"Виктор Пронин. Банда 6" - читать интересную книгу автора

- Слушаешь? - Халандовский был не в силах сразу покинуть те мысленные
пещеры, провалы, чащобы, в которых он только что блуждал. - Помнишь, Паша,
совсем недавние времена, когда лучшие люди страны, к которым я отношу и нас
с тобой, собирались вечерами на пятиметровых кухнях и за паршивой водкой без
устали трепались, искали какую-то там истину, возмущались и клеймили,
воздевали, как красиво воздевали руки к небу!
- Помню, - обронил Пафнутьев.
- А сейчас мы сидим в большой комнате, пьем неплохую водку, закусываем
не самым худшим образом... А говорить не о чем. Не о чем, Паша, говорить.
- Ну, почему же, - попробовал возразить Пафнутьев, но Халандовский
широким и гневным взмахом руки, красным махровым рукавом халата заставил его
замолчать.
- Нам все ясно, Паша. Страшно, когда все ясно и говорить не о чем. Эти
хмыри, - он кивнул в сторону серого экрана телевизора, - нас убеждают, что
мы жили плохо, унизительно, за нами следили, подслушивали, затыкали рты,
таскали по разным подлым конторам, вынуждали молчать и врать... Это было?
- Не было.
- Всю жизнь я говорил то, что думал, поступал как хотел, общался с теми
людьми, которые мне нравились, пил с теми, которых любил. Надеюсь, ты вел
себя так же?
- Конечно.
- Я был не слишком угодливым, я был чреватым и достаточно неожиданным
гражданином, но никто, никогда не бросил мне ни слова упрека. Не говоря уже
о более серьезном осуждении. Разве что женщины, - Халандовский неопределенно
повертел в воздухе растопыренной ладонью, - но и с ними я всегда находил
общий язык, и за моей спиной не осталось ни одной зареванной, несчастной,
озлобленной, голодной женщины. Ни одной. С любой из них я могу встретиться
хоть сегодня, и у нас будет не самый плохой вечерок.
- Может быть, так и поступить? - неловко пошутил Пафнутьев.
- Помолчи, Паша. Весь ужас сегодняшнего дня в том, что нам все ясно. Мы
проданы, ограблены и изнасилованы в самой извращенной форме, как ты пишешь в
своих протоколах. Этот спившийся придурок приватизировал страну и ведет себя
куда беспардоннее, чем я в подсобке своего гастронома. Паша, может быть, ты
мне не поверишь, но признаюсь - у меня на уме не только деньги, водка и
бабы. У меня на уме еще кое-что, - Халандовский протянул руку к почти
опустевшей бутылке, разлил водку в рюмки, которые тем не менее неожиданно
оказались почти полными. - За победу! - сказал он. - Пусть в душе живет
чувство победы.
- А его нет?
- И давно.
- И никаких просветов?
- Никаких, Паша. По всем программам, - Халандовский печально махнул
рукой в сторону телевизора, - меня убеждают, что все пропало, надеяться не
на что, что каждый день по всей стране гремят взрывы, рушатся мосты, падают
самолеты, не платят зарплату, люди толпами уезжают в какие-то счастливые
страны... Представляешь, у бабки в деревне газовый баллон взорвался - целый
день по шести программам сообщали мне об этом кошмарном случае: не было в
этот день других катастроф. Целый день по всем программам! Жертв нет, пожар
не возник, никто не пострадал, куры остались целы, козел даже не обгорел...
Но баллон взорвался! Они делают все, чтобы мне не было жалко свою страну,