"Александр Сергеевич Пушкин. Пиковая дама" - читать интересную книгу автора

- Игра занимает меня сильно, - сказал Германн, - но я не в состоянии
жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее.

- Германн немец: он расчетлив, вот и всё! - заметил Томский. - А если кто
для меня непонятен, так это моя бабушка графиня Анна Федотовна.

- Как? что? - закричали гости.

- Не могу постигнуть, - продолжал Томский, - каким образом бабушка моя не
понтирует!

- Да что ж тут удивительного, - сказал Нарумов, - что осьмидесятилетняя
старуха не понтирует?

- Так вы ничего про неё не знаете?

- Нет! право, ничего!

- О, так послушайте:

- Надобно знать, что бабушка моя, лет шестьдесят тому назад, ездила в Париж
и была там в большой моде. Народ бегал за нею, чтобы увидеть la Venus
moscovite; Ришелье за нею волочился, и бабушка уверяет, что он чуть было не
застрелился от её жестокости.

В то время дамы играли в фараон. Однажды при дворе она проиграла на слово
герцогу Орлеанскому что-то очень много. Приехав домой, бабушка, отлепливая
мушки с лица и отвязывая фижмы, объявила дедушке о своем проигрыше и
приказала заплатить.

Покойный дедушка, сколько я помню, был род бабушкиного дворецкого. Он её
боялся, как огня; однако, услышав о таком ужасном проигрыше, он вышел из
себя, принес счёты, доказал ей, что в полгода они издержали полмиллиона,
что под Парижем нет у них ни подмосковной, ни саратовской деревни, и
начисто отказался от платежа. Бабушка дала ему пощечину и легла спать одна,
в знак своей немилости.

На другой день она велела позвать мужа, надеясь, что домашнее наказание над
ним подействовало, но нашла его непоколебимым. В первый раз в жизни дошла
она с ним до рассжудений и объяснений; думала усовестить его,
снисходительно доказывая, что долг долгу розь и что есть разница между
принцем и каретником. - Куда! дедушка бунтовал. Нет, да и только! Бабушка
не знала, что делать.

С нею был коротко знаком человек очень замечательный. Вы слышали о графе
Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудесного. Вы знаете, что он
выдавал себя за Вечного Жида, за изобретателя жизненного еликсира и
философского камня, и прочая. Над ним смеялись, как над шарлатаном, а
Казанова в своих Записках говорит, что он был шпион; впрочем, Сен-Жермен,