"Вадим Проскурин. Правда в глазах смотрящего" - читать интересную книгу автора

утром вернутся сюда. Ночью они не будут выставлять караул, это глупые
мальчишки, они еще не верят в смерть. А ты, - она уставилась на меня, -
веришь в смерть?
Я неопределенно пожал плечами.
- Возьми, - сказала она и протянула мне простой серебряный крестик. Я так
и не понял, откуда она его вытащила, он как будто сам собой появился на ее
морщинистой ладони.
- Держи, сынок, - сказала бабка, - и носи его, не снимая. Восьмого
сентября он спасет твою жизнь.
Ночью мы взяли троих боевиков на западном склоне высоты 532. Это были
совсем мальчишки, они не умели воевать, они даже не организовали
охранение. У них было только два автомата на троих и исход боя решило то,
что в обоих автоматах заклинили патроны и эти, с позволения сказать, бойцы
не смогли быстро устранить неисправность.
Восьмого сентября мы попали в засаду. Меня контузило в самом начале боя и
я провалялся в канаве до тех пор, пока все не кончилось. Только тогда я
пришел в сознание и оказалось, что я остался в живых один из взвода. В
медсанбате сказали, что контузия легкая и что я могу оставаться в строю.
До дембеля оставалось меньше двух недель, я хотел остаться на
сверхсрочную, все было договорено, но замкомполка отказался подписывать
контракт. Он не сказал ничего определенного, но я все понял по его глазам.
Он считал, что восьмого сентября я струсил.
Так и получилось, что я нежданно-негаданно очутился на гражданке. Почти
месяц я искал работу, и в конце концов нашел место водителя и одновременно
грузчика "Газели" Гургена Владиленовича. Дерьмовая работа, но хорошо, что
удалось найти хоть что-то. То есть, до сегодняшнего дня было хорошо.
А теперь у меня нет работы и скоро не будет жизни. Что это никто не
стреляет? И тихо как-то... Я открыл глаза.

3.


В лесу лежал снег. Он лег совсем недавно, это был самый первый снег, он
еще не затрудняет передвижения, но он уже лежит.
Какой снег? Какой лес? Где дорога? Где менты? Где Ицхак, в конце концов? Я
отпустил крестик и он провалился в многослойные недра моего камуфляжа. И я
увидел Ицхака.
Он настороженно озирался по сторонам, выставив перед собой пистолет, как
американский полицейский в голливудском фильме. Это был АПС,
автоматический пистолет Стечкина, серьезное оружие, отличное по стрелковым
качествам и очень надежное, но крайне трудное в обучении. Только настоящие
профессионалы предпочитают Стечкина более распространенным ПМ и ТТ.
- Что случилось, Сергей? - спросил Ицхак.
В его голосе явно прорезался акцент, раньше почти незаметный. Очевидно,
волнение. Я сообразил, наконец, где я слышал акцент, подобный тому,
который раньше считал еврейским. Отличная идея - замаскировать чеченца под
еврея, русский вряд ли заметит подделку, кроме того, нормальному русскому
человеку даже в голову не придет, что кто-то может прикидываться евреем.
А вокруг расстилался лес. Обычный среднерусский лес, каким он бывает,
когда очень сменяется зимой. Только дорога Москва-Крым куда-то исчезла