"Виктор Пронин. Банда 8 ("Банда" #08) " - читать интересную книгу автора

- Нет.
- Это хорошо.
- Почему?
- Потому что я совершенно искренне не смогу ответить ему на этот
вопрос.
- Он уже спрашивал?
- Да..
- Ошибка, - сказал Пафнутьев. - Это ошибка.
- Я тоже так решил, но ему об этом не сказал. У меня все, Паша.
- Будь здоров!
Да, и Пафнутьев, и Халандовский поняли - Лубовский совершает ошибку.
Показывая свою осведомленность о том, что происходит в Генеральной
прокуратуре, какие мнения там зреют, какие решения принимаются, он тем самым
как бы заранее призывал к бдительности, осторожности. Неуязвимость, которая
сопровождала его до сих пор, расслабила, убедила в каком-то превосходстве.
Обстоятельства, благоволившие ему, показались результатом собственных
усилий, собственного ума и проницательности. А деньги, большие, хорошие
деньги убедили Лубовского во всемогуществе. Да, могущество было, деньги
действительно помогали ему контролировать многое, но не все, ребята, не все.
Побед не бывает окончательных, окончательными бывают только поражения.
Конечно, человек слабый, глупый и корыстный, столкнувшись с таким напором, с
такими возможностями, наверняка дрогнет. Никуда ему не деться от вкрадчивых,
железных объятий олигарха. Личное знакомство с президентом страны,
телефонные звонки из Парижа и Монако, владелец заводов, газет, пароходов, а
это была правда, опять же возможность легко и просто связаться со
следователем, который даже не получил еще официального поручения Генеральной
прокуратуры... Может, ребята, все это может подавить даже человека умного,
опытного, хорошо знакомого с хитросплетениями жизни в верхних слоях
общества.
Но знания рождают не только скорбь, они рождают беспомощность и
обреченность. Великие открытия часто делают невежды, не подозревающие, что
их открытие невозможно, что их попытки осмеяны века назад. Выручает
невежество, выручает ограниченность, когда человек не просто не знает, а
сознательно и убежденно не желает знать того, в чем все уже давно убедились,
с чем все давно уже смирились.
Вот-вот, это будет наиболее точно - с чем все давно уже смирились.
Тогда действительно твердость, честность, наивность приобретают черты самой
кондовой ограниченности.
И это не отвлеченные рассуждения, это все о нем, о Павле Николаевиче
Пафнутьеве. Только человек, достаточно долго поживший с ним и достаточно
много выпивший с ним, может отличить пафнутьевскую туповатость от качеств
куда более достойных и уважаемых - не хочу даже перечислять их, чтобы не
показаться назидательным.
Опять позвонил Халандовский, голос его был откровенно виноватым и
растерянным.
- Паша, он меня достал.
- Это плохо, так нельзя, - рассудительно заметил Пафнутьев.
- Он попросил твой номер телефона, и я ему дал. Домашний. Он хочет тебе
позвонить.
- Вывод один - рыло в пуху. И еще одно - я не верю, что он не знает мой