"Петр Проскурин. Полуденные сны (повесть)" - читать интересную книгу автора

Мишкой и, сталкиваясь с ним, преследовал его громким лаем, рвал когтями
траву и угрожающе тряс головой на безопасном для себя расстоянии. И еж
Мишка вынужден был подолгу неподвижно лежать, свернувшись клубком, и
злобно фыркать.
Видя, как Мишка выходит из себя и бесцельно подпрыгивает, сторожа
каждое его движение, Тимошка с удовольствием смеялся, грациозно выставляя
из-за зубов кончик розового языка. Еж Мишка, в свою очередь, считая, что
достаточно усыпил бдительность врага, осторожно выдвигал из-под колючек
хитрую рожицу, одним неуловимым движением удлиняясь, броском устремлялся в
укрытие. Тимошка только того и ждал, мягко распластавшись, он прыгал,
опережая удирающего ежа, и, угрожающе рыча, делал вид, что готов
беспощадно ухватить Мишку за самоуверенный, похожий на поросячий, только
очень темный носик, и ему, крайне занятому, всегда торопящемуся куда-то по
своим делам, ничего не оставалось, как снова немедленно свернуться в тугой
пружинящий клубок и бесконечно ждать.
Хотя люди и всемогущи, они все равно не были способны понять всей
сложности и увлекательности Тимошкиных взаимоотношений с ежом Мишкой или
Чапой. Несмотря на это, Тимошка самозабвенно любил обитателей светлого
дома, окруженного садом и лесом, да еще с чудесным озером в березках, и
это чувство обожания и беспредельной преданности Васиному дому пришло к
Тимошке вместе с его появлением на свет и от него совершенно не зависело.
Часа через полтора незаметно вернулась Татьяна Романовна, и день
покатился своим чередом. Тимошка считал все объяснения между Васей и
Татьяной Романовной законченными, а Васю готовым вернуться к своим обычным
занятиям, к сидению у озера, веселым играм и прыжкам, но для самого Васи
самое мучительное только начиналось, и мучительнее всего было чувство вины
перед женой, свое бессилие объяснить ей, почему именно сейчас нельзя было
оставить эксперимент и отправиться к теплому морю. Вася был большой
оригинал, и его часто угнетало то, что радовало других.
Семеновна, успокоенная установившимся миром, с одушевлением хлопотала
по хозяйству. Татьяна Романовна несколько раз заглядывала к спящему Васе,
он ровно и тихо дышал, лежа в своей излюбленной позе на боку, по-детски
доверчиво подложив ладонь под щеку. Ближе к обеду Татьяна Романовна еще
раз поднялась наверх, Вася обрадованно улыбнулся ей навстречу.
- Танюш, я поспал, я в порядке, - сказал Вася. - Ты как? Здорово я тебя
напугал?
- Вася, я же закаленная, в семи кипятках кипяченная.
Ничего со мной не будет. Вот поедем к морю, отдохнем, тебя наладим...
- Да, Танюша, чего меня налаживать? Я же не телевизор.
- Значит, договорились, я заказываю билеты, - подняла тонкие брови
Татьяна Романовна.
Вася отвел глаза, промолчал.
- Договорились, в пятницу уезжаем, - подвела черту Татьяна Романовна и,
как-то особенно твердо ступая острыми каблуками по деревянному полу,
провожаемая внимательным взглядом Тимошки до самых дверей, вышла.
- Вот, слышишь, Тимошка, - неискренне пожаловался Вася, - у женщин своя
логика. В пятницу, и кончено.
Раз ты ничего не ответил, значит, согласен, а, Тимошка?
Ты тоже так считаешь?
Тимошка не был подхалимом и, зная доминирующее положение в доме Татьяны