"Петр Лукич Проскурин. Седьмая стража" - читать интересную книгу автора

глядевший на нее сейчас с жалостью и даже скрытой нежностью, быстро подал ей
рюмку коньяку.
- Выпей, Зоя, выпей, - просил он, - одну рюмку можно. Сразу
почувствуешь себя лучше. Не надо мучить друг друга, нам так немного
осталось, а мы с тобой так много сделали...
- Боже, зачем же судьба послала мне такого братца? - сказала Зоя
Анатольевна. - Да не хочу я с тобой пить...
- Выпей, выпей, за счастье Романа выпей, - вновь быстро сказал
Одинцов. - Все остальное твои фантазии, ты просто напридумывала невесть что,
тебя всегда так не хватало в этом доме...
- Ты, Вадим, страшный человек, ты всегда подавлял мою волю, - бессильно
пожаловалась кому-то Зоя Анатольевна, неожиданно быстро взяла рюмку и жадно
выпила. - Ах, - сказала она с несчастным лицом. - Какая мерзость...
Одинцов с улыбкой одобрительно кивнул, а Роман едва не рассмеялся, -
слова матери совсем не соответствовали ее уже подсыхающей фигуре в изящном
глухом темном платье с желтоватым старинным кружевом.
- Бог меня накажет, - трагически покачала красивой головой Зоя
Анатольевна. - Ведь я поклялась никогда не переступать этот порог...
- Ты, Зоя, всегда обладала драматическим даром. Может быть, в тебе
погибла великая трагическая актриса, - опять нашел в себе силы улыбнуться
Одинцов. - Бог наградит тебя за твое мужество, да и ты должна гордиться
собой и высоко нести голову - ты родила настоящего мужчину, солдата своей
земли... В своей судьбе никто не волен в нашем роду, и ты, сестренка,
отлично это знаешь. Надо же, пришла спасать сына... От кого? Племянника от
родного дяди? Он мне дорог, дороже сына, но что я могу поделать? Так надо.
Не слушай ты, ради Бога, Полину Степановну, ей все кажется, что без ее забот
мир рухнет...
- Я могу вообще не досаждать никому своими заботами, - ни секунды не
раздумывая, отпарировала Степановна, возникая в дверях. - Могу и вообще
покинуть этот затхлый склеп, я - свободный человек.
- Правильно, - с готовностью поддержал Роман, и обстановка несколько
разрядилась, все, в том числе и Степановна, рассмеялись - они все слишком
хорошо знали друг друга.
- Вот вам и вся истина, - проворчал Одинцов, вновь чувствуя
подступавшую, как легкое подташнивание, волну неустойчивости; это случалось
с ним не часто, может быть, несколько раз за всю жизнь. - Все мало... Ну,
писала бы свои стихи, читала детективы, рассказывала небылицы, так нет, надо
еще лезть и в дела, в которых абсолютно ничего не смыслишь!
- Пойду-ка я лучше заварю вам свежий чай, - проворчала Степановна и
величественно удалилась, подрагивая подбородком; Роман, переглянувшись с
Одинцовым, хотел было выйти следом, но Зоя Анатольевна попросила его
остаться; чувствуя, что начинает подпадать под привычную магию мягкого и
доброжелательного голоса брата и бессознательно противясь этому, она вновь
испугалась.
- Наберись терпения, Роман, - попросила она, стараясь, при виде
потиравшего руки сына с невозмутимо застывшим, вежливым лицом, придать
своему голосу твердость и решительность; она еще раз почувствовала, что сын
совершенно чужой ей человек, и подумала, что этого уже ничем не выправить, -
он был слишком похож на отца, и особенно в верхней части лица: такой же лоб,
брови, глаза...