"Владимир Пузий. Герой порванных времен (фрагмент)" - читать интересную книгу автора

Недожареный кусок страйца (есть такое насекомое размером с
человеческую руку, очень толстое и невероятно проворное для своей
комплекции) уже успел испортиться - пришлось отшвырнуть подальше. А
больше ничего у меня не было.
Я лег на спину, заложив руки за голову, и принялся созерцать
кучерявые завитки белесых облаков, проплывающие на фоне серого неба.
Вечерело, и я с какой-то обреченной бесшабашностью подумал: куда же
задевались господа встречающие? Или это был вовсе не дозорный, а так,
приблудный лесовичок, заметивший рослого детину бандитской внешности и
чухнувший куда подальше от возможных неприятностей? Мысленно
представил себе, как должен сейчас выглядеть: столько месяцев
скитавшийся в горах, постоянно недоедавший и недосыпавший, усталый,
как черт, в изорванных лохмотьях черного цвета, с комками спутанных
грязных волос. Нда, та еще картинка!
Все-таки, не лесовичок. Шаги по земле разносятся быстро и надежно,
особенно если идет несколько взрослых троллей. Тогда они топают так,
что поневоле начинаешь оглядываться в поисках убежища. Я искать
убежища не стал - просто приподнялся на локте и всмотрелся в
колышущуюся стену травы, которая начиналась в двух шагах от места моей
импровизированной стоянки.
"Ну надо же! Нет, ожидал увидеть кого угодно: троллей, гномов,
даже драконов, но чтобы люди!.."
Я вскочил с земли, и на моем лице отразилась такая бешеная
радость, что явившиеся из зарослей вооруженные до зубов молодые
мужчины отпрянули, хватаясь за рукояти мечей. Потом заметили, что я
безоружен, и немного успокоились.
"Ну и слава Богу - пардон, "Создателю" - люди все-таки лучше, чем
тролли, или, скажем, горгульи. Хотя, конечно, и среди людей
встречаются такие..."
А потом я присмотрелся к ним повнимательнее и увидел заостренные
на концах уши, услышал речь с характерным акцентом и понял, что имею
дело отнюдь не с людьми. И впрямь, откуда им здесь взяться? Но
поскольку мои новые знакомцы упорно именовали себя не иначе, как
"людьми" или "долинщиками", я не стал их разубеждать. Мне и так
довелось несладко. Новые знакомцы почему-то вдруг заподозрили меня в
страшном грехе - решили, будто я горянин. Сам я понятия не имел, кто
такие эти горяне, догадался только, что существа они весьма и весьма
скверные. Я себя таковым не считал и попытался доказать сие
долинщикам. Они вроде бы поверили; повелели мне взять дорожный мешок и
отправляться с ними. Я охотно повиновался, питая меркантильные надежды
поужинать у этих гостеприимных существ, а может, - чем Создатель не
шутит, - и позавтракать.
В общем, отправились в дорогу. Я оказался в самом центре отряда,
состоящего из десяти молодых, лет по двадцать-двадцать пять, парней да
пожилого высокого громилы с седеющими волосами, громким трубным
голосом и дурными манерами. Его угловатое лицо разукрасили старые
шрамы; внимательные, все время слегка прищуренные глаза следили за
окружающим с вошедшей в привычку подозрительностью. Он передвигался
стремительно и уверенно, как матерый хищник, отлично знающий свою силу
и власть, и пользующийся ими, когда это нужно.