"Владимир Аренев. Ветер не лжет" - читать интересную книгу автора

вдалеке тех, кто шел по вашим следам. Преследователей было много, Каракурт,
наверное, захватил с собой всех. Старые обиды - со временем они лишь
становятся острее. Каракурт хотел расквитаться с тобой наверняка, сполна.
И хотя твоих людей было мало, несравнимо меньше, нежели Каракуртовых
головорезов, теперь ты не сомневался в победе. "В шулдара словно вселился
джиэммон", - могли бы сказать о тебе те, кто был с тобою в том бою.
Могли бы - и ошиблись бы ровно на одно слово.
Потом...
"Потом, - напоминает сидящая в тебе тварь, - ты попытался нарушить
договор. Убить меня! - Голос джиэммона с каждым мгновением набирает силу, он
очень разгневан, твой нечаянный сосед по телу, твой нежданный господин. - И
ты, - признает он, - едва не убил меня. Вот только где бы ты был теперь,
если б не я? Стервятники уже выклевали бы твои глаза, шулдар, и ветер занес
бы твое тело песком - и никогда не повстречал бы ты Иллэйсу... кстати, ты
уверен, что именно ты любишь ее? Вожделеешь - да, после долгого странствия
через пустыню это вполне объяснимо, но вот - любишь ли? Способен ли ты
вообще любить, твое могущество? Я дал тебе многое, Иллеар: и тогда, в
деревне, и после. Ты можешь лучше и тоньше чувствовать запахи. В бою ты
становишься сильнее. В постели - ненасытнее. А еще ты наконец-то научился
любить, но это не ты - я полюбил Иллэйсу. Я! Убей меня - и что останется? Ты
снова превратишься в идеального правителя: без чувств, без сердца, без души.
Иллэйса перестанет тебя волновать: всего лишь красивая девчонка, еще одна из
многих. Но ты будешь помнить, каково это - любить. Не чувствовать, но
помнить, шулдар. Всегда, до самой смерти. Вот это я тебе обещаю!"
Ты слушаешь его - и смотришь в ее глаза.
"Как можно не заметить чудо?!" - "Если не верить в него".
Ты рвешься изо всех сил, ты пытаешься одолеть тварь, засевшую в тебе,
слившуюся с тобой, но единственное, что удается, - завладеть одною рукой -
ненадолго, на пару мгновений; ты сжимаешь кулак и чувствуешь боль, пальцы
натыкаются на что-то острое, кровь, запах крови сводит с ума, джиэммон,
сидящий в Змейке, вскидывается и смотрит на тебя удивленно... он еще не
понимает... всего лишь рука, одна рука, ничего больше... ты бьешь под дых, а
потом снова - уже туда, где нижняя челюсть соединяется с горлом... гребешок,
похожий на розу, входит легко, будто для того и предназначен... Змейка,
по-детски вскрикнув, переваливается через парапет и начинает свое долгое,
последнее падение... ты снова бьешь - теперь уже не рукой, а силой
собственной мысли, воли, ты выжимаешь эту тварь из себя, выдавливаешь, -
единственная подвластная тебе рука стиснута в кулак, и кровь сочится, твоя
кровь, джиэммон теряет рассудок от этого запаха, и ты бьешь, бьешь, бьешь,
и - вспышка перед глазами! - заваливаешься на каменную площадку, и удар от
падения такой сильный, что слезы выступают на глазах, слезы, слышишь! -
слезы, тебе больно, она склоняется над тобой, тебе больно? - мне больно;
значит, все хорошо, если больно - значит, живешь.
- Я люблю тебя.
- Я люблю тебя.
С грохотом распахивается люк.
- С вами все в порядке, государь?!
Это старый ал-Леад, прихватив вместо оружия жаровенку-черепаху,
вскарабкался наверх. К счастью, опоздал.