"Виктор Пронин. Банда 4 " - читать интересную книгу автора

Хорошую работу провел Шаланда, полную и добросовестную. Трусоват он
всегда был, но обвинять его в этом Пафнутьев не торопился, неизвестно,
какому давлению тот подвергся, как разговаривали с ним и чего требовали.
Может, и в самом деле "жучок" установили с согласия хозяина кабинета, а то
и без такового.
Минут через десять ключ в двери повернулся, вошел сумрачный Шаланда,
молча сунул папку уголовного дела в стол, потер ладонями не очень выбритые
щеки и показал Пафнутьеву на дверь. Тот молча пожал Шаланде руку, крепко,
сочувствующе и благодарно. Уже выходя, оглянулся и со значением потряс в
воздухе кулаком.
"Не дрейфь, дескать, МЫ им еще покажем!"
Поддавшись его настроению и довольный, что ему удалось выпроводить
настырного гостя, Шаланда в ответ тоже поднял над головой плотно сжатый
кулак.
Его жест означал несколько иное: "Держись, Паша! Можешь на меня
надеяться!"

***

Обыск заканчивался, но ничего интересного обнаружить не удалось.
Квартира старика представляла собой настолько обычное нищенское жилище, что
здесь, собственно, и искать-то было негде - все на виду, все открыто.
Правда, в диван-кровати можно было что-то спрятать, но его нутро вскрывали
уже дважды - когда Шаланда был здесь со своими ребятами и вот сейчас, все с
тем же результатом.
Худолей уныло переходил из прихожей в комнату, кухню, щелкал
фотоаппаратом, но не потому, что увидел нечто любопытное, нашел, обнаружил,
а просто для того, чтобы потом не упрекали за бездействие. И он покорно
снимал кухню со старым холодильником, вешалку, встроенный шкаф, в котором
на гвоздях висели старые пиджаки, фуфайка, замусоленная нейлоновая куртка,
заношенное пальто с длинными, кажется, уже вечными вертикальными складками.
Скорее из чувства добросовестности, чем из служебной надобности Худолей
сфотографировал кухню, стараясь захватить и холодильник, и угол газовой
плиты, и мойку, чтобы дать о помещении представление хотя и полное, но
никому не нужное.
Повинуясь какому-то внутреннему, не до конца осознанному порыву,
Худолей заглянул в холодильник. Лампочка перегорела, внутри мерзлого
железного ящика было сумрачно и пустынно. Покрытые плесенью сосиски,
початая бутылка кефира, куски селедки в стеклянной банке, закрытой
капроновой крышкой - это все, что он увидел. Была у Худолея слабая надежда,
что найдется здесь и бутылка водки, но его ожидало жестокое разочарование.
А глоточек холодной, пусть даже и не очень хорошей водки очень бы ему
сейчас помог, просветлил бы его разум, прибавил сил и желания послужить на
пользу правосудию.
- Пусто? - услышал он за спиной голос Пафнутьева.
- Кефир, Паша, только кефир, - Худолей понял, что Пафнутьев прекрасно
знает его самочувствие, может быть, даже соболезнует, но помочь не может.
- Это печально, - произнес Пафнутьев до обидного равнодушным голосом,
видимо, тайные муки Худолея нисколько его не тронули. - Это печально, -
повторил он, думая о чем-то своем.