"Болеслав Прус. Сочельник" - читать интересную книгу автора

- А раньше-то... а тогда-то был у вас кто-нибудь?
Юноша оживился:
- Еще бы!
Пауза.
- Помню, когда мне было восемь лет, мы с матерью пошли к дяде. Это было
недалеко, но выпал густой снег, и служанка взяла меня на руки.
Он закашлялся.
- Ну и гостей там было, детей!.. Мне подарили саблю... под стол
положили целый воз сена... На елке зажгли много свечей... три дня украшали
ее мама с теткой и все прятались от нас, как бы мы не подсмотрели...
Ха-ха-ха!
Пауза.
- Она получила фарфоровую куклу и муслин на платье. Я отлично помню:
синие глаза, черные как смоль волосы, а остальное из замши. Когда мы ее
распороли, из нее посыпались отруби...
Снова приступ кашля, еще более сильный, чем прежде. Лицо юноши
покрылось кирпичными пятнами. Глаза метали молнии.
- Пташечка моя родная! Ты сегодня, наверно, так же одинока, как и я!..
Ты думаешь, что я тебя не вижу? Взгляни же на меня, взгляни... Нет... разве
ты можешь услышать меня из такого далека...
Пока он говорил, одеяло сползло с груди; он весь дрожал, вытягивал
вперед руки, а глаза смотрели так пристально, словно хотели проникнуть
взором по ту сторону жизни. В трубе между тем шумел ветер, а стены сочились
сыростью.
- Я должен пойти к доктору, он вылечит меня. Потом в Щавницу... Надо
поправиться, и тогда... мы уж не будем одиноки...
"Кап! Кап! Кап!" - отвечали падающие капли.
- Излишеств у нас не будет, напротив, немало забот... но мы уже будем
вдвоем... Вместе! вместе!
"Кап! Кап! Кап!"
О, как страшен дом, который вздыхает и стены, которые плачут!
Больной снова закашлялся и очнулся.
- Антоний!.. Антоний!..
- Счас... счас!.. - отозвался сторож. - А-а-а... Это вы, пан?
- Послушай, как будто пахнет горелым?
- Аа... о... чтоб его... только прислонился человек к печке, и смотри,
весь тулуп к черту опалило! Верное дело!


* * *

На этот раз мы очутились в необыкновенно оживленном доме. Со всех
сторон долетал до нас гул шагов по лестницам и коридорам, за окном звенели
колокольчики мчавшихся мимо санок, под нами бренчал рояль, заглушаемый время
от времени топотом ног и взрывами смеха.
Мы стояли в темной комнате, спиной к закрытой двери, за которой стонал
какой-то больной, и лицом к другой открытой двери, которая вела в слабо
освещенную комнату. Там, вглядевшись получше, я увидел множество разной
домашней утвари, фотографии на стенах и двух молодых женщин.
Одна из них, в зеленом платье, накинула платок, положила что-то в