"Рыболов-спортсмен: Рассказы, статьи и очерки о спортивной рыбной ловле, книга 6 " - читать интересную книгу автора

характеру. Высокий и кряжистый, с развалистой походкой, хмурый и
молчаливый, с рыжими усами, густыми, лохматыми бровями, крупным пористым
носом - таковы внешние черты этого человека.
Жители Лесной Кручи никогда не называли своего соседа по фамилии. Он
известен как Карп Иванович. Впрочем, и это имя не настоящее. Как окрестили
его родители, какое отчество он носил, я не знаю и по сей день.
Дитятко стал называться Карпом Ивановичем, так сказать, по
собственному почину, вытаскивая удочкой карпа, он непременно восклицал:
- А-а! Карп Иванович! Пожалуйте сюда...
Так и приклеилось к нему это имя.
Карп Иванович - рыболов страстный. За ним ходила слава
непревзойденного коропятника. Работая на железной дороге, он сутки
дежурил, а двое отдыхал, и все утра свободных дней проводил на берегах
Балановского пруда.
Как бы рано ни являлись туда другие рыболовы, они непременно
опаздывали: лучшие места уже заняты удочками Карпа Ивановича. Только в те
дни, когда он был занят по службе, удильщики наперебой захватывали его
позиции, где накануне было выловлено несколько отменных карпов. Давно
известно - удильщик-неудачник всегда засматривается на занятое место. Ему
кажется, что именно там целые косяки рыбы стоят в нетерпеливой очереди за
наживкой.
Снасть у Карпа Ивановича грубая, прочная - три громадных ореховых и
можжевеловых удилища, толстая леса из крашеного хирургического шелка,
большие кованые крючки, веретенообразные поплавки, выструганные из
сосновой коры.
Самые усидчивые рыболовы, сложив удочки, купаются на песчаной отмели,
завтракают, спят на жестких коврах телореза. Ничего не поделаешь - клев
прекратился. И пора: солнце проплыло половину дневного пути, бранливые
пастухи пригнали на водопой стадо, женщины полощут белье, детишки кричат.
И даже в такой час из-под старой, обомшелой вербы время от времени
слышится всплеск борющейся рыбы и знакомый возглас:
- А-а-а! Карп Иванович! Прошу вас ко мне.
Дитятко бережно прячет карпа в просторный мешок с мокрой травой и
долго уминает новый катышек хлеба, не отводя острых глаз от чернеющих на
воде поплавков.
Иные завистники утверждали, будто Карп Иванович знает "заветное рыбье
слово", приписывали удачи снадобью, которым, дескать, сдабривается
приманка. Глупости! Просто у него были верные союзники - знание, умение и
терпение. Пристроившись где-нибудь на заболоченной косе, между кустами на
небольшом острове или у дощатой колонки водосливного устройства,
называемого почему-то "монахом", Карп Иванович мог часами оставаться
неподвижным.
Балановский пруд лежал на стыке земель крахмального завода,
животноводческого совхоза и колхоза имени 13-летия Октября, считался
"ничейным", и до войны удить в нем разрешалось. Среди прочей рыбы здесь
водились закованные в бронзовую кольчугу карпы, легко оттягивающие стрелку
безмена до девяти-десятикилограммовой отметки. Такие рыбы почтительно и
ласково именовались "поросятами".
Попытки вытащить "поросенка" отнюдь не всегда увенчивались успехом.
Единоборство часто кончалось сухим треском сломанного удилища, а иной раз