"Николай Псурцев. Голодные призраки" - читать интересную книгу автора

тоже закрыв глаза и не глядя под ноги, думал я, размышлял я, понимал я, знал
я. И жив пока, и невредим, и без царапин даже, и без синяков, и красняков и
желтяков, и просто без боли - ни там ни здесь, ни в другом месте, где бы она
могла быть, а значит, а это означает, и, само собой, даже напрашивается
вывод, в заключение всех моих раздумий-размышлений, понимания и, в конечном
счете, в конце концов, не скажем так, знаний, что я точно таким же способом
могу отсюда и уйти - закрыв глаза и не глядя под ноги, и, самое главное,
больше не думая ни о чем, после того, как подумал, поразмышлял, понял и
осознал на хрен, не думая; да, да, не думать надо, ни о чем не думать, пока
шагаешь, пока находишься в процессе движения, пока делаешь дело -
перебираешься из одного места в другое, из одного обычного места в другое
обычное место или, можно сказать иначе из одного необыкновенного места в
другое необыкновенное место, хотя суть от этого не меняется - все места,
все, все у нас на свете обыкновенные и все необыкновенные, это банально, но
мало кто это осознает, даже меньше малого тех, кто это осознает, и я лично
уверен, что еще меньше... Пока перебираешься из одного места в другое - не
думать ни о чем, только знать, что перебираешься, знать, и больше ничего, и
не думать ни о чем, не думать и тогда, может быть, и выйдешь оттуда, куда
пришел, живым и невредимым, и без царапины даже, и без синяков, и без
красняков, и без желтяков, и просто без боли ни там ни здесь и ни в каком
другом месте, где она могла бы быть. Я так и делал - мне удалось, я шел и не
думал о том, что шел. И ни о чем другом, и третьем, и четвертом, и пятом...
Не думал. Сзади, за спиной, в тумане, в степи, что-то прозвенело - несложно
и коротко, и еще раз потом и еще раз - трамвай; значит, я пошел не в ту
сторону, мог бы подумать я, значит, я ошибся, мог бы подумать я, значит, то,
к чему я иду, у меня там, за спиной, мог бы подумать я, но я так не подумал,
я вообще ни о чем не думал, я просто шел. Просто. Ступня ложилась туда, куда
ей и надо было ложиться, именно туда и ни в какое другое место, ни в яму, ни
в лужу, ни на кочку, ни на валун, ни на куст, а именно туда, где ей, а
соответственно, и мне, было удобно, и именно тогда, когда ей, а
соответственно, и мне, было удобно, и быстро ложилась - вот что важно, не
медля лишней секунды. А все потому, наверное, что я просто шел, что я просто
делал то дело, которое делал, и не более, наверное...
Впереди встал гул - сначала, а потом я ощутил, как задрожала земля под
подошвами - легко и не страшно и даже приятно, щекочуще, как если бы пятки
кто дразнил павлиньим пером, а затем я почувствовал, как изменился воздух,
он стал суше, гуще, теплее, и злее, и отстраненней, и я подумал... И
спохватился, и подумал о том, что нельзя сейчас думать, и ступил ногой в тот
же миг не туда, куда надо, и совсем не в то время, в которое следовало бы, и
упал, пал, вперед, вниз, туда, где не было земли, где был гул, который
твердо уже стоял и надолго; но земля скоро появилась все же, совсем скоро,
через полтора-два, а может, и через пять сантиметров, трудно было
сообразить, когда, но сначала ее не было - это точно, а потом она появилась,
а когда, хрен ее знает, и я покатился вниз, кувыркаясь и матерясь, плюясь и
сдерживая мочу, чтобы не намочить штаны и не выглядеть в своих глазах полным
идиотом, хотя именно так в своих глазах я сейчас и выглядел, но это сейчас,
а потом, через секунду, допустим, я бы не захотел так выглядеть. Да, Во как
непросто. Я такой, мать мою!
Когда я все же остановился, была осень, и, как я потом узнал, ранняя,
уже не тепло было, но еще и не холодно, солнце светило уже без прежней