"Виктор Пронин. Банда (Банда)" - читать интересную книгу автора

А утром люди приходят в себя, освобождаясь от тягостных неистовств,
совладать с которыми ночью нет ни сил, ни желания, человека посещает
здравость суждений или уж во всяком случае осторожность. Да и причины для
того, чтобы отправить кого-то на тот свет, к утру попросту забываются,
теряют злую свою убедительность.
После ночного дождя утро оказалось необыкновенно светлым - ни единого
облачка на чистом, до синевы вымытом небе. Солнце сверкало в окнах, в
оставшихся на асфальте лужах, на крышах легковушек. В утреннем воздухе
далеко был слышен звон трамваев, редкие гудки машин, а шелест шин по
влажным еще дорогам ощущался свежим и чистым.
Ночные страхи подзабылись, и Николай шагал к автобазе легко,
размашисто, похлопывая по ноге свернутой газетой. Утром он не ожидал
опасности и до середины дня обычно бывал спокоен. Что-то подсказывало ему,
что в это время ничего с ним не случится. Только где-то в четыре, в пять
часов он начинал оглядываться, старался быть среди людей.
Лариса проводила его до двери, а потом еще подошла к окну и помахала
рукой в форточку, что случалось нечасто. Николай не мог видеть ее лица, и
хорошо, что не видел. Скрытая отражениями в стекле и занавеской, Лариса
плакала навзрыд. Вряд ли подозревая, что все произойдет именно в это утро,
она гораздо лучше мужа знала людей, которым он бросил вызов. Получилось
так, что весело машущая ладошка Ларисы в форточке и ее лицо в это время
являли собой полную противоположность.
Треск мотоцикла многие услышали задолго до того, как он появился на
перекрестке. Но никто не обратил на него внимания. В городе уже достаточно
было звуков - гудел автобус, поторапливая ненавистного частника с
надсадным ревом шел на крутой подъем грузовик с бетонными плитами,
скрежетал трамвай на повороте. Поэтому мотоцикл приближался к перекрестку
хотя и у всех на виду, но незамеченным. Так незамеченным входит в дом
почтальон, все в упор не видят дворника, оплошно забывают о водителе в
пустом троллейбусе. Пыльный мотоцикл с забрызганным грязью номером, с
двумя седоками, тоже какими-то пропыленными от ботинок до круглых шлемов,
шел в общем потоке транспорта, но старался держаться поближе к тротуару.
Проскочив перекресток на желтый свет, мотоцикл взял круто вправо и
теперь ехал рядом с пешеходной дорожкой, иногда обдавая неосторожных
прохожих водой из мелких луж. Но вода была чистая, оставшаяся после
ночного дождя и потому проклятия вслед мотоциклистам неслись не слишком
яростные. Постепенно скорость мотоцикла снизилась и теперь при желании его
можно было даже обогнать его, если чуть прибавить шагу.
Так они и сближались - Пахомов, беззаботно помахивающий свернутой
газетой, и запыленный, словно после долгой езды по проселочной дороге,
мотоцикл. Когда расстояние между ними сократилось до десяти метров,
человек, сидевший сзади, вынул из-за пояса что-то продолговатое - потом
никто толком так и не смог сказать, что это было. Их разделяло не более
пяти метров, когда человек вытянул руку вперед-вправо и выстрелил. Сильным
и неожиданным ударом Пахомова отбросило в сторону и упал он уже за
пределами тротуара, на мокрую после дождя траву.
Когда прохожие подбежали к нему, он уже был мертв. Лицо его серело
прямо на глазах, он пытался что-то сказать, даже произнес какие-то слова,
но никто ничего не понял. Потом, уже в морге, установили, что в грудь ему
вошли два полных заряда картечи, с которой обычно ходят на кабанов и