"Виктор Пушкин. Самая крупная победа " - читать интересную книгу автора

этом и говорить нечего, они и без того ничего не боятся.
Прямой левый в туловище оказался гораздо легче, чем в голову.
Требовалось только под конец резко нагнуться в пояснице, чтобы достать до
противника и сделать удар полновеснее.
Но вот когда я вышел на ринг, то опять обо всем забыл. И устал опять
страшно. "Да как же это они боксируют по два, по три раунда?" - удивлялся,
глядя потом, как без устали крутились по рингу старенькие.
Когда мы все помылись и собрались в раздевалке, будто невзначай зашел в
тренерскую комнату и Вадим Вадимыч. Он достал из столика фотоальбом,
пригласил всех подсесть поближе, раскрыл его. И я увидел стареньких, какими
они были год, два и даже три назад.
Все выглядели абсолютно по-другому. И дело было вовсе не в том, что
тогда это были худенькие, узкоплечие, неуверенные в себе мальчишки. Нет, я
уловил в выражении их глаз, лиц, фигур то, что со стыдом видел у себя, Мишки
и других новичков.
Вот боксирует в учебном бою Борис. Снимок сделан явно неожиданно, и
шутливая подпись, брошенная наискосок, как нельзя лучше выражает суть
происходящего: "Не бойся, я сам боюсь!"
У обоих искаженные от страха, перепуганные лица, зад оттопырен, а вес
тела - на левой ноге, чтобы можно было немедленно удрать.
- Вот это их первый учебный бой,- улыбаясь, пояснил В'адим Вадимыч.
Я невольно посмотрел на участников этого поединка, которые только что
храбро и красиво боксировали, и подумал: "Так, значит, и они когда-то не
меньше моего дрейфили?"
По дороге домой Мишка сказал:
-Ну уж пусть мне теперь кто-нибудь похвалится, что никогда ничего не
боялся! Чепуха, все боятся!
-Правильно,- подтвердил Комаров. А Борис добавил:
-Только вот некоторые со временем преодолевают это, а другие падают
духом и сдаются.
Я вспыхнул и опустил голову. Ведь чуть было не сделал такую глупость.
В этот вечер я сам пошел к Севе и для начала смял две газеты одной
рукой; правда, под конец незаметно помогал и другой. Сева тоже попробовал,
но даже и одну до конца не домял, сказал: "Ладно, после, сейчас что-то не
хочется",- а я-то видел, что он устал, но сделал вид, будто не понял его
хитрости, и хотел начать объяснять, что такое настоящая храбрость, да
прибежала его сестренка, плакса Лидка, увидела измятые газеты и сразу же
пообещалась папе сказать. Оказывается, он их еще не читал.
Что же ты новые-то дал! - возмутился я.
Да ладно, не обращай на нее внимания! - махнул рукой Сева.- Дальше,
дальше-то что?
Ну что? - делаясь строгим и вспоминая, что нам говорил Вадим Вадимыч,
сказал я.- В общем, запомни:
храбрый не тот, кто ничего не боится, а тот, кто боится...
Как же это? - не дослушав, удивился Сева.- Значит, если наша Лидка
мышей боится, так она самая
храбрая?
Да ты подожди! - рассердился я.- Я ж не договорил: кто боится, но все
равно идет и идет вперед, ясно?
А Лидка твоя, конечно, трусиха. Но вот если бы она боялась мышей и все