"Болеслав Прус. Доктор философии в провинции" - читать интересную книгу автора

РАЗМЫШЛЕНИЯ

Пусть же философ даст место поэту!
Материн атом, кружася по свету,
Везде во вселенной рождает движенье
И множит обильное жизни цветенье.
Природа - извечно слепое бытье -
Как паук, разноцветные сети плетет,
Не зная, не ведая в долгий свой век,
Что в жизни нашел и познал человек!
И в хаосе этом блистают виденья,
И в хаосе этом растет вдохновенье.
И в хаосе этом - приязнь и любовь,
Печаль и разлука на веки веков.
Ракушка, что спит ныне в мертвом покое,
Когда-то улитку носила на воле.
Улитка мертва и лежит под землею...
В земле же и целое племя людское.
У всех ведь у нас одинакова доля...
Властитель, что мнишь себя мощным и грозным,
Счастливых семей нарушая покой,
И ты, мотылек, что цветущей весной,
Играя, порхаешь с розы на розу...
О дева, что к милому вдруг на плечо
В мечтаниях нежных головку склонила,
О юноша!.. ты, что прижал горячо
К груди своей личико милой...
Вы, розы душистые! Вы, соловьи,
Зеленые рощи! Лесные ручьи!
Смертельный удар вас всех поразит, -
Судьба так велит!..
Апчхи!..

Неизвестно, была ли эта последняя фраза у автора поэтически-философских
стихов преднамеренной, служила ли она переходом ко второй части или же
весьма удачным окончанием, но именно в этом месте гром аплодисментов
заглушил как декламатора, так и нежные, тихие звуки рояля. Надо сказать,
что, начиная со второй строфы, одна из дам, обладавшая высоким даром
музыкальной импровизации, усевшись за вышеназванный инструмент, очень
успешно аккомпанировала декламатору.
Оценивая события с точки зрения человеколюбия, мы чрезвычайно рады, что
это замечательное сочетание поэзии и музыки довольно скоро прекратилось, ибо
умиление присутствующих дошло до апогея и могло привести к самым плачевным
последствиям. Не говоря о том, что старая дама (о которой было сказано выше)
с несвойственной ее возрасту поспешностью уже в начале третьей строфы
покинула гостиную, и о том, что некоторые не менее пожилые дамы проливали
горькие слезы, нельзя было не заметить, что поэтичного Дрындульского хватил
удар, что у одной из барышень кровь пошла носом, а комнатная собачка Милюсь
выла так пронзительно, что ее пришлось выгнать во двор, между тем как
почтенный судья Дмухальский впал в своего рода летаргию, от которой его с