"Виктор Пушкин. Самая крупная победа " - читать интересную книгу автора

Да понимаешь, мам,- боясь признаться, что все болит (еще всполошится!),
спокойно ответил я,- как-
то не хочется сразу из-под одеяла вылезать...
Не я, сам просил! - Она подошла к будильнику и утихомирила его.
А я, дождавшись, когда опять остался один, стал осторожно вылезать
из-под одеяла, и снова малейшее напряжение вызывало боль. До этого я и не
подозревал, что даже в пустяковом движении принимает участие сразу столько
мышц. Поднимаешь только руку, а отдается и в плече, и в животе, и в спине.
Вспомнив слова Вадима Вадимыча, что как бы ни было больно, нужно все
равно двигаться и тогда все скорее пройдет, я, стиснув зубы, кое-как
поднялся. Едва передвигая ноги, выглянул в другую комнату и облегченно
вздохнул: там никого не было.
За окном было серо, и оттуда тянуло пронзительным холодом. По спине
сразу же побежали мурашки, и очень захотелось опять забраться под одеяло и
замереть. Но я переборол себя, еще шире растворил форточку и огляделся.
Так с чего же мы вчера начинали? А, вспомнил: сначала шли медленно,
потом все быстрее и быстрее и под конец побежали. Потом снова перешли на шаг
и начали делать на ходу всякие упражнения.
Не обращая внимания на боль, я пошел, но сразу же уперся носом в
книжный шкаф. Недовольно повернулся в другую сторону - диван! Вот и побегай
попробуй! Придется на месте.
В комнату заглянула мать.
Простудишься,- увидев открытую форточку, сказала она.
Нет, мам! Не мешай...
Она покачала головой, затворила дверь, а я, снова отойдя на середину
комнаты, стал вначале осторожно, потом все смелее и смелее и все меньше
ощущая боль, делать зарядку. Правда, увлекшись, я несколько раз стукался то
о книжный шкаф, то о стену или стол, шипя, тер ушибленное место, но не
отступал. Вскоре мне было совершенно не холодно и ничего не больно. А когда
я, разогревшись окончательно (вот почему все в зале называли зарядку
разогревом), вышел на кухню, дядя Владя, сидевший в своей меховушке у окна,
подозрительно спросил:
Чего это ты сегодня такой красный? Мать обернулась, ахнула:
Геннадий!
Я посмотрел на свой живот: верно, красный. Ответил:
Да так, мам. Я же делал зарядку. А сейчас отойди от раковины, я
умываться по пояс стану...
Ты с ума сошел! Такой холод!
Мам, ну нам же так велели. Понимаешь?
Это где вам так велели? - сразу заинтересовался дядя Владя.
Я промолчал. Тогда он, понизив голос, сказал (мать как раз в комнату
пошла):
- Эх, малый, чем по пояс-то зря мыться-полоскаться, Митьке бы шею
намылил! Весь сарай наш изломал...
"Вот для этого-то и хочу! Просто так сильным не станешь!.." -едва не
проговорился я, но сдержался, подошел к раковине, открыл кран, подставил под
струйку палец. Ух ты, какая холоднющая!
Долго чистил зубы, стараясь оттянуть самое главное, не спеша умылся и
осторожно, чувствуя на себе ехидный взгляд дяди Влади, плеснул из горстки на
грудь и чуть не завизжал. Да нет же, это не вода, а самый настоящий