"Лев Пучков. Джихад по-русски (Кровник #5) (про войну)" - читать интересную книгу автора

дефицитного бензина (в Литовской по личным делам на транспорте катались
лишь избранные, к числу коих принадлежал и наш парень - как же, атаманов
зять, начальник штаба и вообще...), готовые дрова. Подумаешь, влажность -
эка невидаль!
Мальчишки за полдня успели проголодаться, как медведи после зимней
спячки, - полноценных углей дожидаться не стали, вывалили полведра
картошки прямо в жаркое пламя, взвив сноп искр и скандальные клубы дыма,
видимого, наверно, за километр. Антон недовольно поморщился: высшее
искусство как раз и состоит в том, чтобы соорудить костер с минимальным
количеством дыма, дабы обеспечить маскировку и не выдать свое
месторасположение врагу. Однако в настоящий момент маскироваться вроде бы
не было необходимости, слева - омоновцы, справа - станица, и суровый
наставник ограничился советом:
- На будущее: меньше дыма - больше шансов остаться в живых.
Рекомендую принять к сведению.
- Щас дрова опять возьмутся, и дым пройдет, - успокаивающе заверил
Сашко. - Ты не журись, бать, - коли враг будет рядом, мы так костер палить
не станем. А щас же врага нету!
Антон хотел было сообщить юному балбесу, что настоящий враг тем и
хорош, что никогда не знаешь, рядом он или где, а потому необходимо
постоянно ждать его в самом неподходящем месте и держать уши торчком.
Однако, взвесив все "за" и "против", не счел нужным вступать в полемику.
Они впервые оказались с казачатами вне станицы, что называется, от
общества отбились. Поэтому ребятишки, до сего момента покидавшие Литовскую
лишь в составе многочисленных нарядов, не успели откорректировать модель
поведения, их беспечность вполне оправданна. В этой связи чрезмерная
забота "батьки" об их безопасности может быть истолкована не то чтобы
необъективно, а вовсе даже превратно. Чего доброго, подумают, что "батька"
трусит, поди потом разубеди. Ничего, пусть порезвятся - надо будет
как-нибудь потом отдельно преподать им сокращенный курс выживания...
Мальчишки трапезничали, как троглодиты: жадно хватали куски вареного
мяса, соленые огурцы, сваренные вкрутую яйца, ломали испеченный накануне
вечером хлеб, обжигаясь и пачкая рты, лупили полусырую картошку, запивая
все это безобразие холодным молоком и оживленно галдя. Антон с
удовольствием наблюдал за ними, не спеша пережевывая свою порцию и ожидая,
когда пропекутся нижние картофелины, защищенные от разрушительного пламени.
Костер создавал ощущение уюта и какого-то особого комфорта: казалось,
промозглая сырость, смирившись с изобретательностью людей, отступила,
вытесненная за пределы невидимого круга жарким дыханием умиравшего в огне
благородного дерева. Хотелось блаженно жмуриться и сидеть вот так
бесконечно, забыв обо всех проблемах этого несовершенного мира. Мальчишкам
вон все нипочем - плевать, что граница под носом, супостат может в любой
момент пожаловать непрошен. Эх, юность беззаботная, до чего же ты
прекрасна!
И вообще все было бы совсем хорошо, если бы не бдительный Колян.
Товарищ, конечно, местами свой, но тем не менее принадлежность имеет к
органам правоохраны, с которыми отношения у Антона как-то не сложились. В
этом аспекте коляновская бдительность совсем неуместна, а где-то даже
чревата. "Притертый", например - черт, как же его зовут-то? - на такие
нюансы внимания не обращал. Казак - друг, надежда и опора. Постулат