"Роксана Пулитцер. Тайны Палм-Бич" - читать интересную книгу автора

В физическом отношении она чувствовала себя вполне нормально.
Эштон вытянулась на кровати и провела рукой по телу сверху вниз. Живот
у нее был плоский и упругий, кожа гладкая, как у ребенка, - после принятой
накануне ванны из трав. И вдруг ее осенило. Так вот почему она чувствует
себя угнетенной! Сегодня у нее день рождения! Ей исполнилось тридцать семь
лет.
Она снова провела руками по телу. Оно по-прежнему упругое, подтянутое,
лучше, чем у большинства двадцатисемилетних. Однако это отнюдь не подняло ей
настроения, ибо Эштон понимала, что так будет недолго. И еще одно. Дело ведь
не в том, как тело выглядит. Дело в том, как оно функционирует. Она лежала
одна в громадной спальне, куда тяжелые шторы не пропускали лучей солнца, и
слышала, как биологические часы тикают наподобие взрывного механизма
замедленного действия. Как выразился доктор, когда призывал ее поговорить с
Алессандро? Время - это самое важное. Говорил избитые вещи. И тем не менее
он был прав. И без толку ссылаться на женщину из Англии, которая родила на
шестом десятке, или на всякие удивительные зачатия. Она хотела быть
женщиной, а не чудищем.
Само слово разбередило ее еще сильнее. Эштон нажала на кнопку, чтобы
раздвинуть шторы. Солнечный свет хлынул в спальню. Она прищурилась,
отбросила одеяла и простыни и подошла к высокому, во весь рост, трельяжу.
Эштон взглянула на свое лицо. Кожа была упругой и сухой, веки пока,
слава Богу, не отяжелели. В сущности, нельзя сказать, что она слишком уж
переживала из-за своего лица. Во всяком случае, она сейчас огорчалась не
более, чем тогда, когда только начала смотреться в зеркало. Не стоит
оплакивать потерю того, чего никогда не было.
Эштон перевела взгляд ниже. Груди все еще оставались красивыми, хотя и
не настолько, как хотелось бы. Она слегка приподняла их ладонями. Вот так
получше. Еще несколько лет назад ей не нужно было их приподнимать. Они сами
стояли прямо и гордо. Руки Эштон скользнули по ребрам к талии и бедрам. Пока
что все неплохо. И вдруг она увидела то, чего не замечала раньше, - складку,
небольшое жировое отложение в верхней части бедер.
Раздался стук в дверь. Эштон быстро забралась в постель и натянула
простыни до подбородка. Ее беспокоило не то, что Грета может увидеть ее
голой; она не могла допустить, чтобы кто-то, даже собственная горничная,
увидел изъяны ее тела.
- Войдите, - сказала она.
Дверь открылась, и вошла Грета, неся на белом плетеном подносе завтрак,
одну-единственную розу и утреннюю почту.
- С днем рождения, графиня, - едва ли не пропела горничная.
- Не с чем поздравлять, когда тебе исполняется тридцать три, Грета. -
Эштон удивилась своим словам. Она не собиралась лгать. И зачем нужно было
опускаться до лжи перед горничной, той горничной, которая отлично знает, что
Эштон исполнилось тридцать шесть лет в прошлом году и тридцать пять - в
позапрошлом? Мало было такого, чего Грета не знала о ней, или о ней с
Алессандро, или о ней с другими мужчинами. Трудно скрыть что-то от женщины,
которая убирает бокалы и пузырьки, которая следит за тем, чтобы твое белье
было отдано в стирку, и знает, какое белье после званого обеда вернулось
домой в вечерней сумочке или не вернулось вообще; женщины, которая готовит
тебе ванну, подает полотенце и видит на твоем теле отметины любви или
страсти. Эштон вдруг почувствовала себя униженной этой нелепой попыткой