"Виктор Пронин. Банда 2" - читать интересную книгу автора

- Ему виднее, - ответила Валя, но не было в ее голосе уверенности.
Овсов прошел в ординаторскую, протиснулся за свои шкафы и задернул
занавеску. Достав из тумбочки "Распутина" он замер, прислушиваясь к себе, словно
ждал какого-то сигнала, совета, разрешения. И получив нужный сигнал, быстро
отвинтил пробку, налил в стакан водки, поколебался, плеснул еще немного и
спрятал бутылку. Перед тем как выпить, тяжело протяжно вздохнул, а выпив,
спрятал и стакан. Сел, положив руки на холодное стекло стола, исподлобья
взглянул на собственное отражение в окне. Там, за стеклом, была уже глубокая
ночь, огни в окнах погасли, город спал. Шел второй час ночи.
- Господи, Господи, помоги мне сегодня, - чуть слышно пробормотал Овсов,
опустив лицо в ладони. - Господи, Господи, не оставь меня сегодня...
Вошла Валя с мокрыми снимками. Он всмотрелся в один снимок, расположив его у
настольной лампы, взял второй, третий...
- Ни фига себе...
- Похоже, у него не осталось ничего целого, - чуть слышно сказала Валя.
- Яйца-то хоть у него на месте?
- Кажется, да... И, что к ним прилагается, тоже.
- Все утешение, - и Овсов поднялся. Он быстро шел по коридору и его тяжелые
шаги становились все тверже. Он не видел ни выглядывающих из палат больных,
разбуженных полуночной суетой, ни жмущихся к стенкам дежурных медсестер, ни
Вали, едва поспевающей за ним. Лицо его напряглось, седой пробор уже не выглядел
таким четким, челка упала на лоб.
В операционной все было готово. Яркий свет, стол" с возвышающимся посредине
телом, инструменты, пожилая сестра с резиновыми перчатками. И единственный
помощник - практикант, который, кажется, вот-вот брякнется в обморок.
- Знаешь анекдот? - спросил его Овсов. - Идет операция... Скальпель!
командует хирург. - Тампон! Спирт! Еще спирт! Еще спирт! Огурец!
Практикант стоял бледный и даже не улыбнулся. Он лишь сглотнул слюну и
кивнул, давая понять, что все услышал, все понял.
- Как же тебя угораздило, бедного, - пробормотал Овсов, шагнув к столу. Он
снова хотел встретиться взглядом с этим человеком, но глаза того были закрыты.
Над ними нависала сорванная с головы кожа. - Ну,.. С Богом, вздохнул Овсов. -
Поехали, девочки...
***
Когда Овсов, едва волоча ноги от усталости, добрел до своего кабинетика, в
окно било яркое солнце. Было уже утро и далеко не раннее утро. За больничным
забором проносились переполненные троллейбусы с пассажирами на крышах, на
трамвайной остановке стояла молчаливая и какая-то безнадежная толпа. Следом за
Овсовым в кабинет вошла Валя. Она обессиленно опустилась на кушетку, некоторое
время молча смотрела в тяжелую спину хирурга, склонившегося над столом, потом
спросила:
- У вас там что-нибудь осталось?
- Поделюсь, - сказал Овсов. Рука его привычно скользнула в тумбочку,
нашарила бутылку "Распутина" и извлекла ее на яркий дневной свет.
- Он умрет, Степан Петрович?
- Это меня не касается. Это одному Богу известно. Спасет его только Бог. Я
что... Механик. Режу, пилю, зашиваю, зажимаю, вколачиваю гвозди... Действия
простые, можно сказать, бездумные... - Овсов разлил водку в два стакана, один
протянул Вале, из второго медленно выпил сам.
- Жалко будет, если умрет, - проговорила Валя, скривившись от водки. Столько