — то лучше думается, я не хотела мешать усваивать ему только полученные знания о моей персоне.

— Для тебя так важно помогать мне? — спросил Хариолан негромко.

— Да! — ответила в той же тональности. — Если я боюсь родить ребенка, это еще не значит, что я тебя не люблю. И я не хочу с тобой разлучаться. Для меня любить, значит — быть с тобой. Всегда. Везде. Телом и мыслями. Стремлениями и душой.

Я подняла глаза, посмотрев в глаза моего демона. То, что я в них увидела, придало мне надежды. Тепло. То тепло, которое я считала угасшим.

— Ты — дьяволенок, — мягко произнес Хариолан, — маленький, непослушный дьяволенок, которому безразличны условности.

— Я - оборотень, — мягко, но настойчиво повторила я. — Всего лишь оборотень. Возможно, так случайно оказалось, что у меня не отняли стремления любить. Только и всего.

И вновь он заглянул в мои глаза. Рука его легла на мое плечо. Меня било током от этих прикосновений, и волновалась душа, словно я была уже не я. Я потянулась к нему, но вдруг наткнулась на стену. Он не подпускал меня к себе, не позволял слиться нашим губам.

— Хильда, дорогая, — усмехнувшись и озорно блеснув глазами, заметил мой демон. — Ты кое — что забыла, детка.

— Что же? — изумленно спросила я.

— А как ты думаешь? — спросил Хариолан, сдерживая смешок.

— Что же? Не понимаю!

— Шкурку смени, — проговорил Хариолан мягко.

— Шкурку?

Ну да, он был прав. Смутившись, я отвела взгляд. Наверное, никогда раньше я не менялась так стремительно. Я возвращала себе привычный облик — кольца золотых, длинных волос, плавную мягкость нежных изгибов и женскую суть. А еще мне хотелось смеяться.

Я уткнулась в плечо Хариолана, едва сдерживая этот жизнерадостный смех! Как мало надо человеку для счастья, для хорошего настроения, для того, что б пить эту жизнь, как радостную чашу. Его руки зарылись в ливень моих волос. Мы стояли рядом, прижавшись друг к другу, и наслаждаясь минутами покоя. Казалось — солнечный луч ворвался в нашу жизнь и освещал мир вокруг, раскрашивая его оттенками старого золота.

Не было более мирного и покойного вечера в моей жизни. И когда мы сидели на груде ветвей, что служили нам ложем, то томная нега блаженства наполняла и мысли, делая их особенно неспешными и полновесными.

Я смотрела на темнеющее небо, на котором проявлялся причудливый узор звезд. Зрением оборотня я видела ускользавшие от внимания человека, несущиеся в пространстве далекие кометы и пылевые облака. Откинувшись на ветки, прижавшись боком к боку Хариолана, я впитывала минуты, яркие настоль, что должны были отпечататься в памяти моей навек.

Дыхание любимого, голос ветра, биение сердец — рядом. Где — то в вышине — музыка сфер, великолепная мелодия мудрости мироздания. А меж далью и ближним — особое, неуловимое, что дрожью на кончиках пальцев тянуло нас друг к другу, заставляя забывать обо всем. Воля миров. Приказ звезд, отмечавших каждый шаг нашего пути. Мне казалось, пели, свиваясь в особый узор, нити наших судеб.

— Я люблю тебя, — прошептал Хариолан рядом.

Я, промолчав, коснулась рукой его руки. Ровное дыхание сказало, что он почти спит. Спи, любовь моя, я буду охранять нас двоих.

По траве тек туман, словно белая, молочная река. Я лежала, впитывая прелесть мира, слушая, как звенит в зените мелодия судьбы.

Я не собиралась спать, но, все же, кажется, заснула. Что разбудило меня? В сердце была тревога. Сердце билось сильно, полно и глухо и все волоски на коже встали дыбом. Я была готова к бою, но, несмотря на это, не могла пошевелить и пальцем, даже вздохнуть поглубже мне не удалось.

Будь я человеком — непременно запаниковала бы, но человеком я не была, и все ж, даже будучи оборотнем, я испытывала непреодолимый дискомфорт. Неприятно ощущать себя куклой — без воли, разума и чувств или возможности воплотить чувства и решения в действия.

Туман белесой волной подкатил ко мне. Он лизал мои ноги и руки. Не знаю отчего, но мне было это неприятно. Вся напряженная, словно струна, я ждала. Ведь должно же было существовать хоть какое — то объяснение нынешнему моему состоянию! И я дождалась.

Из тумана выдвинулась белесая фигура. Белый плащ стекал с головы и прятал лицо, плечи, руки. Он скрывал всю эту призрачную фигуру, что медленно и неспешно текла ко мне. Именно текла — иначе не скажешь! Несмотря на тонкий слух, я не слышала шагов, просто фигура становилась ближе.

Некто подступил ко мне вплотную, возвышаясь бесцветной, туманной, белесой горой над моим скованным, словно парализованным, телом. Потом белесая фигура нагнулась надо мной и откинула капюшон. Под капюшоном оказалась та же, туманная субстанция. Словно скатанные из ваты или облаков нерезкие черты лица, и поразительно яркие, как два прожектора, сияющие сквозь туман, глаза. Их зеленоватый фосфорический свет нагнал на меня жути.

Едва не захлебнувшись собственными эмоциями, чувствуя полное свое бессилие, я могла только ждать. Прохладная рука легла на мою шею, рыхлые пальцы коснулись цепочки, подаренной мне неведомой пифией, погладив синие раковины. Потом, выпустив амулет, эта рука легонько коснулась моей щеки. Только она не была уже такой холодной, словно под тонким слоем ваты таилась мерзлота. Чуть заметное тепло отогрело длань странного существа, и погас жутковатый зеленый огонь в глазах.

Покачав головою, существо поднялось надо мною вновь. Мое скованное состояние прошло вслед этому. И хоть ватная слабость все еще жила в теле, двигаться я уже могла. Повинуясь жесту существа, я поднялась на ноги. Насколь хватало глаз, по лесу тек молочной рекой туман. Группы белесых существ окружали поляну плотным кольцом. Вернись ко мне моя сила, я и то б не сумела сбежать. Но мне не хотелось уходить, оставляя Хариолана одного, спящим в этом диком лесу, полном неведомых опасностей.

— Ты — оборотень, — ударом ветра прозвучало в моей голове.

Я озиралась удивленно, ища источник этого внутреннего звука, столь же явного, как явны бывают в тишине человеческие слова.

— Оборотень, — устало, так же, мыслью единой отозвалась я. — А ты? Кто ты? Где ты?

— Исполняющий желания. Я тут, перед тобой.

Я посмотрела вновь на белесую фигуру, склонившую голову жестом, подтверждающим догадку.

— Мы не любим оборотней.

— Я не причиню вам вреда! — взвилась я мыслью, что, долетев до неба, разбилась на тысячи звенящих осколков.

— Не причинишь, — откликнулся мой собеседник. — Не сможешь.

Я опустила голову. Их сила мне была уже известна. Стоя рядом, я просто не смогла не просканировать существо, что стояло рядом. Ни малейших следов белка, какой — либо иной структуры, кроме воды, сложно структурированной банальной Аш — два — О! Чистейшей, словно хрусталь воды, без малейших примесей! И все ж я не могла ими не налюбоваться. Вода!

Вода бывает разной — мертвой и живой, пустой и словно воронка, выпивающая силы и полной света, сияния и огня, рождающего и поддерживающего жизнь. Их вода несла обе составляющие. И тьма и свет переливались в туманной зыби, как две рыбки инь — ян, ловящие друг друга.

Их мощь опутывала меня, потому что они как — то влияли и на воду жизни моей, и на воду жизни Хариолана, не позволяя ему проснуться в этот, неурочный час. Если б они захотели — я б упала тотчас, здесь, бездыханной. Но они не спешили. Это странное сборище смотрело на меня не без интереса, исследуя так же, как я исследовала их. И вдруг, словно вспышка сверхновой засияли неисчислимым множеством звезды — глаза. Синий звездный огонь осветил лес, упав пуховым покрывалом на мои плечи.

Небытие? Меня влекло сквозь черные стволы колдовского леса, по белому туману. Меня рвало на части, выворачивая наизнанку. Меня омывали синие волны теплого океана, и арктические льды, окружали торосами. Что это было?

Я парила над планетой — кораблем, каким — то странным образом оторванная от своего многомогущего тела. Я и мой спутник неслись на немыслимой высоте, так что отсюда корабль казался немногим больше утленькой лодчонки.

— Кто вы? — еще раз спросила я, разглядывая его изменившуюся суть. Если раньше он казался туманом, то теперь, это была сияющая капля, похожая на сияющий, не граненный, а гладко окатанный и полированный алмаз, чем — то схожий с человеческой фигурой.

— Исполняющие желания, — пронеслось в моей голове с интонациями, чем — то напоминавшими мне иронию. — Хозяева и Боги Эвира. Если тебе так будет удобнее.

— Оборотни? — съязвила я.

— Нечто вроде. Но мы не такие, как ты. Мы — иные.

— И охота Вам исполнять желания?

— Не всегда и не все, — отозвался мой спутник. — Но твое, я, пожалуй, исполню.

— У меня есть желание? — искренне удивилась я.

— Жить, дышать, любить, — глубокомысленно и тихо отозвался сияющий призрак. — Быть собой. Не так уж и дурно. Живи, дыши, люби. Обычно мы сразу же уничтожаем оборотней, как только они появляются на поверхности, — еще тише добавил он. Это было похоже на угасающий огонь, на тишайшее эхо…. — Но ты приглянулась пифии. И ты прошла испытание. Так что… живи….

А потом мне показалось, что я стремительно лечу вниз, прорывая кисею облаков. В ушах свистел ветер. Удар соприкосновения, размазал меня по земле пленочкой, толщиной в пяток ангстрем, не более. Это была хорошая встряска. Просто прекрасная! Мне казалось — молнии сверкают в моей голове, и бьют набатом колокола.

Поднявшись с ложа, я, чувствуя, что еле стою на ногах и все существо мое, словно б раскачивают в диапазоне от пяти метров под землей до пяти в высь, и, испытывая настоящее головокружение от этой безумной качки, кое — как добралась до ближайшего дерева.

Туман уползал прочь, как шлейф платья королевы, цепляясь за сучки, коряги и деревья, волочась по кочкам. Закусив губу, я смотрела на это, понимая, что произошедшее на сон не похоже. Глубоко вздохнув и разрывая дурман, я заглянула в небо.

Живи, дыши, люби. Не так и худо! Прикоснувшись руками, к тонкой цепочке на шее, я поднесла амулет к губам, благодаря неведомую мне пророчицу за этот, своевременный подарок. Отчего — то в голове не было даже тени сомнения, что если б не это покровительство или заступничество неведомого мне человека, в эту ночь и закончился б мой путь оборотня.

— Куда ты собралась? — раздался голос Хариолана.

— Никуда, — ответила я.

— Тогда иди сюда, — позвал он. — Что за интерес тебе бродить ночью в потемках одной?

— Туман течет, — ответила я, возвращаясь к нему.

Присев на наше импровизированное ложе, я посмотрела в его встревоженное лицо.

— Хариолан, любовь моя, — проговорила я тихо. — Чего ты боишься?

— Не важно. Главное, я с тобой. Так что, не бойся.

Я улыбнулась. Он не мог видеть в этих чернильных потемках моей улыбки, он не оборотень, которому ночь полна света. А мне тревога в его глазах сказала о многом.

— Расскажи мне об исполняющих желания, — попросила я.

— Что?

— Я видела их, — отозвалась я. — Призрачные фигуры, наделенные нечеловеческой силой. Кто они?

— Аборигены Эвира, — проговорил Хариолан негромко, помолчав для порядка несколько секунд.

— И это все, что ты можешь сказать? — протянула я разочарованно.

Вздох Хариолан был мне ответом. Поднявшись с ложа, он притянул меня к себе, обняв так крепко, как лишь можно. Я слышала стук его сердца.

— Главное не это, — прошептал он, — главное, что ты жива, любовь моя! Что они ничего — то с тобой не сделали!

— Так ты знал о них!

— Знал, но надеялся, что они не придут. Надеялся и молился. Нет толку предупреждать, с ними нельзя сразиться! А упоминать о них — все равно, что призывать их, на свою голову.

Заглянув в его глаза, я отчаянно пыталась выплыть! Столько в них было нежности и надежды. И ругаться, ссориться, предъявляя претензии ему за молчание я уже не могла. Было не до того. Мне хотелось лишь одного — что б вот так, как в этот миг, всегда я могла б читать в его глазах эту безмерную любовь, убивающую все сомнения на корню!

Я прижалась к его плечу, обвив его руками, слушая его дыхание.

— Прости меня, Хильда.

— Не надо, — ответила я. — И не за что. Давай спать. Если глаза меня не обманывают — рассвет уже скоро.

С рассветом мы покинули привал, и двинулись в путь. Идя, я вглядывалась в сумрачную, туманную мглу, ожидая вновь увидеть светлые фигуры исполняющих желания. Но и к полудню, когда мы вышли на берег полноводной, широкой реки, медленно катящей свои волны от истока к устью, не заметила и следа их.

— Нам на тот берег, — проговорил Хариолан.

— Поплывем, любовь моя?

— Нет. Тут немного выше по течению, есть мост. Пойдем.

Мы шли по ровной полоске золотого песчаного пляжа. Иногда приходилось перелазить через поваленные стволы деревьев, и все ж то был не лес. То была увеселительная прогулка, а не сплошной экстрим — бросок. Даже не хотелось менять облик. Я только заплела волосы в две косы да малость отрастила шерстки на голом теле. С утра было прохладно, потом проснулись кровососы, а сейчас она пригодилась, как зашита от набиравшего силу зноя. И если честно, мне было жаль, что Хариолан не обладает моими способностями.

До моста мы добрались менее чем за час. Он внезапно вынырнул из-за поворота, прекрасный, как и многое в этом странном мире. Мост вырастал из песчаного берега, возносясь над рекою широкой медовой лентой, ажурной и слегка сияющей на просвет. Там, за этой лентой, на другом берегу, вдали, укутанные дымкой, карабкались высь холмы. А если меня не подводила память, то за теми холмами вновь должен был начинаться лес, а в лесу — термитник города, из которого мы начали путь. Всего — то ничего. Треть пути, уже пройденного нами. И торная, вьющаяся лентой золотого цвета, тропа. Путь, многими исхоженный.

Группу людей, идущих нам на встречу, мы встретили на мосту. Вздохнув, я обернулась к Хариолану. Среди встречавших был и Аниду со своей гаденькой улыбочкой.

— Как прогулка? — спросил он, рассматривая потрепанный вид Хариолана и мою рыжую шерстку. — Одичали вы братья. Словно век в лесу жили. Спасибо пифии, сказала, где вас искать.

— Да не стоило беспокоиться, мессир, — ответила я, отвешивая церемонный поклон. — Хариолан был столь любезен, что согласился мне показать местные дебри. Право слово, они очаровательны.

— Нда? — усмехнулся Аниду. — Даже ночью?

— А ночью мы спали, — отозвалась я, не желая ему уступать ни пяди. — И снились нам мирные сны. В вашем мире на редкость сладкий воздух, аж приторный!

— И никаких кошмаров? — заметил юнец, иронично и вопросительно вздернув бровь.

— Никаких, — ответила я.

Что случилось в этот миг? Мне показалось, будто мост зашатался под моими ногами. Хариолан бросился к Аниду, и я, не рассуждая, последовала за ним, видя, как призрачные фигуры туманом поднимаются от поверхности реки, сиявшей под нашими ногами.

Я не знала почему, я не имела на это ответа, но откуда — то знала, что Аниду здорово не поздоровится, если мы будем просто стоять в стороне. Разрывая набат, гудевший в голове, я налетела на Аниду, чуть не сбив его с ног!

Бедный глупенький нетопырь! Он едва мог глотать воздух, сиявший вокруг нас радужными переливами северных сияний. И как бы я ни ненавидела его ублюдочное величество, стоять в стороне было выше моих сил. Заключив его в объятья, словно он был самым дорогим для меня человеком, несмотря на противодействие самого вопящего воздуха, я не желала расставаться с ним. Потом подоспел и Хариолан.

А потом — пошло — поехало. Нас валило с ног, люди валились на медовую ленту моста, как снопы. Призрачные фигуры Богов Эвира носились в воздухе, беспрестанно меняя очертания.

— Зачем?! — прозвучал в голове тихий — тихий знакомый голос. — Отпусти его, отойди!

— Ни за что! — ответила я, выставляя колючки. — Это ты отойди! Прочь! Прочь отсюда!

На меня навалилась тяжесть десяти тысяч тонн. Меня сбило с ног. Аниду вцепился своими руками в мои плечи.

— Хильда, — сдавленно произнес он, — не уходи.

Я только кивнула.

— Прочь! Прочь! Прочь! — пел туман на разные голоса. — Оставьте его, оставьте….

Я упрямо мотнула головой. Сил мне придавала близость Хариолана, одной рукой державшего мою талию, второй за ухо удерживавшего Аниду.

— Не надо, — мысленно взмолилась я, откуда-то зная, что отойди мы с Хариоланом, и исполняющие желания разорвут Аниду на тысячу маленьких мессирчиков. — Исполните и его желание! Он же тоже желает жить! Как и все! Ну же, я прошу вас!!!!

Тишина, штиль, темнота. И в этой темноте — словно сосущая воронка пустоты. "Лишь один раз, — по каплям выдавила я из себя, не зная, что за затмение на меня нашло — просить за Аниду! — Дайте ему шанс, дайте время. Он юн и глуп. Так юн…."

Так юн! Я смотрела в бледное лицо, в котором не осталось и кровинки. Бледные губы. Светлые волосы. И куда девалась его ироничная усмешечка? А этот неподвижный взгляд светлых, бледно — голубых глаз!

Вздохнув, я потянулась кончиками пальцев к его руке, ища пульс. И боясь, ужасно боясь! Перед моим внутренним взором встало лицо Хариолана — бледное и осунувшееся. Откуда — то я знала, что если Аниду отошел в мир иной, то и Хариолан не задержится в этом, лучшем из миров. Если наследник Адмирала мертв, и мертв из-за нашей авантюры, то ждет нас мало чего хорошего! Я не успела додумать. Пальцы, более чуткие, чем у людей, уловили слабое биение. И вздохнув с немыслимым облегчением, словно свалилась с моих хрупких плечиков тяжесть сотни скал, я обернулась к поднимавшимся на ноги людям и негромко произнесла.

— Жив.

Глава 5

Господи, что за тоска! Сидя на табурете в белоснежно — стерильной комнате, я смотрела на измученное болезнью лицо мессира Аниду. Наше молчание было для меня пыткой. Не знаю, почему и отчего этому юнцу стало так необходимым мое присутствие. Кажется, раньше он не особо благоволил к оборотням. А теперь вот третий день как вызывал меня к себе, утверждая, что от моего присутствия он быстрее выздоравливает.

Не знаю, что касается меня, то я готова была заболеть, да только не было уверенности в том, что это избавит меня от необходимости каждый день встречаться с Аниду. В общем, я не просто скучала. Я готова была сгрызть юнца с косточками, но удерживало меня от этого безобразного поступка лишь приличное воспитание.

С большим интересом я провела б это время, исследуя корабль. Я б с превеликим удовольствием проводила б Хариолана на вахту или поболтала с Хариэлой. Потом, после спасения мессира меня как — то неожиданно перевели из простых пленниц в привилегированный класс, выдали помещение попросторнее, которое я как раз собиралась обустроить с присущей мне фантазией. И потом, дворянский титул ко многому обязывал. Мне теперь просто необходимо было набрать полный штат прислуги.

И вот вместо того, что б носиться, как угорелая, устраивая личную жизнь, я работала сиделкой некого бледного и антипатичного мне до мозга костей существа. Вот и сейчас, глядя на лицо Аниду, утонувшее в простынях, я мысленно подгоняла стрелки часов. Через полчаса должна была прийти Леди Ингрид, но каждая секунда тянулась по часу! Подумав об этом, я только вздохнула. Нет, столько не живут!

Аниду словно прочел мои мысли.

— Я тебе так неприятен? — спросил он.

Трудный вопрос. Сказать ему правду? А где гарантия, что после этого меня не отравят? Конечно, оборотня отравить не так и просто, но уничтожить иначе — все же возможно.

— Ладно, не отвечай, — произнес Аниду. — Сам вижу. Сидишь и мечтаешь, как сбежишь к своему Хариолану. Он, конечно, красавец, а сверх того — умен, благороден. Не то, что некоторые. Так?

— Аниду, — проговорила я с укоризной, — мне кажется, ты ревнуешь.

— А мне надоело быть номером вторым, — отозвался юнец желчно. — Отец, когда был жив, он уделял ему все свое время. Словно Хариолан и был его сыном, а я — в тени. Словно б меня и нет на свете. И матушка вот тоже…. И ты.

Отвернувшись носом к стене, Аниду тяжело вздохнул. Казалось, он того гляди заплачет. Вот это номер! Это, пожалуй, была все же не ревность. Это было куда хуже, чем я предполагала. Юнец — то, пожалуй, просто ненавидел Хариолана, ненавидел за то, чего недоставало ему самому.

— Послушай, — проговорила я, мне кажется, ты не совсем прав.

— А это мне безразлично. Там на мосту мне казалось, что я не безразличен тебе. А оказалось! И коего дьявола ты полезла меня спасать, а, Хильда?

— Тебе что, жить надоело? В двадцать-то лет?

— Не твоя забота!

На этот раз вздохнула я. В общем — то я знала, что значит быть номером вторым. И как нестерпимо бьют по темечку чужие победы, мне тоже было известно. Изольда — мой кошмар. Успешная, красивая, дерзкая и рисковая. Мы были подругами. Подругами, которые ненавидели друг друга, не переставая соперничать. Нам нравились одни и те же парни, мы увлекались одними и теми же играми, мы просто не могли ровно относиться друг к другу. Язвительные подкалывания, злые слова, беспрестанные стычки. Я ее ненавидела до мозга костей. Она надо мной смеялась.

Все переменилось в один момент. В тот миг, когда я узнала, что Иза погибла. Она была успешнее меня и ярче, и она стала служкой СБ. Два года я завидовала ее положению, бесилась от ее высокомерных выходок. Два года я мечтала отомстить. Но когда Джанет сказала, что моя врагиня разбилась, я вдруг ощутила беспричинную ноющую тоску у сердца. Это было и разочарование от того, что мне уже никогда не перещеголять Изольду. А если я и смогу стать лучшей — она не узнает. А позже я вспоминала те краткие моменты перемирий, что все же были в нашей жизни. И жалела. И тосковала. Что ни говори, Иза была мне ближе многих других. И если б я могла вернуть все назад, то, наверное, потратила б время не на непрерывные стычки, а хоть на тот же разговор по душам. Впрочем….

— Ты зря злишься на Хариолана, — проговорила я негромко, — он не враг тебе.

Аниду посмотрел мне в глаза. В зрачках его глаз полыхнуло недовольство.

— Хильда, — проговорил он. — Ты зря вмешалась. Было б лучше, если б я умер. Я б вам с Хариоланом тогда не мешался. Думаешь, я ничего — то не понимаю о себе? Думаешь, я не знал, с чем шутил? Да, я просто одержимый! Я хочу стать первым. И я первым буду. Так что…. Не хочу только, что б ты считала меня лицемерной тварью. Ты нравишься мне. И вот он еще один повод, что б избавиться от Хариолана, этого всеобщего любимчика. Я ведь тоже люблю тебя, Хильда.

Я недоверчиво покачала головой. Страх, презрение, теперь вот любовь? Этот мальчишка просто не умел быть постоянным. Ни в привязанностях, ни в чувствах. Но, взглянув на его лицо, я почувствовала, что страх скользнул по моей спине холодной змеей. Он не шутил. Ни на миг не шутил. И в его лице было такое отчаяние, что на миг мне стало безумно жаль его.

Жалость — нелогичное чувство.

Аниду смотрел на меня, не отводя взгляда, закусив губу, и ждал. Чего ждал? Жалость все равно не может перерасти в любовь. Я любила Хариолана. Я любила. Но я не могла изменить своих чувств. Даже если б захотела, я не смогла б солгать. Все равно не получилось бы. Есть вещи, о которых лгать легко и просто. Есть вещи, о которых солгать не удастся.

— Прости, — произнесла я. — Я люблю Хариолана. Ты это знаешь. Если хочешь, мы можем быть друзьями.

Аниду скрипнул зубами. Благодаренье небесам, что в это миг послышался звук шагов Леди Ингрид. Мне никак не хотелось продолжать беседу на заданную тему. Поднявшись на ноги, я склонила голову в поклоне перед вошедшей женщиной. Аниду шумно вздохнул, его пальцы комкали край простыни.

Леди Ингрид легонько кивнула мне, словно в который раз оказывая свое одобрение. С ее молчаливого согласия я выскользнула из комнаты, даже не попрощавшись с Аниду. Отступление от правил этикета. Но, ничего, он переживет. Не смертельно.

В коридоре меня ждал Нодар, тот самый высоченный крепыш — телохранитель.

— Освободились, леди?

— Да уж, — отозвалась я. — До завтрашнего дня я — вольный ветер. Хоть бы уж скорее поправился этот несносный мальчишка. Или он нас всех тут уморит!

— Не говорите так, Хильда. И у стен бывают уши.

Я легкомысленно отмахнулась. Сейчас мне было море по колено! И моя нерастраченная энергия требовала выхода. Посмотрев на Нодара, я спросила.

— Хариолан занят?

— Хариолан на вахте. Сидит в рубке, под парусом.

— Прекрасно!!! Значит, я могу заняться своими делами. Нодар, у меня есть вопрос. Где тут берут прислугу?

— В трюме, разумеется, — усмехнулся он. — Бездельники с миров Атоли будут рады услужить вам, госпожа, — я не успела возмутиться, как Нодар подмигнул мне и весело добавил. — Мы ж пираты, Хильда. Надо ж оправдывать ожидания людей хоть в чем — то.

— Ну что ж, — протянула я. — Тогда — в трюм! Веди меня, я сама не найду дороги.

Трюм…. Что ж назвать это помещение как — то иначе было трудновато. Наверное, в подобных помещениях первобытные пираты перевозили рабов с континента на континент. Выходит, мне еще повезло, что лично меня держали в отдельном помещении. С обычными людьми тут особенно не церемонились. На меня смотрели десятки глаз — синих, серых, карих, узких, миндалевидных, широких, но в каждых застыло ожидание и вопрос. И главный вопрос — что их ждет. Ну, это — то понятно.

Я смотрела на молоденьких симпатичных девушек и парнишек. Их здесь было большинство. Людей постарше — единицы. Да — а…. Поговорить бы с Хариоланом по душам, что все сие значит. Интерес мне был, чем мальчишки и девчонки так провинились за свою не очень долгую жизнь.

Мне приглянулась девушка лет семнадцати — невысокая, стройная с темной кожей и темными же глазами. Чем — то очаровал меня ее взгляд. На миг показалось — она не создана для мира Атоли, слишком легковесен он для нее. Указав на нее Нодару, я пошла дальше, пока он отдавал соответствующие распоряжения. Еще я выбрала парочку мускулистых мальчишек и женщину постарше. Вид у нее был законченной стервы, но это — то мне и было нужно. Законченная стерва, несомненно, как и все, будет бояться оборотня, а что б услужить, будет железной рукой держать остальных. Тем самым я избавлю себя от забот. Мило.

Я уже собралась уходить, как чья — то рука крепко ухватила мой подол. Обернувшись, я с удивлением рассмотрела нахалку. Ей было лет двадцать, растрепанные волосы почти закрывали лицо, падая на него спутанным комом. Одета она была, некогда, несомненно со вкусом. Ее костюм был родом из бутика одного из домов Высокой моды, это было заметно, несмотря на нынешнее его состояние. Старая знакомая?

Ухватив мадемуазель за подбородок, я заглянула ей в лицо. Что ж, никак не предполагала, что дочка сенатора Ильясу — Виктория — окажется в столь незавидном положении. Выручить? Вспомнилось, как она когда — то высокомерно смотрела на меня, как на существо ущербное. Сквитаться? А, черт с ним! Лентяйка она была еще та! Но не оставлять же ее в этом месте. Коврик у кровати после хором трюма будет ей казаться периной.

— Так, — заметила я Нодару, — эту — тоже.

— Зря, леди, — заметил он. — Эта крошечка уже третий раз возвращается в трюм. Не добыча — недоразумение одно.

— Нодар! — заметила я. — Позволь мне самой решать, кого я беру.

Нодар хмыкнул, но спорить не стал. И то — гоже. Удалившись из этого неприятного местечка, я сразу ж направилась в свои покои.

Находились они на окраине. Несколько комнат, посередине одной старинная ванна из потемневшего серебра в виде раковины. Больше мебели практически не было, а были старые гобелены, почти выцветшие от времени, драпировки на окнах, настоящих окнах, которые выходили на загадочный лес. Растворив рамы, я могла пить сыроватый, стылый воздух мира под парусом. В ясные ночи мне б открывалось настоящее, живое небо.

Мне всегда нравились звезды. Из моего пентхауса в прошлом мире, открывался чудесный вид. Вид на небо. Плавая по ночам в бассейне, я частенько тушила прожектора и наслаждалась видом над головой. Небо — это и было причиной, по которой я выбрала именно этот уголок. Второй причиной была та самая ванна.

Но прежде чем я сюда вселюсь, предстоит еще очень много сделать. А мне не терпелось вселиться в эти покои как можно раньше. Как любой нормальной женщине мне хотелось иметь свой уголок, где все было б устроено так, как я хочу.

Растворив рамы, я облокотилось на подоконник, и посмотрела вдаль. Синий лес, белый туман, небо над головою. Свежий воздух ворвался в покои и разогнал старое марево благовонной пыли. И внезапно мне захотелось растворить все окна, выгнать этот навязчивый аромат, что остался от старой хозяйки или хозяина. Это же мой дом!

За драпировками комнаты с ванной, я обнаружила балкон, выступавший вперед широким полукружием. Витые мраморные столбики поддерживали причудливую вязь перил, и поднимались вверх, где распускались широким шатром, украшенным белыми мраморными лилиями и розами.

Мне казалось, что все ж некогда это помещение принадлежало женщине. Только женщина могла мечтать о подобном уголке. Только женщина могла воплотить подобные мечты в реальность. Женщина, или без памяти влюбленный в нее мужчина.

Я коснулась рукою ажурных перил, перегнувшись, посмотрела вниз. До земли под ногами не так уж и далеко, синий лес стелется колючим ковриком. Распахнуть руки, превратив их в крылья и можно лететь! Покачав головой, я вернулась в комнаты, заслышав чужие шаги.

Разумеется, Нодар притащил всю эту компанию ко мне. Посмотрела на ту, что выбрала для роли управляющей, поманив ее на балкон, уведя от остальных, спросила.

— Твое имя?

— Анна, мадам.

— Мадемуазель, — огрызнулась я. — Еще лучше — леди. Леди Хильда. Ты где-нибудь работала раньше?

— Я возглавляла отдел продаж компании "Анэ Истан", — ответила та не без гордости.

"Анэ Истан"! Что ж, неплохо. Компания не была крупной, но была достаточно известной. Не будь я оборотнем — быть мне их клиенткой. Самая дорогая и престижная косметика, духи, бижутерия — вот их стихия.

— Мило, — отозвалась я. — Твоя задача — заставить всю компанию работать, не исключая, и той светловолосой девочки. Ей полезно будет приобщиться к трудотерапии. Сможешь — будешь управлять моим хозяйством. Нет — верну туда, откуда вытащила. Поняла, Анна?

Стервочка посмотрела на меня заинтересованно. Кажется, она меня оценивала. Мило. Я решила ей подыграть. Отрастив клычки так, что б их стало заметно, и выпустив коготки, я заглянула прямо в ее глаза. Кажется, я набралась от эвирцев этих презрительных манер по отношению к прислуге. Ничего, переживут, они эти милые мои соотечественники…. Улыбнувшись Анне, я сменила цвет глаз. Ненадолго. Что ж, это подействовало.

— Леди — оборотень? — спросила она.

— Да, — ответила я, обернувшись к ней спиной и разглядывая лес. — И еще. Если хочешь, что б в твоей жизни все было гладко — никаких лишних вопросов, никаких замечаний, никаких пререканий. К местным обращайся со всем возможным почтением. Считай, каждый из них — твой босс! Если им что — то не понравится, я не буду ни с кем спорить. Ясно? И всем остальным тоже проведи инструктаж по технике безопасности. Я сейчас уйду. Вернусь не скоро. Так вот, что б к моему приходу не осталось и следа старой пыли, а особенно ароматов, которыми тут все пропиталось. Если будет время — отшлифуйте ванну до блеска. В общем, что б без дел не сидели.

Анна кивнула головой. В глазах ее блеснул фанатичный огонек. Что ж, теперь я ее босс. А боссу служить она привыкла. Если надо будет — пойдет по головам. Ну, что ж, вперед, лапочка. Энергии и желания у тебя на все хватит.

Я вылетела в коридор. Странно, но отчего — то настроение мое не улучшалось. Оно просто было настроением злобного монстрика. Ничто — то меня не радовало, а лишь раздражало. Подумав, я поняла отчего это происходит. "Я хочу стать первым. И я первым буду. Так что…. Не хочу только, что б ты считала меня лицемерной тварью. Ты нравишься мне. И вот он еще один повод, что б избавиться от Хариолана, этого всеобщего любимчика. Я ведь тоже люблю тебя, Хильда".

Ох, и не нравилось мне это его "люблю!!!" А еще больше бил по нервам страх, страх за Хариолана! Мальчишка — то мог не остановиться ни перед чем. Может, я и ошибалась, но чувства — они не рассуждают. Вспомнив вечерние развлечения Аниду, одному из коих я была свидетельницей, я поняла, что одна проблему не разрешу. Никогда. В общем, встал вопрос — к кому обратиться за советом? К Хариолану? К его сестричке? К Леди Ингрид? Я этого не знала, и кругом шла моя голова.

Я шла туда, куда несли меня ноги. И глаза б мои не смотрели на весь этот мир! Так, шагая, словно слепая, я умудрилась заблудиться. И куда это меня занесло? Когда я очнулась, то вокруг меня были стены и бесконечные разветвления коридоров настоящего Лабиринта. Метаться было во вред себе. Как — то эта новая опасность заставила отвлечься от бессмысленных метаний. В воздухе явно ощущался аромат опасности, и потому я изменилась. Черная кошка — мой излюбленный облик. И изумительное обоняние хищника сразу же подсказало мне дорогу назад. И я была готова повернуться и уйти, но тут мой нос унюхал запах сапог Хариолана. И поддавшись власти этого аромата, я пошла на запах.

Поворот, еще поворот. Я плутала в лабиринте, увлекаемая усиливающимся запахом, я шла за ним. Глаза мои хорошо видели дорогу в неверном полумраке, я скользила на мягких подушечках лап, аккуратненько подобрав когти.

Я нашла Хариолана в полукруглой зале, вокруг которой коридор обегал балконом, прежде чем опуститься вниз. Он был не один. Рядом несколько человек, смутно знакомых мне. Кажется, именно это собрание удивила я, явившись чуть не нагишом, что б сообщить об оборотне. И оборотень был здесь же. Все так же изумительно похожий на меня, все в том же платье цвета моря.

Приникнув брюхом к полу, я уложила голову на лапы и стала ждать. Подслушивать и ждать….

— она не менее подлая, — тихо звучал голос, так похожий на мой. — Если она предала меня, значит, были на то причины.

— Ты их знаешь?

— Откуда я могу знать? Если у нее свое задание — она его выполнит. А я — разменная монета. Что ж, такова жизнь.

— Ложь, — полновесно прозвучал голос Хариолана. — Не верю я в это!

— Не верь, — отозвался мой собрат. — Я тоже не верил. Но Хильда — та еще штучка. Я не знаю ее цели, но могу сказать, что однажды она вонзит тебе в сердце не нож, так зубы. А ты не будешь этого ждать.

— Скажи, — проговорил чужой голос, незнакомый мне и юный, — для чего ты сводишь счеты?

— Я хочу жить, и просто пытаюсь доказать, что честен. Я — то знаю, что оборотень не способен любить. Ни на какие чувства мы не способны. Мы — не люди, но тоже живые. Так вот, я предлагаю вам обмен. Вы мне — катер и свободу. Я вам — карты. Минные поля и военные базы содружества. По-моему, обмен равноценный. Жизнь на жизнь, а?

— Дурак, — отозвался еще один голос.

— Нет, — отозвался оборотень. — Предатель, но не дурак. Да и что я теряю? Я свое задание выполнил, сколь смог. Но мне не говорили, что я не вернусь. Оговаривалось все, кроме этого. Итак? Я же знаю, как для ваших кораблей опасны наши космические сети. Я знаю, что вы стараетесь не трогать мирных жителей. Но вот военные базы представляют для вас немалый интерес. Вы ж всегда бьете по ним. А?

— А где гарантия, что ты не врешь? — изумился мальчишка. — Оборотни завзятые лгуны, как ты только что это доказывал. Ты нам соврешь, получишь катер — и поминай, как звали. Да?

Оборотень рассмеялся. Видимо, его забавляла эта игра. Он лгал. Он безбожно лгал, смешивая с грязью и мою честь, и мое имя. И этот торг, и предложение обмена были для меня ударом. Я не думала, что он еще жив. Я боялась вспоминать о нем, стыдясь. Он же не имел стыда.

Мой Бог! Он не испытывал чувств и только сейчас я поняла это! Мы…. Мы различались как день и ночь, как небо и земля. Я все ж была человеком, больше человеком, нежели оборотнем. И, наверное, только поэтому я все еще жива, и, наверное, поэтому так странно, как на половичок у ног смотрел на меня Эдвард Кассини. Недочеловек. Полуоборотень! Что — то неполноценное, вот чем была я в его глазах!!!

Ползя на животе, я стала осторожно спускаться по лестнице. Мне не хотелось, что б обо мне знали. И все ж, мне хотелось знать, что там, внизу, творится. Каждое слово, каждый жест и взгляд — это все я не желала выпустить из поля зрения.

— Послушай, — проговорил оборотень. — Ты можешь проверить мои данные и только потом выпустить меня.

Я с силой втянула воздух. Нет, тут явно что-то затевалось. Мне не нравились интонации моего собрата. В них явственно звучала ложь. Я не могла понять для чего он лгал и что было целью, но то, что он лгал, для меня было несомненно.

Найдя укромное местечко, где никто не мог бы меня увидеть, прижавшись к полу, я лежала, наблюдая, вся раздираемая противоречивыми чувствами.

— Есть способ проверить его слова, — заметил юноша.

Теперь — то я разглядела его. Невысокий, почти хрупкий. С длинными волосами, спадающими кольцами на плечи. Синь глаз ангела и легкий пушок над верхней губой. И как все, одет с небрежной элегантностью, и держится уверенно. Он мне понравился с первого взгляда, с первого слова. Да и не мудрено! А сколько гордости в осанке! И не мальчиком кажется, а мужчиной. Что ж, здесь подобное — не редкость.

— Какой способ? — нахмурился Хариолан.

— Спросить у Них, — отозвался юноша.

Хариолан отрицательно покачал головой.

— Надо подумать, — отозвался кто-то из толпы. — Раис дело говорит.

— Не хватало, — твердо заметил Хариолан, — впутывать в наши дела Исполняющих Желания.

— Мы на одном корабле, — твердо заметил Раис. — Так что дела у нас общие.

— А ты пойдешь к ним? — спросил мой демон с внезапной дрожью в голосе.

— Отчего бы и нет? — ответил юноша негромко.

Оборотень, так схожий со мной своим обликом, спокойно сидел на стуле, сложив руки на коленах и потупив взгляд, и казался самим воплощением покорной скромности. Но я знала — не в его, не в моем обычае, сидеть вот так, изображая жертву. И не в моем обычае быть равнодушной к собственной судьбе.

Ладно, я с этим разберусь. Со всем разберусь. Может, кто — то заметит, что я непоследовательна и сую нос не в свои дела? Во все дела без разбора?! Ну и что? Мое право! Тем более раз тут замешано и мое имя.

И потом, мне пришла в голову одна идейка. Исполняющие желания — отчего — то аж пятки зачесались, так захотелось увидеть их. Почему б не навестить их первой? У меня даже подушечки всех четырех лап зачесались разом! Что ж, решено. Придется выбраться в лес, к ним на встречу.

Вспомнив, как на мосту мне довелось испытать их силу, я вдруг замерла, словно замерзла изнутри и отчего — то пришла уверенность, что убивать Аниду ни один из них не собирался. Если б хотели — убили б! Убили б несмотря на все старания мои и Хариолана! Но для чего тогда весь этот театр? Показать силу? Продемонстрировать намерения? Устрашить или напугать наглого юнца?

Вот в этом-то я собиралась разобраться.

Глава 6

Выбраться в лес ночью — нечего и думать. Хариолан не позволил бы. Уж о чем, но об этом я догадывалась. Значит, нечего и ждать ночи. Да и говорить что — то кому — то….

Я вернулась в свои покои на окраине города. Анна встретила меня, вытянувшись в струнку. Посмотрев на нее, я улыбнулась. Было отчего. Виктория Ильясу старательно терла пол. Надо же!!! Зрелище никогда ранее мною не виданное, да и не ожидала я этого увидеть. Никогда! Уж кого, а Викторию я знала!

Улыбнувшись, я прошла сразу на балкончик, Анна следовала за мной тенью.

— Вы довольны мной, госпожа? — спросила она негромко.

Я могла б и соврать, но к чему?

— Вполне, Анна, — проговорила я, послав ей улыбку. — Ты мне нравишься. Могу я на тебя положиться? — Машинально я сняла с руки тяжелый перстень с сияющим камнем, а, заметив это, положила перстень ей в ладонь.

Анна промолчала, только дрогнули веки, словно отвечая мне «да». Стервочка меня все ж боялась. Перстень взять она не посмела. Как не посмела его вернуть. Кольцо упало из руки, и, звякнув, отскочило от бортика, подкатившись к моим ногам. Я пожала плечами.

— Меня не будет несколько часов, заметила я спокойно. Будет лучше, если об этом никто ничего не узнает. И для тебя и для меня лучше — добавила я многозначительно. — На тебя я полагаюсь, но вот у той девчонки, — я показала на Викторию, — очень длинный язык. И, похоже, раздвоенный. Смотри, как бы она не сболтнула лишнего. А кольцо подбери, и подобными подарками не разбрасывайся.

Анна послушно нагнулась за перстнем. А я скинула платье и вспрыгнула на перила парапета. Раскинув руки, словно крылья, потянулась ввысь. Обычно метаморфозы вытягивали из меня все силы, оставляя только слабость взамен. Но сегодня все было не так! Я легко изменяла свою суть, меняя руки на крылья. Мне казалось, воздух подхватил меня и понес….

Я летела, купаясь в воздухе, как купаются в океане, поднимаясь выше. Город внизу казался огромным муравейником. Там люди — муравьи плели свои интриги. А я стремилась туда, где блестела гладь реки. Туда, где последний раз видела Исполняющих желания.

Приземлившись на теплый песок, я вернулась в свой привычный облик и огляделась вновь. Мост я оставила несколько в стороне. Там, на другой стороне реки все сплошь поросло лесом. Легонько шумели кроны деревьев, которые трепал ветер. По глади спокойной реки иногда пробегала рябь, возмущая поверхность и разбивая зеркало, в котором отражался мир.

Я дотронулось ногой до воды. Она была теплой. Не раздумывая, я вошла в воду и поплыла. Мне было так хорошо! Вода смывала тревогу. Вода, лаская мое тело, приносила покой. Я нырнула. И вдруг! Ко мне прикоснулись сотни ладоней, закачав на руках, и стремительно понесли против течения, вверх, вверх и вверх. Вода перекатывалась через мое тело теплом тысяч добрых, желанных прикосновений. Вода вымывала всю горечь и боль. Волны словно через сито, просачивались через мое тело, оставляя алмазное сияние и легкость.

Вынырнув на поверхность, я огляделась. Никого! Но стоило только нырнуть, как все повторилось снова. Добро же! Значит, они были тут, и, похоже, эта игра доставляла детскую радость богам Эвира. Что ж — мне тоже! Забыв обо всех тревогах, я резвилась как дитя, пытаясь поймать хоть одну из этих, невидимых рук. И тогда они бросались врассыпную. Попробуй поймать воду в воде!!! Устав играть я повернула к берегу. Мне не мешали.

Выбравшись на песок, я отжала волосы и, посмотрев на реку, тихонько ахнула. Над рекой поднимался туман, плотный, словно кисель. Туман, словно заметив мое изумление, взметнулся верх и расползся по округе, поглотив и лес и берег и меня.

Белесая фигура с глазами похожими на зеленые прожектора появилась прямо перед моим носом, словно взметнувшись из песка.

— Ты искала встречи, — прозвучало в моей голове.

— Да, — ответила я так же, не разжимая губ. Это не требовалось. Прикосновение чужого разума я ощущала как прикосновения бабочки — легкое, едва ли весомое касание.

Разумеется, я ничего не могла утаить от них. Да и зачем? Я вспомнила оборотня и странное сборище вокруг него. Обещания, что были схожи с червем на леске. Куда, зачем он тянул нас всех? И вновь меня прошила горькая мысль — отчего Хариолан ничего мне не говорил о нем? Отчего? Неужели меж нами пролегло недоверие? Неужели любовь наша — только туман?

Исполняющий желания положил ладонь мне на плечо. Наши взгляды встретились. Этот взгляд обжег меня. Казалось, там, где положено быть душе, нет ничего, кроме шквала огня, который обугливал все во мне. Чувства, надежды и чаяния, все это вымерло, словно веником вымели их из меня. И осталась пустота. Такая звенящая пустота межзвездных просторов. Вакуум.

— Ты сильная, — прозвучал голос, — ты должна бороться. И за себя и за него. И за Эвир. Так уж случилось….

Я отрицательно мотнула головой. Бороться? Неужели мне не дано когда-нибудь просто стать счастливой? Разве много я просила от судьбы? Я хотела всего — то быть рядом с любимым. Я хотела всего — то покоя.

На этот раз отрицательно покачал головой Он.

— Этого исполнить я не могу.

Да…. Я поджала губы. Все что хотелось сказать: "Ладно, проехали…." Он это видимо, почувствовал. Они все. Так как из тумана к нам придвинулись фигуры — десятки так похожих друг на друга фигур. Они окружили нас, я чувствовала их взгляды. Их было слишком много. Каждый взгляд рождал новое чувство, вытягивал старое воспоминание. И я уже думала не напрасно ли к ним пришла.

А потом…. Это трудно назвать беспамятством, это не было и бредом. Но все происходившее со мною я помнила смутно. То ли виновником был туман, то ли навалившаяся на меня апатия. Помню, как, подхватив, они куда — то меня несли, как кружился мир в воронке смерча под ногами. Как кружилась вселенная над моей головой.

Что со мной было? Не знаю. И знать не хочу. Только очнулась я на песке уже далеко за полночь. Встать на ноги я не сразу не смогла. В голове постоянно вспыхивали сполохи огня — то билась кровь. Но откуда ж мне было это знать?

Рядом сидел Раис.

— Очнулась, кошка? — спросил он с сочувствием, но не без насмешки.

Если б я могла дотянуться до него, он бы получил пощечину, и не удар женской руки, но когтистой лапы. Но я была слишком слаба, что б дотянуться. Раньше я никогда не болела, никогда не знала такой слабости, не была так беспомощна.

— Ладно, — проговорил он, — ты уж молчи. Лежи, отдыхай, набирайся сил. Не бойся, одну не брошу. И зачем ты только рванула сюда?

— А ты? — ответила я вопросом на вопрос. Язык мне повиновался едва, но Раис понял.

Мальчишка улыбнулся и, подмигнув, ответил.

— Затем же, что и ты. Но опоздал. Ты проворней, кошка. Была проворней. А Хариолан твой, должно быть по всему городу мечется. Ищет.

— Заткнись, — посоветовала я.

— И на что ему оборотень? — проговорил Раис, смеясь. — Нет бы, нашел покладистую девчонку, он ведь дико не любит, когда ему перечат. А вместо того влюбился в занозу. Да- с!!! И была б заноза, как заноза, а то на самом неудобном месте!

Я мысленно застонала. Мальчишка испытывал мое терпение и, играя на нервах, не очень — то рисковал! Знал он, что ли, об этом?! Ну, ничего, котенок, очухаюсь, уважать себя научу! А Раис, пошел ко мне, стянув с себя куртку, скатал в узел и примостил у меня под головой.

— Лезешь ты, Хильда не туда, куда следует! — добавил юноша. — Везде свой нос суешь. С оборотнем и без тебя тут разберутся. Не совсем дурные. Ты б лучше подумала, как тебе самой жить.

Вот чего я терпеть не могу, так, когда меня всякие, не слишком обремененные жизненным опытом, учат. Наверное, эта мысль отразилась у меня в глазах, потому что Раис вздохнул.

— Я тебе не враг, — заметил спокойно. — Ты мне нравишься. Ты многим нравишься. Красивая, не особо стервозная. Оборотень — да. Но у кого нет недостатков?

Пришел мой черед отводить взгляд. Мальчишка, видимо, на самом деле ко мне неплохо относился.

Я присмотрелась к нему внимательней. Невысокий, хрупкий. И сколько ему лет? Выглядел он моложе Аниду, хоть и ненамного. А, может, это происходило оттого, что Аниду казался крепче. И черты лица правильные, красивые. Хорошее у юноши лицо, доброе. Я подумала, что зря, в общем — то на него так злюсь. Ничего плохого он мне не сделал. Ну, а то, что на язык колючий? Но кто ж без недостатков!?

Я отвела взгляд, что б не смущать его и дальше этим пристальным досмотром, прикрыла глаза. Перед глазами кружили оранжевые, синенькие, зеленоватые звездочки. Да что ж в самом — то деле творилось со мной?! Все кости целы, в этом я была уверена, я не голодала и не…. Дьявол!!! А ведь со мной на самом деле что — то стряслось! Никогда раньше ничего подобного я не испытывала. Заглянув в себя, я отмечала, что кто — то здорово перестроил весь обмен веществ и энергетику организма!

Не сказала б, что я была от этого в восторге! Это мое тело! Моя собственность и какого Дьявола в него лезут посторонние?! Да — с! Прикусив губку, я сосредоточенно пыталась приноровиться к моему измененному, собственному телу.

— Эй, — позвал Раис, — ты чего? Опять обморок?

Я не отозвалась. Уж лучше б он отошел и не мешал. А он тряс меня за плечи, словно хотел вытрясти и остатки души.

— Отстань, — простонала я. — И без тебя тошно. Спасатель!

Как ни странно, он отстал. А где — то минут через пять я сумела совладать с собою. Для начала я оторвала от песка свои руки, потом мне удалось сесть. Поднявшись на ноги, я ощутила, что меня пошатывает. Еще бы!!!

Нет, стоило над этим задуматься ранее. А исполняющие желания — тоже мне, хороши! Хоть бы предупредили, что собираются сделать, так от них этого не дождешься!! Перестроили весь метаболизм, так что я сама себя не узнавала, не спросив на то согласия, не предупредив, с чем мне придется столкнуться, и откланялись, оставив загорать на песочке! Вот черти сволочные!!!

Нет, я на них не злилась. Я просто не могла злиться. "Вот черти!!!" — повторила я восхищенно. Мне казалось раньше, что тело мое — предел совершенства. Как бы не так! Вот теперь я понимала, что значит предел совершенства. Кажется….

Освоившись со своим эго, я покачалась немного с носков на пятки. Подпрыгнув, на несколько секунд зависла в воздухе. Без труда, без напряжения. Надо только было контролировать поток, пронизывающей все тело, энергии. Ничего, освоюсь. Лиха беда — начало.

На глазах изумленного Раиса я решила попробовать мимикрировать. Что ж, удалось вполне. Он называл меня кошкой. Что ж мальчик, вот кошку и получи! Чернолаковую, хищную, с сияющими топазами глазищ. Я, перевоплотившись в пантеру, мягко потянулась и сделала прыжок, черной стрелой просвистев над песком.

Обернувшись, я посмотрела на мальчишку. Он поднял с песка свою куртку и пошел меня догонять. Возвращаться в человеческий облик я пока не стала. Ни к чему смущать мальца. Он поравнялся со мной, погладил по холке. Надо же!

— Ну, пошли, — предложил он. — К утру будем в городе. Конечно, намылит наши шеи Хариолан. Ну, да двум смертям не бывать….

Я осторожно освободилась от его руки, просто поведя головой, показала ровные зубки. То было предупреждение, всего лишь. Но мальчик понял. Он был на редкость понятлив. Люблю таких.

— Не нравится? — спросил он, — Ладно, больше не буду. Ну, пошли!

И мы пошли. Мы шли по тонкой полоске песчаного пляжа, выбираясь к тонкой полоске торной дороги, что вела в загадочный город. Мы шли молча. Я — чуть впереди, он чуть сзади. Иногда я оборачивалась и смотрела на него. Он, замечая, усмехался.

Необычный мальчик. Мне он нравился все больше. Невольно.

— Кто ты? — промурлыкала я, решив развеять молчание.

Он удивился, услышав членораздельную речь, исходящую из пасти кошки, впрочем, не очень. Пожав плечами, промолчал. Ну что ж…. Впрочем, спустя несколько минут он ответил.

— Кто я? — проговорил он, — ну, как и все — пират. Пилот к тому же.

— Не, — ответила я, — не то. Почему ты меня не боишься?

— А должен? — рассмеялся он.

— И все же?

— Я не вижу от тебя беды, — проговорил он негромко. — Не ты оборвешь когда-нибудь мою жизнь, не ты выпьешь душу.

— Ты еще и пророчишь?

— Моя мать — пифия, — рассмеялся этот невозможный мальчишка. — И дар пророчить у меня есть. Конечно, не такой, как у нее. Но все же…

Да — с! Просто, прямо и в лоб! Я промолчала. В другой своей жизни я б фыркнула на него, как на сумасшедшего. Но теперь! Теперь я уже верила в то, что прежде считала невероятным. Это пререкаясь с Эдвардом Кассини или преданно глядя в его лицо, я могла быть наивной. В том моем мире ничего подобного не существовало, это верно….

— Познакомь меня с матерью, — попросила я негромко, — я хочу увидеть ту, что спасла мне однажды жизнь. Познакомишь?

Он усмехнулся, вновь положив руку мне на шею. Остановившись, он присел на корточки и заглянул в мои глаза.

Рука мягко погладила шерсть. Протестовать не хотелось. Он смотрел в мои глаза, я в его. Так могло продолжаться вечно, и меж нами рождалось доверие.

— Ты ее знаешь, — ответил он, подмигнув мне.

Да? Очень интересно. Насколько я помню, пифии меня не представляли. Но говорить об этом я не стала. К чему? К тому, быть может, он и прав. А Раис положил ладонь мне на лоб и огляделся.

— Никому не скажешь? — спросил он.

— Я похожа на блаженную? — поинтересовалась я.

— Немного, — ответил он. — Ну? Пообещай. Даже Хариолану!

— Клянусь, — ответила я.

— Ну, смотри, — проговорил он. — Ты пообещала! Если хоть одна душа пронюхает, что Леди Ингрид — пифия, я тебя сам отправлю к праотцам. Лично!

Мог бы и не говорить. Отчего — то под черной роскошной шубкой мне стало арктически — холодно! Выходит у моего друга — недруга, у мессирчика есть братишка! Вот так расклад! Интересно, а на трон, то бишь место адмирала, он претензии предъявлять собирается? Да если и нет, Аниду без оного может такое устроить!!!!

И вообще мне вдруг стало многое интересно, начиная с того, от кого наша многоуважаемая пифия родила второго сына, до того, какое это все может иметь влияние на мою жизнь, лично!

А рука Раиса соскользнула с моей шеи, и на миг мне показалось, что мальчишка жалеет о своих словах. Бедный мальчик. Все вопросы отчего — то испарились.

— Не такая я дура, что б подвести Леди Ингрид, — мурлыкнула я, — но поблагодарить ее я обязана.

— Хильда, — вдруг произнес он, — ты поможешь нам?

Я? Помочь Леди? Все интереснее становилось жить на этом свете. Ну, и само — собой опаснее. Только какого рода помощь от меня требовалась? Черт!!! Вот уж, действительно, попала в переплет.

— Чем могу служить? — спросила я, галантно припадая к земле.

— Вскружи голову Аниду, а? — неожиданно попросил мальчишка. — Я ведь знаю, что он тебя любит….

Да — с!!!! Вскружить голову Аниду — не проблема. Она у этого сумасшедшего и так… кружится. Не могла я только сообразить, чем это могло бы быть полезно Леди. Пардон, пифии.

— Сделай так, что б он позабыл о Хариэле, бросил ее, — попросил юноша. Его голос дрогнул, заставив меня пристальнее вглядеться в его лицо, — тогда б мы могли быть вместе. Я люблю ее. И она меня любит. И… у нас будет ребенок. Если Аниду узнает, он ее убьет. Или я его убью….

Его голос дрогнул и Раис замолчал. А я-то считала его едва не ребенком! Вот уж дура! Вспомнив хрупкую фигурку Хариэлы, я вздрогнула. Видно ведь было, что не любит она своего женишка. Хоть не заметила я вовремя и того, что она любит другого. Бедная девочка! Бедная, бедная девочка!!!

Хлестнув хвостом по бокам, я сделала прыжок. Развалившись на дороге, закрыла глаза. Дьявол!!! Если Аниду узнает хоть половину того, что уже знаю я, начнется светопреставление!!! Во-первых, с его — то характером он обязательно начнет унижать Хариэлу. Это навряд ли стерпит Хариолан. И тогда пойдет такая потеха! Нет, я не желала, что б Хариолан получил удар в спину! Слишком небезразличен был мне Хариолан, что б я могла просто, хладно и логично продолжать свои построения….

Вспомнив своего демона, я почувствовала укол в самое сердце. Вот и пришло оно, время пожалеть о том, как опрометчиво я вела себя на мосту, вцепившись не в Аниду, а в длань судьбы, заставив ее изменить свое решение! Как было б просто тогда разрубить весь этот запутанный узел. Воистину, трижды дура!

Сцепив зубки, я открыла глаза и посмотрела на едва наметившуюся полоску рассвета. Раис сидел рядом и преданно заглядывал в мои глаза. Я вздохнула.

— Не плачь, — проговорила я, — что-нибудь придумаем.

Весь мой оптимизм сдулся, как воздушный шарик. Нет, ну отчего я не разорвала Аниду на ленточки, когда была у меня такая возможность? А ведь была! Поднявшись на лапы, я встряхнулась и пошла к городу.

Впрочем, через полчаса мой пессимизм тоже сдулся. Хариолан стоял на дороге, скрестив руки на груди и смотря с высоты своего роста так, как смотрят на безнадежно провинившегося человека. Уж не знаю, кто и что сказал ему, но лицо его было схоже с черной тучей.

— Хильда, — выдохнул он, глядя, как я осматриваюсь, словно желая проскочить под его ногами. — Где тебя черти носили!?!

— Она была на реке, — ответил вместо меня Раис.

Хариолан смерил взглядом Раиса. Я встряхнулась, и метаморфировав, приняла свой привычный облик — золото волос ливнем по плечам, подбородок дерзко вперед, а в сиянии глаз — безмерная нежность. Не могла я иначе смотреть на Хариолана! Да и он, увидев меня в привычном виде, не смог больше смотреть, словно грозный судья на попавшегося воришку. Прижавшись к нему, вдыхая его, столь знакомый запах, впитывая его тепло, я впитывала и его беспокойство.

Он погладил меня по вьющимся волосам, накинул плащ мне на плечи. Раис удивленно покачал головой.

— И когда ты перестанешь сводить меня с ума? — спросил Хариолан глухо.

— Никогда, — ответила я, приподнявшись на цыпочки и поцеловав его щеку. — Никогда, любовь моя. Ты не любишь покорных женщин.

Глядя, как от удивления вытягивается его лицо, я улыбнулась и уткнулась лбом в его плечо. Мне было поразительно спокойно и светло. И лишь одна мысль не давала мне почувствовать себя совершенно глупой и счастливой, и то была не мысль об Аниду. Я неожиданно поняла, что провела в облике хищника куда больше нескольких минут, от полуночи и почти до рассвета. И ничего дурного со мной не случилось! Я продолжала быть собой, не чувствуя никаких осадочных инстинктов крупного хищника, интегрировавших в мое сознание!!!

Глава 7

За время, что я провела в молчании, давая себе краткую передышку перед решительным объяснением, Хариолан ни мало не остыл. Это-то я понимала. Трудно остыть, когда любимый человек пропадает нежданно-негаданно и не оставляет следов. Хариолан сидел на краю кровати и рассматривал собственные ладони.

— Где тебя носило? — проговорил он хмуро, устав молчать.

— Гуляла, — ответила я, пожав плечами.

— Гуляла, — протянул он с издевкой. — Гуляла в тот миг, когда над твоей головой нависли тучи.

— Что так? — деланно изумилась я.

— Да так…..

— Вы верите домыслам убийцы адмирала, — вздохнула я, — разумеется, его слова имеют большую силу, хотя б потому, что это честный оборотень, который ненавидит Эвир всей душой. Мнение Исполняющих Желания вам ничего не значит.

— Зачем ты так? — спросил Хариолан, поймав мою руку.

Я, пожав плечами, высвободилась и отошла к окну. За пустыми окнами разгоралась заря. Где — то там река, туманы…. Где — то там я чувствовала себя так свободно. Как никогда и нигде.

— Ах, Хариолан, — проговорила я с грустью. — Отчего — то мне кажется, что не то и не так делаем мы. Суетимся. Вертимся как белки в колесе. Зачем мы спешим на Эвир? Выбрать адмирала? И что потом? Неужели нет более неотложных дел?

— Ты загрустила, — констатировал он. — Помню, когда мы первый раз встретились, так ярко горели твои глаза. Как звезды в вышине.

— Тогда Аниду не признавался мне в любви, как не признавался, что устал быть вторым и хочет стать первым, — отозвалась я устало. — Тогда мне было просто жить. Не забывай, все, что я знала, встало с ног на голову и закружилось в бешеном танце. Что еще сказать? Я — слабая женщина.

— И это говоришь мне ты, — прошептал Хариолан. — Ты, единственная…. Я думал, ты подобна клинку.

Я закрыла глаза, откинув голову. Его присутствие вновь свело меня с ума. Его шаги, его дыхание и нежность. Сила пальцев легших на мои плечи. Он целовал мои волосы, и так легки были его поцелуи, что уходила тяжесть, словно каждый поцелуй, как бабочка, уносил часть моих тревог.

— Я люблю тебя, — прошептала я. — Мой Бог! Но как я боюсь за тебя….

— А вот бояться не надо….

Он легко поднял меня на руки, вскинул, словно я была невесома. Открыв глаза, я увидела прямо перед собой его лицо, его невероятные, теплые каре — зеленые, полные нежности, очи. Я обвила его шею руками. Я тонула в его глазах. И в какой — то миг, вдруг, отстранено отметила, что биения наших сердец совпадают, как будто рядом в унисон звучат тяжелые колокола. И эта вибрация наполняла меня необычной тревогой и покоем.

Я касалась губами его губ, я тянулась к нему, как путник в пустыне тянется к воде. Любовь, что ты делаешь со мной, окаянная? Почему мне так хотелось, что б не кончался этот миг, когда он нес меня на своих руках? Почему я и жаждала и страшилась мига нашего с ним слияния? Почему вдруг, свободная словно ветер, я чувствовала себя лесной пленницей в клетке? Почему?

Ах, эти сотни тысяч "почему"…..

Розовый атлас, золотой шелк, парча, муар и бархат чувства, я изнемогала в их тяжести. Долг, ненависть, надежда и любовь. Раскрыв глаза, я падала в бездну. Любовь…. Моя любовь затмевала все. Моя любовь…. И мне отказывал разум.

Любовь моя, Хариолан! Я смотрела в его лицо, скользя взглядом по милым моему сердцу черточкам. Многое я б могла отдать за право быть рядом вечно. За возможность любить без оглядки на окружение и обстоятельства, за право забыть все тревоги в объятьях любимого.

И я его любила. Любовь…. Я готова была бросить к его ногам весь мир. Любовь. Кажется, первый раз я испытывала это чувство. Как я его любила! Мне хотелось вобрать и сохранить в своем сердце его черты, его дыхание. Сохранить в тайниках своего сердца его нежность и этот взгляд. Мой Бог!!! Вселенная моя! Я и он. Это было нечто непостижимое и немыслимое. Мы были словно половинки единого целого. И как я жила раньше, без него?

Ах, да разве — жила? Ах, да разве в спокойном течении моего прежнего существования были хоть миг, хоть час, которые можно было б назвать жизнью? Хариолан ворвался в мою жизнь, как метеор. Он изменил мой мир, изъяв у него серость и дав настоящее буйство красок. Любовь, нежность, беспокойство, тревога, этот трепет сердца, это кружение мыслей.

Любовь. Слияние тел. Слияние душ. Слияние чувств. Я как безумная, нежная кошка ластилась к нему, позабыв о когтях. Если б я могла, я б с ним не расставалась. Если б я была властна над нашей судьбой!

Глядя в его глаза, я словно умирала. Странное состояние — смерть без смерти. В его руках я была бессмертной. Рядом с ним я была больше чем всегда. Когда он смотрел на меня из-под изогнутых стрел антрацитовых ресниц, его взгляд наполнял меня странной силой. Если б так, влюблено, на меня смотрел бы хоть кто-нибудь раньше. Мир бы в порошок стерла! Тосковало сердечко мое по этой невозможной, неистовой любви.

Я прикоснулась к его плечу своей щекой, чувствуя подушечки его пальцев на своей спине. Я его любила. Как описать это, какими словами высказать? В тишине и покое и в огне страсти он был более, чем просто моя половина. Он был моими крыльями. Он был тем, ради чего я уже жила. А без него, без него, я понимала и это, я б жить уже не смогла.

Для меня он был словно бог, которому я предназначена. Он — моя вода. Воздух мой. Жизнь моя….

— Хильда, — произнес Хариолан, сглотнув комок, что стоял у его горла. — Мы что-нибудь придумаем. Но люди боятся тебя.

— Бедные, бедные люди, — прошептала я. — У них есть полное право бояться.

— Не говори так! — укоризненно проговорил Хариолан. — Лучше скажи, зачем тебя понесло на реку.

— Искала встречи с вашими богами, — ответила я, не сумевши солгать.

— Ты их встретила?

Я качнула головой. Не хотелось отвечать. Мне хотелось просто долго — долго, бесконечно стоять рядом, прижавшись к его телу. Слова разрушали очарование нашего единства. Слова были не нужны.

И вновь вспомнился покой волн, сияющая безмятежность, заставив меня улыбнуться. В этом мире, несмотря на всю его бунтарскую натуру, мне было покойно и светло. В этом мире я чувствовала себя живой. Счастливой. Человеком.

— Я пошла, потому что испугалась, — ответила я тихо. — Случайно, вчера я видела то, что мне и не нужно было видеть. Я видела того оборотня. Он так много сулил. И говорил о том, что я просто лживая тварь. — И я не могла ждать, что ко мне ввалится толпа, что б убить меня.

— Этого никогда не будет! Я не позволю. Понимаешь?! Или ты мне не веришь?

— Верю, любовь моя, верю. Но знаю и то, что как приз я принадлежу тебе, лишь пока мы не прибудем на Эвир. А дальше?

— На Эвире никто не посмеет перечить Исполняющим Желания. Раз они даровали тебе свободу и жизнь….

— Раз они даровали мне свободу и жизнь, — ответила я с горечью, — они у меня их не отнимут. Но сумеют ли помешать человеку, который на это решится?

Вздохнув, я прижалась к Хариолану и, слыша биение его сердца, пыталась унять скачку мыслей. Не было мне покоя! Нет, не было. Весь мир вокруг меня балансировал на острия, грозя свихнуться с неверной оси и погрести меня под своими обломками. И верить можно было лишь одному человеку и надеяться только на него. Да еще на себя.

— Давай убежим! — проговорила я. — Мир огромен, не только Атоли и Эвир существуют в мире. Мы сбежим и….

Я замолчала, почувствовав, как напрягся Хариолан. Нет, никогда этот демон не бросит свои корабли, свой мир. Нечего и надеяться! А вспомнив Лицо Хариэлы, я поняла, что не смогу убежать и я. Оставить ее здесь было все равно, что убить.

Вздохнув, я отступила на шаг. Отчего-то я чувствовала себя виноватой. Отчего — то я никак не могла успокоиться. Отчего-то даже сдержанность Хариолана, который не стал устраивать мне головомойку, меня не радовала.

Уж лучше б он рвал и метал! Уж лучше б получить за все и сразу! Лучше бы. Обернувшись, я вернулась к нему, заглянула в его глаза.

— Прости, — прошептала я тихо, невольно чувствуя за собой вину. — Я не должна была предлагать тебе это.

— Ты прости, — проговорил он внезапно, — Это я вырвал тебя из твоего мира, перевернул всю твою жизнь. Но я не могу без тебя!

— И я тоже.

И вновь он подступил ко мне, встал так близко…. Его пальцы гладили мои волосы. Я чувствовала его тепло, я смотрела в его глаза. Я не знала, что на меня нашло, что за безумие, что за затмение. В этих теплых зеленых глазах для меня был сосредоточен весь смысл бытия, вся моя Вселенная.

— Я люблю тебя, — прошептала я, приникая к его груди. — Я — безумная! Слышишь, я не хочу расставаться с тобой. Никогда! Слышишь, никогда!!!

Его сердце билось запертой в груди птицей, я слышала каждый удар, каждое биение, что говорило о его чувствах. О!!! И туман укутывал сознание, спеленывая мою волю. Как я любила его! Чудо! Невероять!!! Какой глупой мне казалась девчонка, коей я была неделю назад. Это чувство словно заставило меня повзрослеть, глядя на мир иначе, чем вчера.

И сердце, мое безумное сердце, пропустило удар. И мысль, вырвавшаяся из глубины моей души стала ясна мне самой. Я боялась… не его, но себя, того, что зрело во мне. Я так хотела не просто быть его женщиной. Не только стать его женой. Я мечтала о продолжении, нашем с ним продолжении.

— Хариолан, — проговорила я робко, — я глупое создание. Я люблю тебя. И хочу, что б ты любил меня. И что б у нас были дети. Поверь мне, очень хочу!

Я боялась поднять взгляд. Не знаю, что на меня нашло. Я стояла, словно провинившаяся школьница. Я рассматривала пол, вместо того, что б заглянуть в его глаза.

— Хильда, — проговорил Хариолан, склонившись ко мне. — Девочка, хорошая моя…. Прости меня, но ты была права тогда…. Видит Небо, я безумно люблю тебя, но дети…. Это опасно для тебя.

Я едва оторвала взгляд от пола и посмотрела в любимое мною лицо.

— Хариолан?

По его лицу словно пробежала тень. Он прикоснулся губами к моей щеке, одаривая мимолетной лаской, прижал меня к себе, а потом отпустил из рук и вышел.

Несколько минут я стояла словно пригвожденная к полу, не смея ни вздохнуть, ни сделать шаг. Словно что — то оборвалось у меня внутри. Стены, пол, все плыло перед моими глазами, пелена слез застилала мир.

Что же случилось? Что? Неужели он меня больше не любил? Или его любовь научилась рассуждать? Я не знала, что мне и думать. Закусив губу, я опустилась на пол. Мне казалось, бытие раскололось на куски. Мне казалось, я уже не жива. Сил не было….

Шло время…. Что я делала в эти часы одиночества? Не знаю. Не помню. Единственная мысль билась в моей голове — неужели я уже ничего не значу для него? Нет! Такого быть не могло!!! Ах, если б я могла рассуждать!!!! Но рассудок мне отказывал. Только чувства владели мной, я была их пленницей. Кровь билась в висках и лишь по ее биению я понимала — еще жива.

Я очнулась от робкого стука в дверь и огляделась. За окнами расстилалась ночь. Вздохнув, я поднялась с колени и пошла открывать.

На пороге стояла Ника. Проскользнув в покои мышкой, она достала из-под складок плаща черный ларец, который поставила передо мной и так же, нежданно сбежала, аккуратно притворив за собою дверь.

Ну вот, еще один подарок! До подарков ли мне было! Скользя пальцами по причудливой резьбе, украшавшей ларец, я думала о своем, вспоминая какой размеренной и несуетной, без потрясений и сильных переживаний была моя жизнь почти что вчера, так недавно, чуть больше недели назад. Да только… это было в иной жизни.

Открыв крышку ларца, я нежданно увидела оружие. Черный скупо блестящий ствол, рукоять, инкрустированная золотом. Изящная штучка. И, тем не менее, оружие. Взяв его в руки, я подивилась его легкости. А еще, его словно специально делали для моих рук. И, несмотря на легкость, это был не простенький парализатор. Увы!

Интересно, чего и кому еще от меня нужно? Вздохнув, я хотела положить оружие назад, и заметила, как из темноты на меня жадно смотрят внимательные глаза.

То ли нервы у меня были ни к черту, то ли что еще, но когда я направила ствол бластера в ту сторону, раздался неожиданный, хлестнувший по ушам, испуганный визг, так хорошо знакомый мне по прежней жизни. Виктория! Вот чертова кукла!!! Везде сунет свой нос. Хорошо б ее было проучить, но я только устало опустила ствол.

— Иди сюда, — проговорила я в темноту.

— Ты меня напугала, — проговорила Вика, делая осторожный шаг.

— Иди! А то не так напугаю. Ну?!!

Вика тихо и осторожно пересекла разделяющее нас пространство. Присев рядом со мной на пол, как-то криво и испуганно усмехнулась.

— Хильда, — проговорила она, нежданно бросаясь к моим ногам, — солнышко!!! Я так рада, что ты здесь. Ты ведь вытащишь меня, да? Кассини ведь послал тебя за этим!!! О, он конечно, наглец!!! Но как я рада видеть хоть одно знакомое лицо….

Я посмотрела на эту дурочку с удивлением. Неужели ее усердие в освоении полотерных наук объяснялось радостью нашей встречи? Вот бы не подумала. Да она же меня всю жизнь терпеть не могла!!! Или трюм корабля этак здорово вправляет вывихи мозгов? Надо же!!!!

Я посмотрела на нее, удостаивая детального осмотра. Господи, какой же она показалась мне жалкой! Куда делось все ее высокомерие? Дьявол! Да Виктория ли это Ильясу? На миг закралось в душу смутное сомнение. Так непохожа стала она на высокомерную гордячку, которую я помнила.

— Во-первых, — проговорила я холодно, — Эдвард Кассини слова не сказал, что ты попала к эвирцам. Так что была удивлена, увидев тебя в трюме. Во-вторых, золотце, никого ни откуда вытаскивать я не собираюсь. Это не моя проблема. Ясно?

— Хильда, — мягко проговорила Виктория, — ты меня пугаешь….

— Брось, — ответила я, махнув рукой. — Не собиралась даже. Просто сказала правду. Смирись, что остаток дней проведешь здесь. В моей власти сделать этот остаток сносным. Вот и все.

— Черт!!! — вырвалось у Виктории. Вскочив на ноги, она смотрела на меня с немалым удивлением. Облизнув пересохшие от волнения губы, она перевела дыхание и, внезапно решившись, проговорила. — Хильда, мой отец богат и влиятелен. Он отблагодарит тебя, если ты поможешь мне! Нет, ты даже со временем сможешь занять место Кассини, только вытащи меня!!!!

— Если твой отец так влиятелен, — ответила я, заметив, что все посулы не задевают ни за одну из струнок души, — пусть возьмет за загривок Кассини и прикажет вернуть тебя на Игмар. Возможно, твое возвращение не входит в его планы. Сколько раз ты ставила его на грань не разорения, так скандала, Вика? Я не хочу переходить дорогу сенатору Ильясу.

Вот тут, надо отметить, Вика испугалась! И как испугалась! Похоже, эта мысль в ее головку не приходила. Но, тем не менее, она удержалась от истерики и потоков слез. Сникнув, она отошла к окну. Молчание повисло бархатным занавесом. Я присела на кровать, Виктория смотрела в ночное небо. Сколько времени так длилось, я не знала. И все ж, мне пришлось нарушить его первым.

— Вика, — проговорила я тихо, — Как ты попала на корабль? Я не ожидала увидеть тебя здесь. Даже слухов не было, что ты пропала.

Виктория зябко передернула плечами. Я подошла к ней, встала рядом. Мне показалось, Виктория беззвучно плачет. Оказалось иначе — она беззвучно смеялась, только смех был издевательски — злым.

— Похоже, я была приманкой, — проговорила она очень тихо. — Отец приказал сопровождать одного из вашей шайки в турне. А я была не в той ситуации, что б отказаться. У меня были крупные неприятности, и отец не стал бы ничего улаживать, откажись я от его предложения. А, в общем, на нашу яхту напали, через неделю выхода из порта. И пираты хорошо знали, кто я. Оборотня же не нашли. А через пару дней был убит Адмирал. Так что, как видишь, ты, скорее всего, права. И меня тоже списали, как балласт…

Я вздохнула. Виктория Ильясу — приманка? Если это так, значит все неприятности еще впереди. Кассини, мерзавец, терпеть не мог необдуманных решений. Если уж использовали эту особу, значит, кампания задумывалась нехилая.

Это была мимолетная мысль, но мне хватило, что б ощутить дрожь в коленках. Впрочем, я тут же ее отогнала. К тому же Вика Ильясу смотрела на меня, как смотрит утопающий на спасательный круг, плавающий рядом, но до которого ему, увы не добраться.

— Ладно, Вика, — проговорила я мягче, — если смогу, я постараюсь помочь. Но учти. Ничего не обещаю. Я здесь мало значу и мало вешу. Извини. И иди к себе. Мне надо подумать.

Гордячка вскинула подбородок, но перечить не посмела. Вот характерец!!! Впрочем, я пристрастна — девочка научилась сдерживать язык. Немало! Да, а я — то думала — она безнадежна. Глядишь, помыкается лет пять и вернется к папочке — сенатору идеальной дочкой. Мило!!!

Я дождалась, когда затихнут шаги, и вновь достала из ларца оружие, что словно б приросло к руке, словно под мою ладонь его делали. Красивая штучка. Изящная. Смертоносная. Поколебавшись несколько секунд, я спрятала его под одеждой.

Оставаться в этих, пустынных, словно оледеневших с уходом Хариолана покоях, я не желала. Решившись, я поднялась и проследовала в сады города, где голову кружил аромат пряных и сладких цветов.

Я не знала, чего искала. Я не знала, что могла найти. Я просто бесцельно бродила по аллеям, слушая шорох листвы, говорок воды, текущей в каменных ложах. А еще сквозь эти, обычные звуки просвечивали звуки голосов, которые некоторое время просто просачивались через мое сознание, не затрагивая ничего в душе. Насторожилась я внезапно. Одна — единственная фраза заставила меня прирасти к месту и слушать, и слушать!!!

И что с того, что голоса незнакомы!!! Я вслушивалась, холодея от предчувствия беды. Я знала, кто мой враг, и оттого становилось еще страшнее. Мягкий, вкрадчивый голос оборотня рассекал воздух садов, и он падал на меня свинцовыми глыбами. Голос оборотня, который может распознать лишь такой же оборотень!

— Завтра, — произнес голос оборотня, лишенный малейших оттенков страстей и переживаний.

— Ты торопишься, — ответил ему человек.

— Мне приходится торопиться, — спокойно ответил оборотень. — Мне удалось обмануть охрану и уйти. Хватятся меня к утру. Так что, времени у нас мало. Ты подложишь бомбу под парус и встретишь меня около транспортов. А я сделаю то, что обещал я. И хватит праздных разговоров. Иди.

— А ты?

— А я? Я должен вернуть маленький должок.

— Той девчонке? Не стоит связываться….

— Это мне решать. А ты иди….

Я замерла. Та девчонка…. Та девчонка, по-видимому, была я. Кому же еще ему мстить? Раньше я такого трепета еще не испытывала никогда. Вот дьявол!!! Усмехнувшись, я припала к стволу и заглянула сквозь листву, пытаясь разглядеть лицо человека. Оно виднелось неотчетливо, но мне это было безразлично. Я впитывала запах его кожи, я запоминала рисунок его движений, я ставила охотничьи метки, что б не ошибиться потом.

Первым номером, первой моей проблемой был оборотень, я знала это так же точно, как и то, что битва будет нелегкой. А отпустить его сейчас я тоже не могла. Оборотень — противник не для человека. Может, даже и не для меня, но это уж… все равно…. Посмотрим, как оно выйдет.

Я дождалась мгновенья, когда ушел человек. Я дала ему уйти, следуя за оборотнем. Я старалась ступать, как ступает ветер. Не оставляя следов. Не допуская возможности быть обнаруженной. И все же он меня почуял.

— Иди сюда, Хильда, — проговорил мой соперник, вставая посреди усыпанной золотистым песочком дорожки и разворачиваясь ко мне лицом.

Я покачала головой. Какая самоуверенность! Черт дери, какая уверенность, что он меня убьет!!!! Огненной лавой полыхнуло сердце, разгоняя кровь. Я была готова. Но я не вышла к нему. Я стояла посреди, укрывавшего меня сада и ждала. Если желает, что ж, пусть идет ко мне сам.

Мгновение, и там, где стоял почти человек, образовалось нечто со стальными мышцами, покрытое броней и показавшее в оскале зубы, которым мог бы позавидовать тираннозавр. Сравнение было тем более точным, что чудище стояло на двух лапах и размахивало из стороны в сторону, заканчивавшемся утыканным шипами, хвостом. Поистине, ужасный ящер!!!!

Двигался он молниеносно, в этом я убедилась в следующие две секунды. Времени метаморфировать он мне не дал. И оттого я лишь подскочила на пяток метров, и пропустила несшегося, словно бешеный таран, собрата, снизу.

Бешеный таран сориентировался быстро. Развернувшись на месте, он поднял мелкую, в сравнении с туловищем, голову вверх, пытаясь меня достать. Ага, братишка, стану я тебя дожидаться!!! Повисну на ветке грушей, мечтая, что ты мной надумаешь полакомиться. Фиг тебе!!! Нечего заранее меня недооценивать! Я была уже метрах в двенадцати, когда он снова меня заметил.

Самое поразительное было то, что двигался этот тяжелый танк с легкостью ласточки. Ну, да где наша не пропадала? Наша пропадала везде. Так что….

Позволив себе синтезировать энное количество гормонов убыстряющих реакцию, я дала себе время подумать над проблемой, а подумав, распласталась по земле тонкой, толщиной в несколько нанометров пленкой протоплазмы. Откуда мне это в голову взбрело? Да не знаю! Но у этой пленочки протоплазмы, однако, была достаточно развитая нейронная сеть, что б не потерять мое девичье сознание. И записывая в долговременную память внезапную находку, ударившую в голову озарением инсайда, я приготовилась к атаке врага.

Монстр ворвался на коврик со всего маху и замер, то ли ища меня, то ли пытаясь сообразить, во что же он такое вляпался. А вляпался он круто!!! Не успев ничего понять, он издал ужасающий вой. Я поглощала его. Поглощала с безумной скоростью, растворяя плоть, размазывая броню на атомы и усваивая их, превращая в удобоваримый коктейль. Мамма миа!!!! Я поражалась на самое себя. Это ж надо так! И откуда у меня подобные замашки?! Жрать разумное существо живьем!!!

Меня замутило. Точнее замутило ту часть существа, которое ощущало и помнило себя симпатичной нахалкой, леди — сорванцом, феей, дивой. Хильдой. На пищеварительные способности монстра, коим я стала, оно не повлияло. Я продолжала поглощать оборотня — ящера, мечущегося по предательской пленке. Вырваться за пределы самой себя я ему не позволяла. Еще чего!

Я опутывала его коконом. Я как экзотический цветок подбирала лепестки, не давая своей жертве и шанса на спасение. Он брыкался. Но слабел. И каждый последующий рывок был все слабее и слабее. А я смотрела на это все словно б со стороны.

В какой — то миг ящер утерял все черты ящера. Он пытался меняться, но что это ему дало? Ничего. Концентрация пищеварительных ферментов возросла и только. Миг — и все закончилось. Я его съела. Слопала! Сожрала! Банально и просто!!! Раньше я не думала, что можно так просто справиться с оборотнем.

Да — а! Оставалось только сыто рыгнуть. Метаморфировав, приняв человеческий облик, я прислонилась спиной к стволу дерева. Во всем теле разливалась непонятная тяжесть. Кружилась голова. Меня поташнивало, но! Я была жива! Я выиграла.

Съехав по стволу дерева к его корням, я посмотрела на свои распухшие, полные руки, толстые икры ног и истерически хохотнула. Чревоугодие даром не проходит! Скидывая избыток биомассы в окружающую среду, я подумала, что больше никогда я не позволю себе подобного обжорства.

Впрочем, долго рассиживаться я себе позволить не могла. Каждая минута была роскошью немыслимой. Каждый потерянный миг. Парус! Там, над моей головой, в высоте, несший нас к неведомому миру. Парус! Опора жизни в этом странном мире.

Я должна была остановить. Я обязана была предупредить! Я просто не могла остаться в стороне….

Наскоро приведя тело в нормальное состояние и чувствуя как бешено стучит сердце, я разбудила дремавшие в теле инстинкты охотника, преследующего дичь. Я шла как кошка — на запах, на шорох, на звук дыхания и шагов, на мягких лапах, не производя ни звука, не тревожа аллей сада ночного корабля.

Через несколько минут мне удалось найти одного из своих знакомцев. Нодар шел навстречу. Увидев меня, крепыш переменился лицом. Видимо, почуял, что наша встреча — не к добру.

— Почему вы не в своих покоях, Хильда? — спросил он удивленно.

— Лучше спросите меня, отчего я не в лугах, — огрызнулась я. — Не в лесу и так далее…. Мне нужна помощь. Я слышала, как два мерзавца договаривались взорвать парус.

Нодар вздрогнул. Еще б!

Парус! Опора жизни на этом странном корабле. Если б задуманное удалось, привычному укладу жизни пришел бы конец. Этот корабль был так непостижим! И все ж, и у него было одно уязвимая точка, место, удар по которому принес бы нам всем, если не мгновенную смерть, так затяжную агонию. Или ожидание конца. Парус!

— Вам не почудилось? — переспросил он.

Я пожала плечами. Видимо, достаточно красноречиво. Больше он не спорил. Нет, он не стал надеяться на мои охотничьи инстинкты, силу и выносливость, на хитрости оборотня. На арсенал интриг. Он просто достал коммуникатор и поднял на уши весь командный состав. Быстро, просто и изящно. Можно было не сомневаться, что около паруса выстроится пятикратное оцепление по истечении десятка секунд. Но мне не было так спокойно, как хотелось бы. И я не могла себя уверить, что все хорошо, все прекрасно и просто замечательно. К тому же наваливалась ватная усталость.

Нодар посмотрел на меня с высоты своего роста, вскинул на плечо и отнес в мои покои. Уложив на постель, вздохнул.

— Любите вы быть в гуще событий, — произнес он.

Я нечто невнятно промычала в ответ. Я куда — то уплывала из реальности бытия. Мне б сейчас метаться, а я спокойно закрывала глаза. Сил ни на что не было. Головокружение. Потолок плясал перед моим взглядом. Вздохнув, я закрыла глаза, что б не видеть этого. А, закрыв глаза, я быстрее понеслась в пучину, навстречу одинокой сияющей точке, мельтешащей перед моим внутренним взором.

Кажется, это входило в привычку — уплывать за пределы всем известной вселенной. Быть слабой, столь слабой, при этом гордясь возможностями и силой и нелюдским совершенством. Можно было диву даться на собственную непоследовательность. Только вот было мне это… до лампочки.

Глава 8

Очнулась я в обществе Леди Ингрид. Пифия смотрела на меня, и от ее пристального взгляда мне хотелось провалиться сквозь землю. Отчего — не пойму. Вроде как, ничего предосудительного я не делала. Ничего такого, за что была должна краснеть именно перед ней. А поди ж ты!!!!

Разглядывая леди украдкой, я искала объяснения нежданному визиту. Леди отнюдь не была обязана приходить ко мне. Это могла быть лишь ее прихоть. И, уж в чем я была уверена — водись за мной какой грешок, это меня б доставили в обществе десятка дюжих парней под ее светлые очи.

— Леди, — проговорила я, собираясь вскочить с постели, но мне не позволили.

Мягкий жест холеной руки остановил начатое было движение, позволив мне обратно рухнуть в подушки.

— Ты лежи, — спокойно заметила Леди. — Поговорить мы можем и так — без церемоний.

Я закусила губу. Что и говорить — многообещающее начало! Вздохнув, я прикрыла глаза ресницами. Не знаю, что в них отражалось — растерянность, недоумение, решимость, но мне не хотелось это показывать никому, оставив свои чувства при себе.

— Через несколько дней ты увидишь Эвир, — проговорила госпожа Ингрид без долгих предисловий. И, кажется, при этом мои ресницы дрогнули.

Эвир! Мир загадочный, неведомый. И вновь я стояла на пороге перемен. Эвир. Это название отдавалось в душе долгим эхо. Что — то было связано с этим местом. С этим миром. Что — то, неведомое мне, но явственно ощутимое. Стиснув пальцы, я открыла глаза и своими невинными, синими глазищами посмотрела в теплые, карие очи Леди.

— Хотя, — произнесла Леди, понизив голос, — если б не ты, мы б не увидели его никогда.

Что и говорить, захотелось присесть в реверансе. Пифия это, видимо, почувствовала. Легкая улыбка заиграла на губах. Но усилием воли эта, непостижимая женщина, вновь взяла себя в руки. Присев на край моей постели, она положила ладонь поверх моей ладони.

— Ни один оборотень еще не видел Эвира, — прошептала она. — Покуда мы чувствовали и знали, что по кораблю бродит нечисть, мы не должны были даже мечтать о возвращении в свой мир.

— Табу?

— Таковы условия Исполняющих желания.

— А я?

— А ты? Ну, у тебя видимо есть ключик даже к их душам. Потому как особо оговорено, что против твоего присутствия они не возражают. Хоть и предупреждают….

Пауза повисла в воздухе сиреневым туманом. Я покорно ждала, что ж скажет леди. А она не торопилась. Тонкие пальцы чуть подрагивали, выдавая волнение.

Внезапно решившись, я посмотрела ей в глаза прямо и вопрошающе. Как я устала от этих недомолвок! Нет, легче получить пулю в лоб, чем ожидать, получая информацию намеками, клянчить предупреждения! И так нервы ни к черту! И так я вся как сжатая пружина — либо выстрелю, либо лопну от этого постоянно сдерживаемого напряжения! Ну не могу я так! Не могу!

— Мне вы можете сказать, — проговорила я мягко.

— Нужно ли? — ответила она, сжимая мои пальцы. — Я боюсь подхлестнуть судьбу. Мне совсем не нравится то, что я знаю. Что вижу. О чем говорят и Они. Непроизнесенные вслух пророчества, порою не имеют такой силы, как начертанные. Словно нашим словам дано и самим что — то изменить. Я не хочу терять никого из дорогих мне людей. А именно это мне грезится. Я боюсь, что там, на Эвире, Хариолан и Аниду схлестнутся и не на жизнь, а на смерть. Здесь, под парусом, они еще сдерживаются.

Я поджала губы. Как же я могла позабыть!!!! О, да!!! Нет бы дать неведомому диверсанту возможность искромсать парус! Так надо было вмешаться. Впрочем, это ослепление любви делало меня глупой. Здесь на корабле, парус и был жизнью! Но отчего — то пифия ничуть не боялась того.

Вздохнув, я подняла взгляд к потолку. Хотелось отрешиться. Кто скал что мир — театр? Нет, мир — уравнение с бесчисленными сонмами неизвестных, которое не решить ни одному самому гениальному математику. Жизнь…. Лишь относясь к ней, как к игре, можно вырваться из тисков судьбы… или еще крепче угодить в трясину.

— Я боюсь за них, за всех, — прошептала Леди. — За взбалмошного мальчишку Аниду, за Хариолана, за его сестру и Раиса. И за тебя я боюсь тоже.

— Боитесь, что я наделаю глупостей и столкну всех их лбами? Клянусь, в моих мыслях этого не было!

— Я знаю. Но Эвир…. Впрочем…. - она поднялась и пошла к выходу. — Время покажет, Хильда, — проговорила Леди Ингрид на прощание, прежде чем оставить меня наедине с моими мыслями. Спутанными и невеселыми.

И, стоило ей уйти, я заставила — таки себя подняться на ноги. Сердечко мое билось часто и замирало. Я боялась и жаждала встречи с миром, мне неведомым. Ни один оборотень не должен был коснуться почвы этого мира. Но для меня было сделано исключение.

Но пугали слова Леди Ингрид. Госпожа, ведая или невольно, заковала сердце мое в тиски. Закусив губу, я думала лишь об одном — что может зависеть от меня. Что могу я?

А могу я много… и ничего. Если столкнутся не на жизнь, а на смерть Хариолан и его друзья — недруги, что я смогу сделать для него? Как защитить, чем помочь? Что я, слабая женщина, могу, кроме как тонуть в теплых океанах глаз его? Что я могу, кроме как чернолаковой пантерой стоять на страже у ног его? Если б я только могла распутать все узлы и разрубить конфликты!

Дипломат! О! Если б я только могла понять весь этот мир! Если б я могла знать, как затушить бешеный пламень сотен безудержных сердец!

О, корсары вселенной! Бесшабашная ваша удаль, дикость порывов, вольный огонь чувств, как близко это моей душе! Как гибельно!

Не успела додумать — раскатистое эхо, подхватив, донесло до меня звук столь знакомых шагов. Хариолан!

Он ворвался — вольный ветер, лесной пожар! Все недоразумения, все наши с ним конфликты были забыты. Он подхватил меня на руки! Если б такие моменты могли длиться вечность!

Как это нереально. Как невозможно! Я смотрела в его глаза, и чувствовала себя счастливой одной наградой — быть с ним рядом, дышать одним воздухом. Любить. И пусть любовь эта была причиной многих, грозящих нам бедствий, любовь эта была наградой. Любить! Не любить, значило — жить наполовину. А с ним эта жизнь была чашей наполненной под самые края!

— Ты опять в водовороте событий, — проговорил он, смиряя тон голоса, восхищенным, трепетным шепотом. — Нет, не умеешь ты жить спокойно дорогая!

— Беру пример с тебя, — ответила я, растворяясь в его зеленых очах.

Куда девалась вся моя слабость? Куда делся весь страх? Воистину — любовь — страшная сила! Она, наполняя мои жилы, давала ликование, дарила кураж. Она занимала весь объем моей головки, не оставляя места для тревожных мыслей. Она была мне и ядом и противоядием. И, прижимаясь к широкой груди любимого, я забывала все свои страхи. Забывала все, что мешало мне наслаждаться моментами, разделенными на двоих.

Отдышавшись от нежданно нахлынувшей радости, растворяясь солью в теплых океанах глаз, тая воском в его руках, я, была, верно, безумной. Но только это безумие, разбудив, подарило мне ощущение причастности ко всем тайнам бытия. Только это безумие подарило смысл каждому моему вздоху. Мне стали безразличны все слова предостережений и собственные страхи.

Пусть, пусть катятся в ад все капитаны с их интригами. Пусть в ад попадет Аниду. Пусть!!! Его, любовь мою, я сохранить сумею! А остальное — да гори оно огнем!!!

— Предлагаю очередное безумство, — проговорил мой демон.

— Какое? — спросила я, чувствуя, как от близости его дыхания кружится моя голова.

— Сбежать на Эвир, — проговорил Хариолан, подмигнув. — Сейчас, не дожидаясь ни завтрашнего, ни послезавтрашнего дня. На катере мы прибудем туда за несколько часов.

— А корабль?

— А кораблю лететь не один месяц!

Вздохнув, я посмотрела в его глаза. Эвир! Молнией озарения ударило вдруг — там, на Эвире кончится его покровительство. Там, на Эвире. Не мог он не помнить. Не мог не понимать. А его глаза источали сияние. Он ласкал меня взглядом. В этом взгляде таилось предвкушение. Ну не могла я ему отказать.

И опять, в который раз я пошла на поводу чувств, заглушив глас рассудка. Я послушно кивнула головой. Мне хотелось сбежать. Я не знала отчего, почему, но огнем загорелись ладони. Предвкушение огнем горело и в моей душе. Оно звало тихой музыкой сфер, звучащей в выси. Оно застилало разум пеленой.

Я хотела увидеть Эвир! Я мечтала увидеть тот загадочный мир, в который подобным мне не было дороги.

— Вечером? — спросила я.

— Зачем же ждать вечера? — мягко ответил Хариолан. — Сейчас. Сие ж мгновение.

Я только растерянно кивнула и позволила увлечь себя. Уже по пути я заметила что талисман, подаренный пифией, висит на моей шее. Три синих раковины грели кожу, словно пытаясь меня приободрить и защитить.

Жаль, но счастье никогда не бывает полным. Это один из целого свода законов подлости. Увы! На корабельной палубе нас уже ждали.

На низенькой лавочке перед шлюзом, одетый по-походному, встрепанный, словно не вовремя разбуженный, одинокий, бледный, как ночная моль, сидел Аниду. Напротив него подпирал стенку спиной Раис. Хариэла была с ними. А довершал состав столь теплой компании Нодар.

Воистину, мир тесен!

— Далеко ли собрались? — спокойно, но не без иронии заметил Аниду. — И почему без меня?

— Не пошел бы ты, — проговорил Хариолан, вскипая.

— При равном количестве голосов, Адмиралом становится тот, кто первым ступает на почву Эвира, — заметил Аниду, поднимаясь на ноги. — Я так и знал, что ты постараешься улизнуть. Но это не прокатит. Мы летим вместе. Понял?

Хариолан посмотрел на Аниду, словно желая растереть наглого юнца в порошок. А мне крайне не по нраву пришлась вся ситуация. Обняв Хариолана за плечи, я постаралась успокоить его. Как умела — как могла. Самой близостью своей. Одним присутствием.

— Пусть летят с нами, — промурлыкала я на ухо. — Пусть….

Катер удалялся от Корабля, раскинувшего ловчую сеть — ячеистый парус и два корпуса гигантского катамарана таяли вдали.

Сидя рядом с Хариоланом, я поражалась тому, что не испытываю привычных перегрузок. Видимо, пираты давно взяли в плен самое гравитацию, обесчестили, познав ее законы. Содружество Атоли только мечтало о подобных игрушках.

И одно из двух — либо среди изгоев Эвира в десять раз чаще рождались гении, либо кто — то поделился с ними секретами могущества, неведомого нашей расе.

А кто это мог быть? Только они, аборигены Эвира, несущие печать Исполняющих желания. Только они.

Я тихонько, затаено вздохнула. Прикрыв глаза, вспоминала реку и лес и пронизывающий свет их глаз, ту силу, которую они излучали в пространство, ту нереальную, нечеловеческую мощь! И я невольно пожалела, что была рождена не среди них.

Моя душа дикого оборотня, высокотехничной игрушки цивилизации, выла в небо, выплескивая волну восхищения и жгучей зависти к ним, всесильным, как само небо!

Рядом присел Аниду, протянув мне бокал с вином. Видимо, желал выглядеть галантным.

— Хильда. — проговорил тихо.

Наши взгляды соприкоснулись. На миг. В светлых блеклых очах отражалась целая радуга чувств. Этот нетопырь показался мне вдруг бледным, взъерошенным мальчишкой, воробьем, попавшим в зубы кошки. Что с ним случилось? Не знаю. Может, шутило свои шутки разыгравшееся воображение. Чуть полноватое недавно лицо показалось мне осунувшимся и строгим.

— Что "Хильда"? — огрызнулась я чуть менее зло, чем хотелось.

У мальчишки дрогнули губы. Видимо, он хотел сказать нечто важное, но и этой малой доли грубости ему хватило, что б замолчать. Его рука держала бокал, который я не спешила брать. Потом он разжал пальцы.

Кубок упал на пол, тихо звякнул, разбиваясь в осколки.

Я даже бровью не повела. Мне все же было безразлично, что он испытывает, что двигает им. Почти безразлично. Если б он сейчас пошел и пустил пулю себе в лоб, я не стала бы ему мешать. Да и он, по всей видимости, перестал бы мучиться.

Более всего на свете меня беспокоило, что сказал бы Хариолан. И мне не хотелось давать ему повода для ревности. Его душевный покой был для меня много важнее всех чувств, которые испытывал Аниду. Его спокойствие дарило свет душе моей. Моей грешной, черной душе оборотня, который сам не в состоянии постичь себя, и взять в кулак свои чувства.

Встав с кресла, я подошла к Хариэле, стоявшей в стороне, и на которую Аниду обращал внимания не больше, чем на фарфоровую куколку. Зато Раис буквально пожирал ее глазами.

Ох уж эти влюбленные! Внезапно до меня дошло, что все мы тут сидим на бочке пороха. Человеческие чувства — вещь страшенная. Порой достаточна слова, что б разыгралась драма. А мы здесь все любили или ненавидели друг друга. Разве что Нодар выпадал из сонма любяще — ненавидящих. И дай — то Бог, что б у него хватило сих разнять нас, ненормальных, коли дело дойдет до кипения страстей!

Нодар! Один Нодар! И как этого мало. Я улыбнулась Хариэле, пытаясь ободрить ее, напуганную поведением Аниду. Нет, девочка не показала этого и все ж, я чувствовала, что в глубине ее зрачков мечется тихий, бессловесный ужас.

Странная ситуация, странный расклад. Как разобрать этот пасьянс? Я перевела взгляд на Раиса. Он, я, Хариолан и Аниду…. Хариэла и Нодар…. Мы не должны были собраться вместе, но именно так тасовала карты судьба. Зачем? К чему? Вспомнилась просьба Раиса — "вскружи ему голову…". А надо ли было просить? И так, вне зависимости от слов, складывается…..

Потащил с собой в пространство невесту, только не было ли присутствие Хариэлы только предлогом, что б отвести глаза демону моему? Бог весть….

А я и не слышала как подкрался демон мой, моя душа. Положил ладонь на плечо. И не нужно было оборачиваться. Запах его, близость его — как облако счастья. Я прижалась к его телу спиной, впитывая тепло, я забывала обо всем.

Счастье. Тихое, самой Судьбой ниспосланное счастье. Да бывает ли так бессовестно покойно и хорошо? Да может ли так быть? А мне мечталось, что бы это длилось — вечность.

Целовать его губы, тонуть в глазах, или идти рядом — всю жизнь, деля на двоих все радости, все горечи. Счастье, поделенное на двоих — безмерно, горе разделенное с любимым, почти не горе.

Я осторожно коснулась пальцев, лежавших на моем плече. Этих длинных, точеных пальцев, одно прикосновение которых лишало меня разума. Хариолан, беда моя! Рядом с ним я забывала, что я — оборотень. Я становилась Женщиной. Любимой. Желанной. Стервозная разумность оборотня уступала чему — то сокровенному, чувству, подспудно зревшему в душе, тому, что заставляло меня быть иной. Человеком.

И не нужно было слов, как тогда, когда я беседовала с Исполняющими желания. Наши души. Наши тела. Мы сами….

Закрыв глаза, я пыталась уловить мысль, которая проскочила подобно метеору и ушла в былое, не растревожив. Мы, двое… Видимо, Судьба еще до рождения нашего предназначила нас друг другу. Он и я.

Сердце ударилось в грудь, словно птица — "я люблю". Я люблю…. И я — любима.

Обернувшись, я посмотрела в его лицо. О, этот лик темного ангела! Эти полные нежности глаза, как моря, отражавшие его душу. И мне было плевать, что рядом стоит и наблюдает за нами ревнивец Аниду. И что завидуют нашей близости Раис и Хариэла. Я приподнялась на цыпочки и коснулась губами его губ, беря и даруя…. Я растворялась, я таяла.

Отчего — то слезы катились по моим щекам. Сладко — соленые слезы любви. Любви странной, невозможной. Люди и те позабыли о такой любви! А уж я, оборотень…

Рвалась душа, словно налетев на острый клинок, почти разрубивший ее надвое. Тоска и парение, радость и боль. Надежда и отчаянье.

Его, причину моего безумия я не отдала б никому. И никого мне не нужно было взамен. Только он, только эти, сильные пальцы, только этот свет любимых глаз нужны мне, что бы жить! И пусть знает Аниду, никогда, ни с кем я не буду счастливой, если вдруг Судьба отнимет у меня Хариолана. И пусть думает, прежде чем попытаться поднять на него руку. Я — оборотень, я отомстить сумею!

Кашлянул Нодар, возвращая нас в реальность. Бытие обрушилось на меня, разорвав грезы в клочья. Слезы не высохли у моих глаз, когда я посмотрела на лицо Аниду.

Бледный, застывший, словно не живой, мерзкий мальчишка, гаденький нетопырь смотрел на меня, словно не веря собственным глазам, понимая, что я открыто отвергаю его! Отвергаю все, что связано с ним, и плевать мне на его мнение и его желание!!! Любовь моя — Хариолан!

Я покачала головою и, не отпуская руки Хариолана, пожелала удалиться. Мне хотелось удалиться в каюту и побыть наедине с тем, кто стал мне дороже всего остального мира. Хоть кратких пять минут. И не видеть удивленных глаз, и не видеть Аниду. Не видеть ни Хариэлы, ни Раиса. Я хотела одного — слушать музыку наших сердец. Быть вместе, единым целым. Я хотела любви и хотела любить.

И увлекая Хариолана за собой, я дерзко подняла подбородок, словно бросая вызов, всем и всему. И услышала за своей спиной хруст раздавленного стекла.

Чуть позже мы лежали на узком ложе, уставшие от любви, и я играла черными, словно смоль, локонами его волос. Я смотрела на лицо, покрытое золотым загаром, любуясь разрезом его глаз, черными ресницами, порочинкой в изломе губ. Я смотрела, ловя себя на том, что готова отдать жизнь, лишь за то, что б эти мгновения длились вечность!

— Ты — сумасшедшая, — проговорил Хариолан тихо. — Таких, как ты — больше нет!

Я это знала. Я улыбнулась в ответ.

— Я люблю тебя, — поведала я тихо. — Это любовь делает меня сумасшедшей. И мне кажется, что раньше я существовала, но не жила.

Я прислонилась щекою к его плечу, наслаждаясь покоем и теплом. Его теплом. Полна счастьем его присутствия в этом мире.

— Завтра ты увидишь Эвир, — проговорил демон, обнимая мои плечи.

— Завтра, — прошептала я. — Пусть завтра. А сегодня пусть будет сегодня.

Хариолан нахмурился, но не ответил. Только, подумав, кивнул. Я, блаженствуя, прикрыла глаза.

Мне приснился залитый светом солнечный берег. Золотые лучи, отражаясь от маслянистых волн, взмывали в небеса. И море было прозрачно — зеленоватым, нежным, ласковым. Я купалась в этой, свежайшей воде, которая словно б протекала сквозь меня. И сияло само мое сердце в ответ. И сиял разум. Мне казалось, в этом мире, пустынном, насколько хватало глаз — я не одна…. Тихо — тихо, почти неслышно, (но я-то слышала, я-то чувствовала это) билось чье-то маленькое сердце. И звонкий чистый голосок не уставал повторять слова, от которых сжималось мое, безумное сердце оборотня.

— Мама, мама, милая моя мама, я люблю тебя…. Я так люблю тебя.