"Владимир Аренев. Правила игры" - читать интересную книгу автора

здесь четыре сотни лет назад. Талантом повествователя обладают считанные
единицы, и все они добровольно соглашаются стать живым аттракционом.
Странные люди... До сих пор неясно, например, как удается повествователям
передавать эти самые образы, как они добиваются того, что внимающий
испытывает эффект присутствия, откуда, наконец, они знают о том, что
случилось сотни лет назад. Ученые давно уже потеряли надежду исследовать
сей феномен и только махнули рукой: пускай живут, как хотят. И
повествователей это, похоже, вполне устраивает.
- Впрочем, господа, - продолжал тем временем старик, - сегодня вы
должны как следует отдохнуть, чтобы завтра мы могли всецело заняться
повествованием. Прошу вас, следуйте за мной.
Он развернулся и стал подниматься по лестнице. Мы шли за ним,
благоговейно притихшие и готовые погрузиться в романтическую атмосферу
былого.
К сожалению, это "погружение" началось буквально с первых шагов. По
непонятной причине хозяева "Башни" решили не тратиться на сооружение здесь
лифта или другого подъемного устройства, и мы вынуждены были идти наверх
пешком.
Впрочем, лучше так, чем подземными путями да в полной темноте, -
подумалось мне. - Ведь когда-то даже этой лестницы не было, а все четыре
башни, расположенные в ущелье, имели лишь два входа - по одному на каждую
сторону, - и начинались они где-то аж в долине Ханха. Это потом уже в стене
вырубили лестницу - когда Крина потеряло свое стратегическое значение.
Строители лестницы позаботились об усталых путниках: через равные
промежутки ступеньки чередовались с небольшими площадками, на которых можно
было остановиться и перевести дух. Мы честно останавливались и переводили.
Площадки, в отличие от самой лестницы, были оборудованы невысокими
металлическими ограждениями. Я подошел к краю, прислонился к холодным
прутьям заборчика и, перегнувшись, посмотрел вниз. Автобус, который привез
нас сюда, уже почти выехал из ущелья, и можно было различить только его
ярко-желтую крышу.
Солнце садилось, и в Крина стало темнее и прохладнее. В сумерках дно
ущелья просматривалось плохо; там зашевелились тени, и казалось, это духи
древних воинов пришли сюда, чтобы поприветствовать нас. Я поежился и
взглянул на повествователя. Старик стоял в стороне от группы и смотрел туда
же, куда и я минуту назад, - вниз. Его загорелое лицо в накатывающейся
темноте выглядело совсем черным, только развевались на ветру седые пряди.
Мугид словно забыл о том, где он и кто он: безжизненно повисли руки, и
взгляд устремился в одну точку, наблюдая нечто, скрытое от нас,
неповествователей. Потом старик вздрогнул и, извинившись, повел гостей
дальше.
Теперь мы были даже рады продолжить восхождение, потому что на
лестнице стало ощутимо холоднее. К тому же не знаю, как других, - меня
смущал вид вечернего Крина. Было в нем нечто мистическое, древнее -
вызывавшее из самых глубин памяти тот давний, детский, казалось, навсегда
побежденный страх перед темнотой.
Оставшийся путь мы преодолели значительно быстрее, и вскоре Мугид
распахнул перед нами высокие металлические створки, за которыми были тепло
и свет. Мы вошли в большой гулкий зал, который освещали изготовленные в
виде факелов лампы. Вообще интерьер гостиницы был стилизован под