"А.С. Пушкин. Капитанская дочка (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

тем подали щи. Василиса Егоровна, не видя мужа, вторично послала за ним
Палашку. "Скажи барину: гости-де ждут, щи простынут; слава богу, ученье не
уйдет; успеет накричаться". - Капитан вскоре явился, сопровождаемый кривым
старичком. "Что это, мой батюшка?" - сказала ему жена. - "Кушанье
давным-давно подано, а тебя не дозовешься". - А слышь ты, Василиса
Егоровна, - отвечал Иван Кузмич, - я был занят службой: солдатушек учил.
"И, полно!" - возразила капитанша. - "Только слава, что солдат учишь: ни
им служба не дается, ни ты в ней толку не ведаешь. Сидел бы дома да богу
молился; так было бы лучше. Дорогие гости, милости просим за стол".
Мы сели обедать. Василиса Егоровна не умолкала ни на минуту и осыпала
меня вопросами: кто мои родители, живы ли они, где живут и каково их
состояние? Услыша, что у батюшки триста душ крестьян, "легко ли!" - сказала
она; - "ведь есть же на свете богатые люди! А у нас, мой батюшка, всего-то
душ одна девка Палашка; да слава богу, живем помаленьку. Одна беда: Маша;
девка на выданьи, а какое у ней приданое? частый гребень, да веник, да
алтын денег (прости бог!), с чем в баню сходить. Хорошо, коли найдется
добрый человек; а то сиди себе в девках вековечной невестою". - Я взглянул
на Марью Ивановну; она вся покраснела, и даже слезы капнули на ее тарелку.
Мне стало жаль ее; и я спешил переменить разговор. - Я слышал, - сказал я
довольно некстати, - что на вашу крепость собираются напасть башкирцы. -
"От кого, батюшка, ты изволил это слышать?" - спросил Иван Кузмич.- Мне так
сказывали в Оренбурге, - отвечал я. "Пустяки!" - сказал комендант. - "У нас
давно ничего не слыхать. Башкирцы - народ напуганный, да и киргизцы
проучены. Небось, на нас не сунутся; а насунутся, так я такую задам
острастку, что лет на десять угомоню". - И вам не страшно, - продолжал я,
обращаясь к капитанше, - оставаться в крепости, подверженной таким
опасностям? - "Привычка, мой батюшка", - отвечала она. - "Тому лет двадцать
как нас из полка перевели сюда, и не приведи господи, как я боялась
проклятых этих нехристей! Как завижу, бывало, рысьи шапки, да как заслышу
их визг, веришь ли, отец мой, сердце так и замрет! А теперь так привыкла,
что и с места не тронусь, как придут нам сказать, что злодеи около крепости
рыщут".
- Василиса Егоровна прехрабрая дама - заметил важно Швабрин. - Иван
Кузмич может это засвидетельствовать.
"Да, слышь ты", - сказал Иван Кузмич: - "баба-то не робкого десятка".
- А Марья Ивановна? - спросил я: - так же ли смела, как и вы?
"Смела ли Маша?" - отвечала ее мать. - "Нет, Маша трусиха. До сих пор не
может слышать выстрела из ружья: так и затрепещется. А как тому два года
Иван Кузмич выдумал в мои именины палить из нашей пушки, так она, моя
голубушка, чуть со страха на тот свет не отправилась. С тех пор уж и не
палим из проклятой пушки".
Мы встали изо стола. Капитан с капитаншею отправились спать; а я пошел к
Швабрину, с которым и провел целый вечер.


ГЛАВА IV.

ПОЕДИНОК.

- Ин изволь, и стань же в позитуру.