"Золотой павлин Сабатеи" - читать интересную книгу автора (Уэнрайт Крис)

Глава четвертая

«Теперь надо сматываться отсюда,- подумал варвар. Правда, вечер уже на носу, пожалуй, пропущу пару кружек вина, а потом переночую где-нибудь в Гадюшнике».

В каждом городе всегда находится место, где обитает беднота и где среди паутины пыльных проулков и кривых улочек находит себе пристанище воровской люд. Много месяцев Конан прожил в шадизарской Пустыньке, не понаслышке была ему известна и аренджунская Свалка.

Киммерийцу приходилось бывать и в ханских покоях, и дворцах вельмож и даже правителей, но сейчас вряд ли ему там обрадовались бы. Да и наивно было бы ожидать, что после того как он выпотрошит караван или порастрясет купчишку, как в зтот раз, впереди него поскачут в город всадники с трубами и знаменами, чтобы приготовить для удачливого вора ночлег на богатом постоялом дворе.

«Спасибо, хитроумный Бел, да и тебя, Ловкач, нелишне вспомнить добрым словом».

Конан отдал должное тем, кто, как он полагал, помог ему в дерзком предприятии, и, глядя по сторонам, стал выбирать таверну, в которой можно было бы скоротать вечерок.

На глаза ему попалась вырезанная из дерева незнакомая птица, прибитая над крыльцом с колоннами из отполированных временем толстых бревен.

«Что это за птица?»- удивился варвар, поворачивая к зданию, которое, судя по его виду, и было таверной, где даже припозднившемуся клиенту не откажут в ужине и кувшинчике вина.

Подойдя поближе, он разобрал надпись на темной доске, венчающей крыльцо. Корявые буквы гласили: «Туранский сокол».

– Надо же, оказывается, сокол!- хмыкнул варвар.- А я и не признал.

Он еще раз посмотрел на изображение пернатого существа, больше смахивающего то ли на голубя, то ли на ворону, и, усмехнувшись, направился к дверям. У входа стоял, человек в коричневом кафтане, который напомнил киммерийцу одежду шанки – племени, жившего в пустыне недалеко от Замбулы. Человек хватал ртом воздух и как-то, странно посмотрел на киммерийца мутным взглядом, потом повернулся и, пошатываясь, скрылся внутри здания.

Его лицо показалось варвару знакомым, где-то он его уже видел. Нет, определенно они встречались!

«Ух, ты! – через мгновение воскликнул про себя варвар.- Это же Хафар, визирь Джунгир-хана! Что, интересно, он делает здесь один, да еще в такой одежде?»

Он вошел внутрь и увидел, что великий визирь Замбулы с трудом карабкается по лестнице куда-то вверх, перебирая руками по перилам, а снизу за его действиями внимательно наблюдает мальчонка в грязной набедренной повязке.

«Ха!- подумал киммериец.- Похоже, не один я им интересуюсь! Забавно… Посмотрим, что будет дальше».

Он толкнул дверь и вошел в наполненный гулом множества голосов зал. Стараясь не привлекать к себе особого внимания, даже слегка сутуляеь, чтобы его рост не слишком бросался в глаза, что, впрочем, было совершенно напрасно, варвар прошел к свободному месту. Усевшись на скамью, он подозвал к себе мальчишку-подавальщика и заказал кувшин вина. Приказание было тотчас выполнено, и киммериец, налив себе первую кружку, начал не спеша прихлебывать напиток, не забывая посматривать на хозяина таверны, чья лисья физиономия выдавала напряженное ожидание. Через некоторое время мальчишка, который был на лестнице, подбежал к нему и что-то зашептал на ухо. На хитрой морде хозяина засияла удовлетворенная улыбка, и он кивком отпустил своего слугу.

«У этого Хафара, должно быть, навалом монет,- подумал Конан,- наверняка даже больше, чем у купчишки из Акита. И надрался он изрядно… Может, имеет смысл пощипать и его?»

Он решил побыть здесь до ночи, а там уж действовать по обстановке. Не зря же мальчишка-слуга следил за Хафаром. Значит, не только варвара заинтересовал кошелек великого визиря. Конан задумался, подперев голову рукой и почти не глядя на публику, гомонящую вокруг. Ему вспомнилось, как пару лет назад он сыграл не последнюю роль е этой треклятой Замбуле, когда на престол в результате сложных и кровавых интриг сел зеленый юнец, совсем мальчишка.

Киммериец попал туда почти случайно, из-за Глаза Эрлика, магического камня, который служил амулетом для правителя Замбулы. Камень этот был украден, и вместе с Испараной они вернули его Актер-хану. Сначала тот осыпал варвара королевскими почестями: пригласил его на обед, угостил вином, наградил, расхваливал на все лады, назначил капитаном гвардии. Но потом проявил подлое вероломство, словно забыв, что киммериец оказал ему крайне важную услугу. Не случись этого, Конан никогда бы не присоединился к предводителю заговорщиков Баладу. Замбула ему не нравилась, а населявшие ее люди нисколько не волновали. У киммерийца не было намерений ни помогать им, ни мешать.

Не обмани его хан столь подло и неожиданно, Конан сохранил бы ему верность и, без сомнения, острый ум и воинское мастерство варвара обернулись бы против заговорщиков.

Но вероломство Актер-хана вызвало в нем праведные горечь и гнев. Он многим пожертвовал, чтобы вернуть правителю Замбулы желанный амулет. Испаране тоже пришлось немало перенести из-за этого треклятого Глаза Эрлика. А оказавшийся столь неблагодарным властелином хан заточил ее в темницу и отдал в руки палачей. Варвар тогда остался на свободе только благодаря случаю. Поэтому он и обиделся и разозлился на правителя Замбулы, обвинив при этом самого себя в излишней самоуверенности: не позволь он себе расслабиться, вполне возможно, сумел бы довольно быстро раскусить Актер-хана. Душа его жаждала мести, и он присоединился к заговорщикам.

Однако Балад тоже оказался мерзавцем, и Конан чуть было не заплатил своей головой за отказ пойти к нему на службу после свержения хана. Слава богам, для киммерийца и Испараны все кончилось благополучно. В результате трон достался сыну Актера, юному Джунгир-хану.

Да этому мальчишке и сейчас не больше четырнадцати лет. Разумеется, нет никаких сомнений, что за него в Замбуле правят Хафар и Испарана! Испарана… Это имя пробудило в варваре сладостные воспоминания. Что это была за женщина! Пламя! Испепеляющее и в то же время необычайно нежное… Забыть такое невозможно.

«Нергал меня раздери!- выругался Конан.- Что же, в самом деле, делает здесь Хафар? Если он поссорился с Джунгир-ханом или Иснараной, что одно и то же, и сбежал оттуда, то за каким демоном ему так таиться? Нет никакой нужды! А может, в Замбуле что-нибудь приключилось? Вот если Джунгир-хан потерял свой трон, а визирь остался ему верен, в этом случае он совершенно прав, что не хочет привлекать к себе внимания».

Варвар даже вспотел слегка от усиленных раздумий. Очень уж сложные интриги во дворцах туранских владык! Он не всегда мог разобраться до конца в их хитросплетениях, а поскольку любил во всем ясность и точность, то тонкости поведения всех этих повелителей и их вельмож были для него иногда сродни чародейству. Магию и чародейство он принимал как неоспоримую данность, однако в душе сильно недолюбливал. Для его натуры гораздо легче и уж куда приятнее было снести головы десятку противников, чем размышлять о причинах поведения того или иного сановника, от которого зависела судьба многих людей, а часто и его, Конана, дальнейшая жизнь.

«Допить вино и топать в Гадюшник, вот что надо делать!» – наконец, решил варвар.

Сказать, что он боялся чего-нибудь, было бы, мягко говоря, неверно. Киммериец, несмотря на свой достаточно юный возраст, столько уже повидал в жизни и успел принять участие в таком количестве смертельно опасных предприятий, что удивить его, а тем более напугать было сложно. Дело в другом: если нет крайней необходимости совать голову в пасть дракона, то и не надо этого делать, потому что чужая секира и так тебя найдет. Конан уже собирался последовать мудрому совету, который сам себе и преподнес, как еще одна мысль обожгла его мозг.

«Испарана! Если этот визирь здесь, то она тоже может быть где-то неподалеку. Если она, конечно, жива,- поправил он себя.- Надо поговорить с Хафаром и все разузнать»,- решил он, но тут же засомневался в правильности своего решения, так как вспомнил, что визирь, похоже, напился до синих соплей и вряд ли был способен поведать что-нибудь вразумительное.

«Да и утром, когда проспится, поговорить нам вряд ли удастся,- подумал варвар.- Кто-то следит за ним, и неясно, будет ли еще визирь здесь к восходу солнца, к тому же живой. Надо бы присмотреться, кого это он так заинтересовал».

– Хозяин!- поднял руку Конан.- Что у тебя есть на ужин?

Тот, не выходя из-за стойки, поверх голов толпящихся в таверне людей начал перечислять:

– Баранина, фазаны в имбирном соусе, копченый вилайетский лосось…

– Давай все,- махнул рукой киммериец. До ночи было еще много времени, и неизвестно, что может произойти, а значит, надо подкрепиться как следует.- И еще кувшинчик вина!- Он бросил на стол пару серебряных монет, которые ловко подхватил подлетевший к нему мальчуган.

«Испарана!- продолжало стучать в голове Конана.- Если ей грозит опасность или нужна помощь… Разве я могу бросить ее в беде?»

Отношения между варваром и прекрасной замбулийкой начались с жестокой вражды, но Конан сразу же почувствовал, как неудержимо влечет его к этой женщине, которая так же, как и он сам, могла убить врага легко и непринужденно, не испытывая при этом никаких душевных мук. Конан вспомнил слегка удлиненное лицо с высокими скулами, пристальный взгляд миндалевидных карих глаз, нос с легкой горбинкой и полные чувственные губы, густую копну великолепных, отливавших пурпуром, черных волос.

Ее тело, стройное и сильное, ее благоухающая золотисто-коричневая кожа! Киммериец печально вздохнул.

Конечно, всякий, у кого повернулся бы язык назвать, Конана чувствительным и сентиментальным, оказался бы лжецом или, на худой конец, совершенно не разбирающимся в людях человеком. Киммерийцу, его варварской натуре, такие чувства были незнакомы и даже чужды, но, тем не менее, он вспоминал об Испаране с какой-то непонятной, удивительной для него самого теплотой. Два с лишним года назад, покидая Замбулу, он звал ее с собой, но эта удивительная женщина отказалась. Тогда раздосадованный варвар подумал, что Испарана пренебрегла им, поскольку за помощь в возведении на трон Джунгира она получила титул Соратницы хана и по праву могла считаться первой женщиной Замбулы. В гневе и обиде он поклялся тогда забыть эту паршивую Замбулу и все, что было связано с ней, и прежде всего, Испарану. Но ее-то он как раз забыть не смог. Видимо, так решили боги, и никто из смертных не в силах изменить их решения.

Ожидая, пока ему принесут еду, Конан стал внимательнее приглядываться к людям, заполнившим зал «Туранского сокола». Таверна находилась недалеко от городского рынка, и народ здесь собирался соответствующий: торговцы, погонщики верблюдов, мелкие городские чиновники. В этой толпе киммериец не видел тех, кого искал: почти никто из них не носил оружия, по крайней мере, явно. Было понятно, что все это обычные мирные люди. Наметанный глаз варвара не различал среди них крепких бойцов, которые вполне могли быть переодетыми стражниками или чьими-нибудь воинами.

«Если кричит сорока,- вспомнил варвар пословицу, которую слышал от гиперборейского охотника,- то неподалеку может оказаться медведь.- Он с хрустом вонзил свои зубы в ножку принесенной ему дичи.- Подожду. Они обязательно придут, клянусь хитроумным Белом!»