"Эллери Квин. Тайна пентхауса ("Никки Портер" #2)" - читать интересную книгу автора

газете. Это будет моей сенсацией, понятно? Они начнут умолять меня вернуться
и пообещают пару сотен в неделю. Ну, согласны, чтобы я конфиденциально
сообщил вам свою историю, или нет? Кстати, меня вышвыривали из офисов и
покрупнее вашего, мистер Квин.
В бодрой откровенности Сэндерса было нечто притягательное. Эллери
повернулся на вращающемся стуле и посмотрел в окно.
- Я делаю вам контрпредложение, - наконец сказал он. - Рассказывайте
вашу историю. Если она покажется мне правдивой - а я буду единственным
судьей, - то я дам вам письмо к моему отцу и гарантию, что все, сообщенное
вами мне или ему, не попадет к другим репортерам или в газеты, пока дело не
будет раскрыто. И обещаю, что о вашей роли не забудут.
- Это справедливо. По рукам. - Сэндерс снова пожал руку Эллери через
стол. - О'кей, мистер Квин. Три года назад моя газета послала меня в Китай
писать хронику боевых действий. Мне нужно было хорошо ориентироваться, а это
нелегко. Пару месяцев назад я набрел на нечто интересное - это еще мягко
сказано! Не важно, как мне это удалось. Репортеры не раскрывают источники
информации, даже если их пытают на дыбе. Туань Енсунь - важная шишка в
Китае. Он один из крупнейших финансистов, поддерживающих правительство. Вы
знаете Чайна-таун - здесь или в Сан-Франциско?
- Довольно хорошо, - кивнул Эллери.
- Когда-нибудь слышали о Ли Су?
- Я знаю, что он один из самых влиятельных китайцев в Штатах.
- Вот именно. Ли Су - близкий друг Туань Енсуня. Так вот, Туань Енсунь
начал проводить тайные совещания с другими китайскими тузами. О чем они
совещались, я не знал и поэтому решил проявить инициативу. Некоторое время
мои военные корреспонденции в газету были более чем скудными. Редактор
начинал злиться. Но что я мог поделать? Если бы я телеграфировал о том, что
разнюхал, моя жизнь не стоила бы и ломаного гроша. Кроме того, такую
телеграмму просто бы не отправили.
Ну, каким-то таинственным образом Ли Су объявился в Гонконге. Я видел,
как он входил к Туаню, но назад не вышел. Тогда я послал осторожную
телеграмму, советуя разузнать о местопребывании Ли Су. Редактор
телеграфировал в ответ: "Ли Су в Нью-Йорке. Не получал от тебя ничего три
дня". Но я своими глазами видел Ли Су в Гонконге! Я продолжал наблюдать за
Туанем. Состоялось последнее совещание важных шишек, и они послали за
Гордоном Коббом. Я узнал, что Кобб на следующий день отплывает на
"Маньчжурии". Это американский корабль. Предполагалось, что он возьмет
пассажиров в Иокогаме, но в последний момент поступило распоряжение
следовать прямым курсом в Сан-Франциско. Может, вы этого не знаете, но
Гордон Кобб был одним из немногих иностранцев, пользовавшихся доверием в
китайских верхах. Он говорил по-китайски как местный житель и мог вести себя
так же - я имею в виду их обходительные манеры. К тому же он понимал их
юмор. Короче говоря, слепому было ясно, что готовится нечто важное. В наши
дни репортеру в Китае необходимы связи и друзья. У меня их было достаточно.
Я оказал пару услуг капитану "Маньчжурии", и он взял меня стюардом.
Однажды, высунувшись из бортового иллюминатора, я увидел Ли Су,
переодетого кули,* когда он поднимался по трапу на палубу третьего класса.
Ли Су - кули! Один из богатейших людей в Америке! Не знаю, сошел ли он тут
же на берег, но больше я его никогда не видел. Зато я видел, как Кобб
направляется в первый класс, и проследил за ним до его каюты.