"Петр Проскурин. Полуденные сны (повесть)" - читать интересную книгу автора

инстанциям, если из меня не получится мало-мальски приличный руководитель?
- Ты не можешь этого знать, - Татьяна Романовна опять непримиримо
хрустнула сплетенными пальцами рук. - Ты никогда не пробовал этим
заниматься. Ты привык вечно тесать гигантские блоки, тогда как Кобышу для
достижения того же уровня достаточно нажать кнопку на селекторе.
- Так-таки и кнопку?
- Ну, две!
- Таня, ну скажи, чего тебе в жизни не хватает? Академического пайка?
Чем ты уж так не удовлетворена?
- Зачем же так примитизировать, Вася? Мне больно, мне стыдно, что твой
мозг так чудовищно, так бессовестно эксплуатируется и я тоже втянута в
бесконечную, изматывающую гонку.
Ровный голос и странно остановившееся выражение лица Татьяны Романовны
не предвещало ничего хорошего, человек бурно эмоциональный, она в минуты
гнева непонятно стихала, и даже интонации ее обычно оживленного высокого
голоса менялись на глухие и низкие. Желая разрядить напряжение, Вася
постарался успокоиться и придать своему лицу самое безмятежное выражение.
- Семеновна, ребят пора поднимать и кормить завтраком, давайте-ка не
нарушать с самого начала режим, - начал было Вася, но Семеновна, с
живейшим интересом выслушав неизвестные ей до сих пор подробности из жизни
племянника, стариковски пристально взглянула на обоих и, бесшумно составив
пустую посуду на ярко расписанный поднос (подносы были слабостью Татьяны
Романовны), уже выплывала из комнаты, поджав в ниточку и без того тонкие
съеденные губы. Дверь за ней бесшумно и плотно затворилась.
- Ну вот, перепугала насмерть старуху, она невесть что о нас с тобой
подумает. А ведь сама так ждала ее!
- Не беспокойся за нее, она за себя постоит, Семеновна не из пугливых.
Потом, в глазах твоей тетки ты всегда прав, она всегда на стороне мужчин,
будь то ты, Олег или Тимошка. Мужчина в глазах Семеновны неправым быть не
может.
- Сядь, ноги остудишь, - предложил примиряюще Вася, но Татьяна
Романовна, не принимая перемирия, негодующе вздернула плечи. - Ну хорошо,
Татьяна Романовна, тогда давай выступай дальше.
В лице Татьяны Романовны точно что-то захлопнулось, н Вася пожалел, что
назвал жену Татьяной Романовной, а не Таней.
- Да, да, да, - Татьяна Романовна все больше проникалась к этому
странному, нс желавшему палец о палец ударить для облегчения собственной
жизни, человеку чувством неприязни и жалости. - Вот ты сейчас на своей
кроьати отчаянно себя жалеешь! Так ведь? Никто тебя не понимает, не в
состоянии попять, где уж! Каргалов? Бездарь!
Векшип? Ну, этот совсем сошел с дорожки! Полуянов? Ну конечно, шут,
рыжий на ковре, - усмехнулась она одними губами, хотя внутренний голос
давно просил, убеждал, умолял ее остановиться, образумиться, перевести
дыхаипе. - Да, да, да, вокруг одна только дрянь, серость, ничтожество! -
неслась она дальше в своем ослеплении. - Во WEC одном божественный дар,
я-божественный сосуд, только мне одному доверено нести факел.
Побледневший Вася, сильнее вжимаясь в подушку, старался не глядеть
сейчас на жену, видеть ее сейчас было ему трудно, почти невыносимо.
- И мою судьбу ты мимоходом перечеркнул, - продолжала свои безжалостные
обличения Татьяна Романовна. - И не делай страдальческие глаза! Я бы давно