"А.С. Пушкин. Мятель (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

священника; насилу с ним уговорился; потом поехал искать свидетелей между
соседними помещиками. Первый, к кому явился он отставной сорокалетний
корнет Дравин, согласился с охотою. Это приключение, уверял он, напоминало
ему прежнее время и гусарские проказы. Он уговорил Владимира остаться у
него отобедать, и уверил его, что за другими двумя свидетелями дело не
станет. В самом деле тотчас после обеда явились землемер Шмит в усах и
шпорах, и сын капитан-исправника, мальчик лет шестнадцати, недавно
поступивший в уланы. Они не только приняли предложение Владимира, но даже
клялись ему в готовности жертвовать для него жизнию. Владимир обнял их с
восторгом, и поехал домой приготовляться.
Уже давно смеркалось. Он отправил своего надежного Терешку в Ненарадово с
своею тройкою и с подробным, обстоятельным наказом, а для себя велел
заложить маленькие сани в одну лошадь, и один без кучера отправился в
Жадрино, куда часа через два должна была приехать и Марья Гавриловна.
Дорога была ему знакома, а езды всего двадцать минут.
Но едва Владимир выехал за околицу в поле, как поднялся ветер и сделалась
такая мятель, что он ничего не взвидел. В одну минуту дорогу занесло;
окрестность исчезла во мгле мутной и желтоватой, сквозь которую летели
белые хлопья снегу; небо слилося с землею. Владимир очутился в поле и
напрасно хотел снова попасть на дорогу; лошадь ступала наудачу и поминутно
то взъезжала на сугроб, то проваливалась в яму; сани поминутно
опрокидывались. - Владимир старался только не потерять настоящего
направления. Но ему казалось, что уже прошло более получаса, а он не
доезжал еще до Жадринской рощи. Прошло еще около десяти минут; рощи все
было не видать. Владимир ехал полем, пересеченным глубокими оврагами.
Мятель не утихала, небо не прояснялось. Лошадь начинала уставать, а с него
пот катился градом, не смотря на то, что он поминутно был по пояс в снегу.
Наконец он увидел, что едет не в ту сторону. Владимир остановился: начал
думать, припоминать, соображать, и уверился, что должно было ваять ему
вправо. Он поехал вправо. Лошадь его чуть ступала. Уже более часа был он в
дороге. Жадрино должно было быть недалеко. Но он ехал, ехал, а полю не было
конца. Все сугробы, да овраги; поминутно сани опрокидывались, поминутно он
их подымал. Время шло; Владимир начинал сильно беспокоиться.
Наконец в стороне что-то стало чернеть. Владимир поворотил туда.
Приближаясь, увидел он рощу. Слава богу, подумал он, теперь близко. Он
поехал около рощи, надеясь тотчас попасть на знакомую дорогу или объехать
рощу кругом: Жадрино находилось тотчас за нею. Скоро нашел он дорогу, и
въехал во мрак дерев, обнаженных зимою. Ветер не мог тут свирепствовать;
дорога была гладкая; лошадь ободрилась, и Владимир успокоился.
Но он ехал, ехал, а Жадрина было не видать; роще не было конца. Владимир
с ужасом увидел, что он заехал в незнакомый лес. Отчаяние овладело им. Он
ударил по лошади; бедное животное пошло было рысью, но скоро стало
приставать и через четверть часа пошло шагом, не смотря на все усилия
несчастного Владимира.
Мало-по-малу деревья начали редеть, и Владимир выехал из лесу; Жадрина
было не видать. Должно было быть около полуночи. Слезы брызнули из глаз
его; он поехал наудачу. Погода утихла, тучи расходились, перед ним лежала
равнина, устланная белым волнистым ковром. Ночь была довольно ясна. Он
увидел невдалеке деревушку, состоящую из четырех или пяти дворов. Владимир
поехал к ней. У первой избушки он выпрыгнул из саней, подбежал к окну и