"Андрей Николаев, Александр Прозоров. Душа оборотня ("Ведун" #4)" - читать интересную книгу автора

чуть что - плеткой ее!
Лошадь пришлась как нельзя кстати. Свою пару он оставил в Новгороде, у
Любовода-купца. Прельстился посулами тороватого рязанца до дома его на
ушкуе довезти. Видать, расторговался тот удачно, коли трех гривен серебром
не пожалел, лишь бы мошну в целости до дома доставить. В стольном городе
Середин распихал оговоренную плату по карманам, перекинул саблю за спину,
дабы по ногам попусту не била, да и тронулся обратно пешком. Лошадь
покупать не захотел. Коняга - она ведь не мотоцикл, она живая. Свыкнешься с
ней за пару недель, сойдешься характерами, сдружишься - потом расставаться
жалко.
Однако дорожки на Руси дальние, земли обширные - за неделю отвыкший от
долгих прогулок ведун стоптал ноги до боли в икрах и мозолей на пятках, а
потому от подарка отказываться не стал.
Что лошадь пугливая, ведун понял на первой же версте: линючий заяц
вывернулся из-под копыт, кобыла прыгнула в сторону, и Середин чуть не
свалился на землю с куска кожи, заменявшего седло.
- Если опять заяц - отведаешь плетки. Вот не сойти мне с места, -
пригрозил Олег и попытался пятками придать лошадке ускорение: - Н-но,
залетная!
"Залетная" расставила пошире ноги и замотала головой, будто
отмахиваясь от оводов.
- Эх, не было печали... - Середин перекинул ногу через холку лошади и,
спрыгнув на дорогу, прислушался.
Вечерело. Ветер трепал верхушки осин и берез вдоль дороги. Желтые
стволы сосен стремились к предзакатному небу, словно в надежде погреться в
лучах заходящего солнца. В глубине леса уже таился сумрак, оттуда тянуло
вечерней росой, прелыми листьями и грибами.
"Засады нет, - рассудил Олег. - Не станут воровские люди таиться от
одинокого путника. Давно бы вышли да взяли в топоры. Значит, что-то
другое".
Крест под повязкой на запястье грел, но не обжигал. Середин вздохнул,
взял лошадку под уздцы и повел за собой. Хоть бы полянку на ночь найти,
стожок сена завалящий. О нормальном ночлеге он и не мечтал. Петляющая по
лесу дорога была ровная, с пробитой колеей, но заросшая травой - видно,
ездили по ней не часто. Оставляя следы в мягкой пыли песчаных проплешин
Олег подошел к очередному повороту. Тут лошадь встала, отказываясь идти.
Ведун дернул повод, но коняга всхрапнула, упираясь всеми копытами, и
попятилась, таща его за собой.
- Слушай, Сивка, я ведь серьезно насчет плети, - обозлился Олег.
Покалывание в запястье заставило его замолчать. Он накинул повод на
обломанный сук березы, проверил, легко ли выходит сабля, и, углубившись в
лес, прошел вперед. Деревья расступились, открывая заброшенную деревеньку в
пять-шесть домов, чтобы сомкнуться стеной за околицей. Избы стояли
покривившиеся, в посеревшей дранке зияли прорехи. Кое-где кровли просто
провалились внутрь, и стропила торчали жалко и нелепо, словно ветви
мертвого орешника. Даже колодезный сруб съехал набекрень. Скособочившиеся
плетни заросли бурьяном и лебедой.
- Однако, - пробормотал ведун, - пожалуй, ночевать здесь не стоит.
Крест пульсировал, словно покалывая кожу иголкой. Олег вернулся к
кобыле и, поглаживая ее по морде, зашептал заговор. Сивка понурила голову,