"Владимир Аренев. Паломничество жонглера (трилогия "Хозяин небесного зверинца" #1)" - читать интересную книгу автора

лысого все равно никакого; Тунилюк понадобится ему попозже, а сейчас...
По приказу капитана двое гвардейцев вошли в проем и встали по обе
стороны, как можно выше воздев принесенные факелы. К'Дунель же гончим псом
скользнул в гущу деревянных обломков, стараясь при этом ничего не задеть;
ступал крайне осторожно и осмотрительно, внимательно изучая "место попрания
закона". В том, что таковое попрание здесь произошло, Жокруа не сомневался.
Кровавые ошметки на выложенном разноцветными плитами полу только
подтвердили К'Дунелевы подозрения. Неужели все так просто - и этот рыжий
жонглер, Сатьякал ведает каким образом, нашел здесь свою смерть?
Жокруа не верил в столь удобное совпадение. Он вообще не верил в
удобные и удачные совпадения, предпочитая всякий раз приятно удивляться им,
нежели разочаровываться в скороспелых выводах. А здесь... Нет, именно сейчас
он никак не мог позволить себе поверить в то, что жонглер мертв!
И кстати, где само тело? Ведь не разнесли же его в клочья неведомые
силы, бушевавшие в храмовенке!
К'Дунель резко обернулся к гвардейцам, велел светить получше и повторно
осмотрелся. На сей раз внимание Жокруа привлекли две детали: идолы
Остроклыкой и Яркокрылого остались на своих постаментах, хотя вокруг них
явно кипело сражение... ("Сражение деревянных фигур. Да ты не безумен ли,
капитан?" - Нет, он знал, что не безумен. Достаточно было вспомнить то, что
случилось в позапрошлом году в Таллигоне...)
К'Дунель шагнул к идолу Яркокрылого и, не вполне понимая, зачем,
постучал по деревянному боку.
Гулкое эхо в ответ и тягостное поскрипывание качнувшегося крыла.
Пустота - мертвая, безразличная.
Теперь госпожа этого месяца, Кабарга Остроклыкая. Жокруа еще только шел
к ней, а уже видел ответ на свой вопрос. Деревянные клыки и копыта идола
были вымазаны чем-то алым. Нижняя челюсть оказалась поднятой, но стоило
капитану прикоснуться к ней - она упала с глухим стуком. Изнутри пахнуло
смертью, и кровь, скопившаяся в челюсти, потекла по шее Остроклыкой.
Сами собой вспомнились строки из Запретной Книги: "И идолы их оживут, и
станут терзать людей, яко же терзали они тело Его - и вновь низойдут в
Ллаургин Отсеченный хвори, и беды, и муки, и смерть беспощадная".
За спиной заскулил пришедший в себя жрец Тунилюк.
- Вставьте факелы в гнезда и подите разгоните толпу, - устало велел
К'Дунель гвардейцам. - Артистов - в фургоны, и пусть сидят, пока у меня не
найдется на них время. А этого выведите отсюда, я сейчас с ним поговорю, но
нечего ему смотреть... - Оборвал, махнул рукой - и так понятно.
Вывели.
Сейчас... сейчас Жокруа поговорит с лысым Тунилюком и порасспросит, как
выглядела храмовенка до... всего. А потом отпустит на все четыре стороны. А
потом...
В одном из "ползучих" входов, черными провалами зиявших по всему
периметру храмовенки, кто-то шевельнулся. К'Дунель скользнул в тень ("А
вдруг, вопреки всякому здравому смыслу, - жонглер?!") - и тут же вышел
навстречу выпрямлявшейся фигуре.
Не скрывая раздражения, процедил:
- А вы откуда здесь взялись? Я же велел сидеть в фургоне.
Узколицый трюньилец согнулся в смиренном поклоне. Впрочем,
оправдываться не стал.