"Виктор Пушкин. Самая крупная победа " - читать интересную книгу автора

парень с добрым лицом.
Ерема прикрыл было ладонью рот, но спохватился и спрятался за спины
других. А Верблюд сразу присел,
чтобы его не было видно; он сделал страшные глаза, когда я удивленно
посмотрел на него.
-Больше никто? - строго спросил Вадим Вадимыч. Все молчали. И тогда он
обернулся к курильщику:
-Что честно признался - хорошо. Но ничего у нас с тобой, дорогой, не
выйдет.
А если... брошу?
Вот тогда посмотрим. Ну, а вы,- Вадим Вадимыч обернулся к нам,-ступайте
во врачебный кабинет,
осмотритесь и принесите старосте группы справки, которые вам там дадут.
"Но почему... почему же он никого не ударил? - опасливо поворачиваясь и
вслед за новыми товарищами
выходя из зала, удивленно думал я.- Ведь нам же с Севой сказали, что...
Так неужели же это все враки?"
Первыми прошли медосмотр мы с Мишкой. Ерема и его дружок сосали
конфетки, чтобы табаком не пахло.
Когда вышли из кабинета, Мишка зловеще зашептал:
-Ничего-ничего, врач, он все равно узнает!..
И мы опять пошли в боксерский зал, чтобы отдать врачебные справки.
Там нас строго встретил староста группы, коротко остриженный, высокий
серьезный парень - наверно, из девятого или из десятого класса,- так же, как
и я, в кителе, только с комсомольским значком на груди. Он провел нас через
раздевалку в тренерскую - небольшую комнату без окон, с письменным столиком
и двумя стульями. Усевшись за стол, он долго и подозрительно рассматривал
наши справки, точно они были поддельные. Потом строго сказал, что теперь
ладно, запишет нас в секцию, но условно.
-То есть как условно? - испугался Мишка.
- Очень просто. Вы должны еще заполнить вот эти карточки.- Он выдвинул
ящик стола, достал оттуда две голубенькие бумажки и протянул сначала Мишке,
потом мне.- А когда это сделаете, пусть ваши родители подпишутся, что они не
против, чтобы вы занимались боксом. Без этого не принимаем. Да не забудьте
полотенца и мыло: в душе обязательно будете мыться. Понятно?
Мы дружно сказали, что понятно, и, попрощавшись, вышли из зала.
-Фи-и! - тоскливо просвистел Мишка, когда мы оказались на улице.-Моя
мать ни за что не подпишет
и отцу не разрешит.
Мне стало жалко его, да и потом очень не хотелось терять такого
хорошего товарища, с которым только познакомился, а казалось, знал уже
десять лет.
Да ты уговори. Или даже, знаешь, лучше вот что: скажи одному отцу по
секрету. Понимаешь?
Верно, правильно! - обрадовался Мишка.- Здорово придумал! Так и
сделаю! - Он в возбуждении
огляделся и ахнул, натолкнувшись взглядом на часы, которые висели на
углу дома: - Вот это да! Уже десятый час, а мне еще ехать сколько!
Я тоже заволновался: ой, да я же никогда не бывал в такое время далеко
от дома, вот теперь когда до него доберусь?