"Виктор Пшеничников. Черный бриллиант (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

И все же сверток поступил в общий зал именно отсюда, из накопителя...
Надо было как-то оправдать свое присутствие здесь, в месте, удаленном
от пограничного и таможенного контроля, и Ковалев приобрел в буфете пачку
каких-то разрисованных импортных сигарет, хотя терпеть не мог табачного
дыма.
- Вы сегодня удивительно хороши, - сказал он Наташе.
Девушка поправила крахмальную наколку на пышно взбитой льняной прическе
и, улыбнувшись, сообщила лейтенанту:
- К концу недели завезут "Мальборо". Оставить?
Ковалев покачал головой: нет, не надо, - и тоже широко улыбнулся. Со
стороны можно было подумать, что лейтенант-пограничник зашел сюда с
единственной целью - поболтать с хорошенькой буфетчицей. Не переставая
улыбаться, он отдал Наташе честь и направился в самый угол зала, где в
стороне от других примостилась на стуле сухопарая миссис, почти старуха,
которой уже ни к чему были ни пудра, ни крем, ни прочие атрибуты молодости.
Она прибыла в Союз с предыдущим рейсом, минут тридцать назад, но все
еще не отваживалась покинуть зал и выйти на воздух. При посадке самолета ей
стало дурно, стюардесса без конца подносила ей то сердечные капли, то ватку
с пахучим нашатырем.
В аэропорту занемогшую пассажирку ждал врач, но от помощи она
отказалась, уверяя, что с нею такое бывает и скоро все само собою пройдет.
Просто ей нужен покой - абсолютный покой и бездействие, больше ничего.
Она сидела под медленно вращающимися лопастями потолочного вентилятора,
вяло обмахиваясь остро надушенным платком. Весь ее утомленный вид, землистый
цвет лица, кое-где тронутого застарелыми оспинами, нагляднее всяких слов
говорили о ее самочувствии. Возле ее ног дыбились два увесистых оранжевых
баула ручной клади, и было любопытно, как она сможет дотащить их до
таможенного зала.
Ковалев остановился напротив, учтиво спросил по-английски:
- Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?
Увядающая миссис натужно улыбнулась:
- О нет, благодарю, мне уже лучше. Весьма вам благодарна.
Белая батистовая кофточка колыхалась от малейшего движения иностранки.
Но поверх кофточки, усмиряя воздушную легкость батиста, пряча под собой
тщедушное тело, громоздилось нелепое черное кимоно с широкими рукавами,
делавшее женщину похожей на излетавшуюся ворону.
Ковалев устыдился столь внезапного, неуместного своего сравнения, будто
оно было произнесено вслух и услышано; но и отделаться от навязчивого образа
оказалось не так-то просто. Он поспешно кивнул пожилой иностранке и легким
шагом пересек по диагонали продолговатый зал накопителя.
Впервые у Ковалева не было никакой уверенности, что таинственный
владелец пакета может быть обнаружен. Ему не в чем было ни упрекнуть, ни
заподозрить в тайном умысле ни одного из находившихся в накопителе. И потому
червячок неудовлетворения, почти юношеской досады точил и точил его душу.
И словно в утешение ему яркой звездочкой взошла в потемках души
внезапная радость: теперь их на земле трое - он, жена и малышка. Дочь...Как
они ее назовут? Кем воспитают?...
Хотя и с трудом, Ковалев заставил себя пока не думать о дочери, чтобы
не расслабиться, не размякнуть, и он пошел к начальнику
контрольно-пропускного пункта.