"Филипп Пулман. Тигр в колодце ("Салли Локхарт" #3)" - читать интересную книгу автора

Спор продолжался, пока председателю все это не надоело. Он постучал по
столу молоточком, требуя тишины.
- Товарищи, товарищи! Споры и дебаты суть живительная сила
социал-демократического движения, однако вы должны не только говорить сами,
но и других слушать! Товарищ Голдберг, не могли бы вы объяснить свой выбор в
пользу английского языка?
Председатель говорил на идише, и Голдберг ответил на нем же. Его голос
был жестким и сильным.
- Есть три причины, - начал он.
Все повернулись в его сторону и остались сидеть вполоборота, положив
руки на спинки стульев.
- Во-первых, мы находимся в Англии. Среди нас есть те, кто мечтает
вернуться на родину, Другие хотят отправиться в Палестину, третьи -
перебраться в Америку, но мне ли вам рассказывать, где останутся жить
большинство из нас? В Англии, товарищи. У ваших детей здесь родятся дети,
которые будут считать себя англичанами и не будут говорить ни на польском,
ни на немецком, ни на русском. Журнал, например, на польском языке будет
читаться весьма ограниченным кругом людей. То же самое касается и идиша, его
будут читать лишь евреи. Но разве наше движение исключительно еврейское?
Разве социализм создан только для евреев, а для иноверцев - нет? Думаю, что
это не так, товарищи. Я сейчас смотрю вокруг себя и вижу то же, что и на
всех наших собраниях. Знаете что? Я вижу одних евреев. Почему вы не
принимаете в свои ряды других? Нет, я понимаю, вы не намеренно не пускаете
сюда иноверцев, просто вы печатаете свои объявления на идише. Товарищи, если
это и есть социализм, то он мне не по душе. Двери этих собраний должны быть
открыты для всех талантливых членов вашей общины, кто имеет добрые
намерения, а это возможно, только если печатать обращения на английском.
Следует приветствовать всех желающих присоединиться к нам, даже женщин. На
самом деле...
Последние слова потонули во всеобщем гуле неодобрения, хотя кто-то и
поддержал идею. Но Голдберг предвидел подобную реакцию и улыбнулся,
терпеливо ожидая, когда шум стихнет. Затем продолжил:
- Да, мы не должны делать никаких различий. Это первая причина.
Вторая - гораздо прозаичнее; насколько я понимаю, как бы ни назывался наш
журнал, львиную долю материалов писать буду я. Так вот, писать я буду на
английском, а у вас нет денег, чтобы платить переводчику. К тому же писать
на английском - единственный способ лучше выучить язык...
- Но вы и так очень хорошо говорите, - раздался робкий голос.
- Да, мой английский безупречен, - радостно согласился Голдберг. - Но в
данном случае я пекусь о языке наших английских читателей.
Раздался смех.
- А третья причина? - спросил кто-то.
- О, третья причина - самая убедительная. Настолько убедительная, что,
услышав ее, у вас отпадут всякие сомнения в моей правоте. Именно она
окончательно убедила меня самого. Но, к сожалению, я ее забыл.
Улыбки, снова смех; Голдберг в точности знал, как завоевать аудиторию,
теперь она была на его стороне. Споры продолжались, но он был уверен, что
одержал верх.
- Я склоняюсь к мысли, - сказал человек в мятой кепке, - что
предложение товарища Голдберга следует принять. Хотя оно мне и не очень по