"Михаил Пухов. Станет светлее" - читать интересную книгу автора

вытекавшего из-под ледника. Приблизившись к краю снежного щита, они
остановились, их строй распался, они встали полукругом и теперь совещались,
как им идти дальше.
Они показывали друг другу на скалы. Николая Бабича они пока не
замечали, потому что он стоял неподвижно. Все они были облачены в одинаковую
одежду: обтягивающие брюки темного цвета и светлые куртки с капюшонами. Их
глаза скрывались за черными очками. На груди у вожака болталось оружие, но
не автомат, а что-то вроде укороченного ружья.Такие же ружья-обрезы свисали
с плеч остальных. Некоторые держали в руках предметы, похожие на ледорубы.
Когда они наконец заметили Николая Бабича, ему показалось, что это
получилось у них одновременно. Не было такого, чтобы один из них увидел его,
закричал, и глаза всех остальных повернулись к нему. Нет, сейчас они
смотрели на него, перестав разглядывать утесы, будто уже давно знали о его
присутствии, а теперь просто решили все вопросы, связанные с подъемом, и
перешли ко второму пункту повестки дня.
Они разглядывали Николая Бабича сквозь черные очки, приветливо махали
руками - он на это ответил, - а когда он сделал движение, чтобы
спуститься, кто-то из них громко крикнул на своем мелодичном языке, который
Николай Бабич выучил сегодня во сне:
- Оставайся на месте, приятель. Мы сами к тебе поднимемся.
Вереница вооруженных людей пробралась между массивными валунами и вышла
на открытое место. Здесь они снова рассыпались в полукруг и остановились,
глядя на Николая Бабича. Их было восемь. Они одновременно сняли черные очки
- видимо, в знак приветствия - и молча стояли, разглядывая его, как
заморское диво. Некоторые что-то жевали. Лица у них были вполне
человеческие, восточного типа, темные глаза настороженно смотрели на Николая
Бабича. Но губы уже расплывались в улыбках. Видимо, это был очень
приветливый, добродушный народ. Однако первое слово принадлежало вожаку.
- Долго шел? - спросил он певуче, выплюнув жвачку в снег. - Пять
часов? Или больше?
- Семь, - наугад ответил Николай Бабич, так как даже не знал о чем
идет речь. Вожак задумчиво пошевелил толстыми губами. Лицо у него было
смуглое, загорелое, плоское. Глаза, привыкшие к черным очкам, смотрели на
мир узкими горизонтальными щелками. Единственный в группе, он был без
головного убора. Он долго шевелил губами, обдумывая слова Николая Бабича,
подсчитывая что-то в уме.
- Семь часов, - повторил он наконец. - Через перевал всегда долго. А
почему ты свернул с дороги?..
Николай Бабич колебался, не зная, как правильно ответить. Его выручил
низенький плотный человек с круглым гладким лицом:
- Наверное, захотелось побродить по чистому снегу. Когда я жил в
Мильдсе, мне постоянно этого хотелось. Ведь в городе настоящего снега нет,
даже зимой. Там его месят ногами и лопатами, посыпают солью, и он
превращается в слякоть. Верно я говорю?
- Верно, - подтвердил Николай Бабич, удивляясь, что его до сих пор не
опознали по произношению.
- Ну ладно, - проговорил вожак, прикрыв глаза-щелки. - В городе
сейчас делать нечего. Пойдем лучше с нами, приятель. Пойдешь?
Николай Бабич развел руками. Однако некому было правильно истолковать
этот жест. Уговаривать его никто не стал.